Администратор снова поклонился и широким жестом предложил пройти к витрине. Там Шеридан указал на перчатки, которые носили Тронкетт и убийца в зеркале Гвендолин, и администратор произнес:

– Это модель нынешнего сезона, очень модная. Исключительно сидят на руке, словно вторая кожа. Поверьте: если вы наденете их, то через несколько мгновений просто перестанете замечать. А лето в этом году такое, что нельзя не надеть.

Он со вздохом посмотрел в темное окно на площадь, которую уже заливал свет фонарей.

– Тоска!

– И как, модель пользуется спросом? – осведомился Шеридан.

– Исключительным! – важно откликнулся администратор. На маленькой табличке на его груди было написано “Эрролл Блант”, и Шеридан понял, что ошибся. С ним говорил лично хозяин заведения. – Все, кто хоть сколько-то себя уважает, ее приобрели, я делал несколько дозаказов в столицу. Извольте, господин следователь, пройти пока к креслу, я сейчас составлю список.

Шеридан сел в кресло у окна и угрюмо уставился на улицу: пары кружились под незамысловатую музыку провинциального оркестра, наслаждаясь теплым летним вечером. Среди танцующих были и юные девушки, и Шеридан чувствовал, как на них лежит взгляд душегуба.

Он выбирает новую жертву. Ему нужно произнести слово и выпустить Ад на землю. Если бы не эта дурацкая птица, он обязательно расспросил бы Гвендолин поподробнее. Как она узнала о слове и мотиве убийцы?

У ведьм бывают озарения. Если эта ведьма сумела заглянуть в прошлое, то и в больной разум душегуба могла посмотреть.

Завтра же он возьмет Гвендолин за руку и проведет с зеркалом по всем местам, где находили трупы. И пусть только этот Тронкетт осмелится открыть рот и возмутиться: в полицейском участке отличный ряд камер, Синклер запрет его там, да и дело с концом.

– Милорд, прошу, – Блант с поклоном подал список, и Шеридан увидел в нем сто двадцать два имени. Фамилия Тронкетта повторялась там трижды: это когда же он успел привести пару перчаток в негодность? Может быть, когда переносил убитых девушек с места на место?

Очень может быть. Тронкетт, вероятно, надевал перчатки как раз тогда, когда возился с жертвами. Обычно-то он ходил без них.

– Если что-то еще потребуется, приходите. Послезавтра у нас завоз новой коллекции рубашек от Левендора, последняя столичная мода!

Он посмотрел на Шеридана с сочувствием и добавил:

– А еще у нас есть модели с высоким воротником, позволяет носить повязку наподобие бального галстука. Хотите примерить?

Шеридан дотронулся до шеи и кивнул .

***

Утро началось со скандала.

Отправившись в центр города, чтобы сдать библиотечные книги, Гвендолин увидела возле полицейского участка толпу народа, и толпа эта уже готова была кидать камни. На ступеньках стоял Синклер с видом капитана, который ведет корабль через бурное море. Офицеры Уитакер и Ленгли замерли рядом с шефом, и вид у них был самый угрюмый.

Гвендолин приказала остановить экипаж, вышла и быстрым шагом двинулась к участку. Ее сразу же придержали за руку, и Эмми Пемброук, бледная и испуганная, сказала:

– Ты слышала? Комендантский час для всех девушек, которые родились под знаком Северного Козлорога! Для нас с тобой!

Впереди мелькнула голова Шеридана. Он прошел к ступенькам, встал рядом с Синклером и прогрохотал таким голосом, что услышали все:

– С сегодняшнего дня на территории Арканиса вводится комендантский час для дев, рожденных под знаком Северного Козлорога! Они не могут покидать дом без сопровождения как минимум двух спутников мужского пола! После шести вечера – вообще на улицу ни ногой, даже в сад! Для девушек с ожогами на теле – усиленный контроль! Список у полиции есть, будем проверять.

По собравшимся снова прошла волна возмущения. Люди заговорили все сразу.

– Это летом девочек под замок сажать? Только солнце вышло!

– Мы благородные люди! Вы не смеете отправлять нас в клетки!

– Раскомандовались тут! – рыкнул Эдрик Везерби, директор оптовой компании и отец очаровательных светловолосых тройняшек, ровесниц Гвендолин. – Работайте получше!

