Тоня заснула довольно скоро, а я еще долго сидела на топчане будто в тумане. Что станет теперь с Марфой и Петром, когда тот человек узнает о пропаже ребенка? Может быть, они сумеют убедить его, что Тоню просто не нашли? Но ведь денег у них теперь тоже нет… Значит, они скажут ему, кто забрал ребенка, и он придет ко мне. Ну да, точно, Марфа ведь сказала: «Он вас отыщет».

Тонин отец, не иначе. Но плохой отец, раз его дочь живет не пойми где, не пойми с кем. Как он убедил Матрену оставить себе девочку? На деньги она не падкая, да и из жалости Тоню бы не взяла: не было в той старухе ни капли жалости к кому бы то ни было. Все, в чем ее обвиняли деревенские, отчасти правда – и падение скота, и засохший урожай, и ливни, из-за которых несколько лет назад ни у кого картошка не уродилась. Матрена вредила людям, а помогать не спешила, за что и поплатилась.

Или он не убеждал? Мама Тони сама пришла, я ее видела. Зимой это было, в морозную ночь, и я тогда решила, что женщина ищет ночлега. Даже хотела к нам в дом позвать, да не успела: Матрена ее встретила.

Я легла рядом с Тоней, прислушалась к мерному дыханию. Потерла виски, чувствуя, как начинает болеть голова от разрывающих ее мыслей.

Кто он, этот «зайчик»? Лучше бы поскорее с ним встретиться: мне просто необходимо выяснить, чьего ребенка я спасла и тем самым навлекла неприятностей на свою голову.

Прошло всего чуть больше суток с тех пор, как мы с Тоней оказались на улице, но по ощущениям казалось, что целая жизнь, и в этой новой жизни мы были совсем одни. Мы – и неизвестный покровитель девочки, чье незримое присутствие рядом с нами я теперь чувствовала постоянно. Все думала, как я отреагирую на его появление. Вот он найдет нас, придет и скажет… Что именно?

– Тонь, а что говорила твоя бабушка о том человеке, который приносил деньги? – спросила я утром, когда мы завтракали восточными сладостями. Пирожки за ночь испортились, но что-то мне подсказывало, что они были несвежими уже вчера.

Тоня пыхтела, жуя сразу три кусочка лукума. Проглотив их, ответила:

– Что он очень богатый, а еще знает моего папу.

– Ты не просила бабушку познакомить тебя с ним?

– Бабуля сказала, чтобы я даже не думала о таком. Тот человек приносил деньги, и все.

– А где живет твой папа, она не рассказывала?

Девочка вытерла ладошки одну об другую, покосилась на кулек с орехами и сыто икнула.

– Далеко. Где-то в океане.

– То есть за океаном?

– Бабуля сказала – в океане. На каком-то… Я забыла это слово.

Ответы Тони ничего не прояснили. Об океане я слышала – это вода, и ее так много, что она занимает больше половины нашего мира. Мой мир ограничивался несколькими деревнями и этим городом, так что я даже представить себе не могла, насколько велик тот океан. Но разве люди могут в нем жить? Тоня наверняка все перепутала. Узнать бы как-нибудь о большой воде подробнее! О ней точно написано в книгах, и я впервые пожалела о том, что не умею читать. Раньше мне это было без надобности, и, хоть я просила Степана научить меня, а он отказывал, я ничуть не расстраивалась.

– Ты хорошо читаешь? – спросила я.

– Бабуля хвалила, значит, да.

С помощью Тони мне удастся хотя бы примерно понять, где может жить ее отец. В самом деле – в океане? Да быть такого не может, и я должна в этом убедиться!

Проведя ночь в дороге и почти целый день за уборкой, мы выглядели, мягко сказать, не очень свежо. Прежде чем идти в город, стоило привести себя в порядок, но перед этим нужно было осмотреть постройки на территории. Что, кстати, оказалось совсем не зря – в одной из уличных кладовых, если можно так назвать это просторное помещение, нашлось несколько поленьев и медный таз.

Я развела огонь в камине, согрела воды и помыла Тоню, потом помылась сама. Чистой одежды у нас не было, так что пришлось надеть те же платья.

– Бабушка ни за что не позволила бы мне носить платье в пятнах, – вздохнула Тоня, ковыряя на поясе пятнышко от травы.