Гвендолин прекрасно понимала его чувства. Золотое сословие подчинялось только государю, а полиции и инквизиции – уже со скрипом. Как правило, полицейскими были выходцы из простонародья, и несмотря на все годы просвещения, дворяне отказывались понимать, что им могут отдавать приказы такие вот сельские держиморды.

К тому же, наконец-то началось настоящее лето, а не дожди и туманы со всех сторон. Запрешь девушку в комнате – она через замочную скважину выберется и побежит гулять.

– Есть и другой способ, – продолжал Шеридан. – Душегуб убивает только невинных дев. Я договорился с докторами вашей больницы, они готовы сегодня же провести небольшую операцию по разрушению девственной плевы у всех, кто вписывается в схему убийцы. Либо лично я могу провести такую операцию естественным, скажем так, путем. Особым приказом Министерства внутренних расследований я уполномочен сделать все, что способствует поимке убийцы.

Заорали со всех сторон, засвистели, заулюлюкали. Предложение лишить девушек чести раскалило народ почти до бунта: сейчас вопили все, даже те, кто раньше просто молчал и слушал.

– Дочек тебе отдавать? Ах ты, ухарь, вы гляньте!

– Бордель на Фруктовой весь день открыт! Ишь, хрен об наших девочек захотел почесать!

– Совсем оборзел, дрянь столичная!

В Шеридана бросили камень, и Гвендолин не выдержала: дернула рукой, отправив отбивающее заклинание, и булыжник изменил траекторию, ударившись в стену участка.

– Экий ловкач, – произнесли сзади. Гвендолин и Эмми обернулись: джентльмен, который приблизился совершенно бесшумно, был незнаком, но Гвендолин поняла, кто это, по темно-синим очкам, плотно прилегавшим к лицу. Везерби обменялся с Тронкеттом рукопожатием и возмущенно воскликнул:

– Нет, вы слышали? Он собирается надругаться над нашими девочками!

– Чисто технически он прав, – произнес Тронкетт и сдержанно улыбнулся. – Это полностью разрушит схему убийцы.

Он поднял руку, привлекая к себе внимание – сверкнуло тяжелое золотое кольцо на пальце, и Гвендолин мысленно усмехнулась: жена-то твоя в курсе, что ты, оказывается, мой жених?

– Господа! – Тронкетт говорил вроде бы негромко, но его услышали все, и народный ропот стих. Хозяйка сети пекарен даже выпустила булыжник из рук. – Полиция совершенно права, мы должны быть ответственными, чтобы спасти девушек. Полагаю, комендантский час все-таки лучше того, что предлагает господин следователь. Давайте позволим полиции сделать ее работу и не станем мешать.

Он сделал паузу и добавил:

– Статья двести восемнадцать уголовного кодекса королевства, “Воспрепятствование работе полиции”. Два года общего режима со штрафом в десять тысяч крон.

Упоминание о деньгах сработало удивительно быстро. Народ окончательно сник и принялся расходиться. Везерби презрительно фыркнул, кивнул Тронкетту и двинулся прочь. Юрист поправил очки так, чтобы они плотнее прилегали к коже, и Гвендолин сказала:

– Хотела бы понять, почему вы назвали себя моим женихом.

Шеридан входил в участок вместе с Синклером. Интересно, заметил ли он, как брошенный камень изменил траекторию?

– Потому что я давно и искренне симпатизирую вам, леди Гвендолин, – ответил Тронкетт со спокойной сдержанностью. – Вы хорошая, достойная девушка. Вы мне нравитесь.

Гвендолин захотелось выразительно закатить глаза. Когда от отца достается полтора миллиона в банке на счету и столько же в акциях, от женихов отбоя не будет. И даже человек, которого ты никогда не видела, станет строить планы на твой счет. Вот только она прекрасно понимала, что стоит за пылкими словами, и не собиралась затыкать чужие прорехи своей жизнью.

– А ваша супруга в курсе, что вы вот так дерзко объясняетесь с барышнями? – холодно осведомилась Гвендолин. Тронкетт мягко улыбнулся. Провел по кольцу подушечкой большого пальца.

– Это университетское кольцо, а не обручальное. Их принято носить на мизинцах, но для моего мизинца оно велико. Леди Гвендолин, я никогда и ничем не посмел бы вас обидеть. Вы мне нравитесь. Не ваши капиталы – у меня более, чем достаточно своих денег. Именно вы. Я наблюдаю за вами с тех пор, как вел наследственное дело вашего покойного отца, и был бы счастлив видеть вас своей законной супругой.

Гвендолин улыбнулась. Интересно, будет ли Тронкетт так любезен, если узнает, что она ведьма? Или назовет нужную статью уголовного кодекса и потребует немедленно отправить свою несостоявшуюся невесту на костер?

Не хотелось проверять. Если ты ведьма и хочешь жить – живи спокойно, не давая окружающим повода обвинить тебя в чем-то.

На крыльцо участка вышел Шеридан – увидел, что Гвендолин разговаривает с Тронкеттом, и ушел. По ступенькам бодро сбежал офицер Уитакер, подошел и, приложив пальцы к козырьку, произнес:

– Леди Гвендолин, шеф хотел бы поговорить с вами. Пойдемте скорее!

***

Увидев, как Тронкетт любезничает с Гвендолин, Шеридан испытал мгновенную и ничем не объяснимую ярость – такую, которая заставляет раскрошить челюсть врага одним ударом.

Он напомнил себе, что должен сохранять уверенное спокойствие ума. Гвендолин Мэннеринг прекрасная девушка, которая помогает ему в расследовании, как и полагается законопослушной гражданке. Тронкетт обычный горожанин и может беседовать вот так, с кем захочет: стоя ближе, чем предписывает этикет, и глядя, как обжора на пирог.

Шеридан не видел его взгляда за темными очками, но чувствовал его. И злость от этого становилась еще сильнее – Гвендолин, к тому же, сдержанно улыбнулась, и Шеридану захотелось закричать: да посмотри ты на него, он опасен! Вот ведь невтерпеж ему, аж белым днем выбрался!

Решив не нарываться, Шеридан отправил за девушкой офицера Уитакера – долговязый, тощий и улыбчивый, он выглядел всегда готовым к услугам, особенно если просит следователь из самой столицы. Вскоре Гвендолин поднялась по ступеням, и у Шеридана вырвалось:

– Будьте осторожны с ним. Он не так прост, как кажется.

Гвендолин вопросительно подняла левую бровь, и Шеридан хмуро понял, что его злость очень похожа на ревность. Этой-то откуда бы взяться?

– Вы в чем-то его подозреваете? – поинтересовалась девушка.

– За это лето он купил три пары дорогих перчаток в магазине Бланта, – ответил Шеридан и вспомнил, как твердые пальцы юриста вчера крошили его горло. – Таких же, какие мы видели на руках убийцы. При этом он не носит перчаток. Зачем они ему?

Во взгляде Гвендолин захрустели льдинки. Да и вся она сделалась холодной и жесткой, словно воздвигла щит между собой и столичным следователем.

– Мне нужна ваша помощь. А он требует, чтобы я к вам не приближался, – продолжал Шеридан. – Не потому ли, что вы можете увидеть его в своем зеркале? Или же…

Он со стоном схватился за плечо – плоть затвердела и новая трещина пролегла там до кости. Гвендолин сориентировалась быстрее опытной сестры милосердия: подхватила под здоровую руку и проволокла в кабинет полицмейстера.

– Скорее, воду! – воскликнула она, усаживая Шеридана на жесткий неудобный диван и стаскивая с него пиджак и рубашку, промокшую от крови. Трещина становилась все глубже: дошла от плеча до локтя, дальше не двинулась, но в глубину была впечатляющей. Перепуганный Синклер протянул Гвендолин кувшин – она погрузила в него руку по запястье и вода забурлила, обретая зеленоватый цвет и болотный запах.

– Господин полицмейстер, прошу вас, – девичье лицо сделалось испуганным и решительным. – Свидетельствуйте: я использую заклинание Исцеляющей нити для спасения человека и только для этого.

– Свидетельствую, – выдохнул Синклер, и Гвендолин осторожно принялась лить воду на руку, и Шеридан заметил, что она не боится. Любая другая барышня уже лежала бы в обмороке – а Гвендолин держалась с завидным спокойствием.