– Мы купим тебе еще одно, а это постираем, – пообещала я, мысленно прикидывая, сколько монет нужно будет отдать за новую одежду.

В деревне шитьем занималась Нинка, но с меня и Степана денег она не брала. Она просто ничего не платила старосте в конце месяца, как делали другие, и называла это обменом. Так себе обмен, надо сказать – для меня она шила два платья в год: одно летнее, другое зимнее. Как-то раз, еще в первый год моей семейной жизни со Степаном, Нинка преподнесла мне в дар теплый тулуп, а ее муж – валенки. С тех пор тулуп порядком поизносился, и я хотела попросить сшить для меня новый, но Нинка сказала, что не из чего. Она не солгала: весь материал ушел на тулуп для Степана.

Если в деревне понятно, где добывать одежду, то где ее искать в городе?

Мы с Тоней бродили по улочкам довольно долго. Вообще-то мы планировали купить продуктов и отнести их домой, потом вернуться и найти матрас с подушкой, но Тоня так загорелась новым платьем, что пришлось искать именно его.

Еще я боялась, что кто-нибудь из городовых узнает в девочке ту, кого вчера сдали в руки «родителям», а потому мы держались подальше от многолюдных улиц и площади. Впрочем, опасалась я зря: городовые про Тоню уже и забыли, сделали свое дело и выкинули ребенка из головы. Один прошел мимо нас, не взглянув, другой проводил скучающим взглядом и вернулся к болтовне со старушкой из пекарни.

Тоня читала, что написано на вывесках. Читала не очень бегло, по слогам, но в сравнении с моими способностями к чтению – очень даже хорошо.

– Пекарня. – Она водила пальцем в воздухе, прищурив один глаз. – Мясная лавка, мастерская.

– Может, туда нам и нужно, – предположила я, с сомнением поглядывая на ветхий домишко, в котором располагалась мастерская.

Я не ошиблась: в домике, заваленном разным тряпьем и коробками с пуговицами, лентами, кружевами и еще кучей всякой всячины, нас встретила миловидная женщина, которая представилась швеей. Она сняла с Тони мерки, пообещала изготовить платье к завтрашнему вечеру и денег сразу не взяла, но назвала сумму – пятьдесят медяков.

На пятьдесят медяков мы со Степаном жили не одну неделю: нам хватало на то, чтобы купить дров у Палыча, оплатить взносы, которые Степан называл «налогами», и не голодать до следующей получки. Много раз я спрашивала мужа, не стоит ли и нам завести животинку какую-нибудь, но неизменно получала ответ:

– Зачем? Мы и так можем купить все, что нужно, у соседей. Коровы дохнут, куры пропадают, свиньи сбегают. Пока Матрена жива и скотину изводит, я не рискну потратить ни медяка даже на утку!

Так мы и жили, покупая молоко, яйца, мясо у соседей. Только с каждым годом становилось все сложнее: скотина и правда дохла, и нам отказывали в продуктах, несмотря на двойную цену, которую Степан хотел заплатить. Приходилось ему ездить в Ломарево и закупаться там.

Позавчера померли коровы сразу у пяти семей, а у остальных – птица. Это-то и стало последней каплей в терпении людей и толкнуло деревенских на убийство, в котором они, конечно, никому не признаются. Скажут, Матрена сама виновата: печь открытой оставила, вот дом и загорелся.

Вспоминая все это, я крепко держала Тоню за руку и вела туда, где находилось множество продуктовых лавчонок. Мы купили всего понемногу, чтобы нести было не так тяжело: кусочек мяса, крупы, овощей, соли и сахара, чаю, муки и масла. Хватит на несколько дней, а то и целую неделю можно будет не возвращаться в город, а заняться уборкой в усадьбе.

Дом-то добротный, хоть и с выбитыми стеклами в окнах да покосившейся дверью, но очень уж грязный. Жить в нем, задыхаясь от пыли, не хотелось. Подумав, мы зашли еще в одну лавку и купили для купания душистого мыла, а для уборки порошка, щелока и щетку.

Нагруженная корзинами я и Тоня с небольшим пакетиком сходили в усадьбу, сложили покупки в кухне на печь и вернулись в город на поиски постельного белья и какой-нибудь книги про океаны.

У торговцев на базаре нашлось все, что нужно, вот только с книжками про океаны вышла заминка.

– Так их много же, – жестикулируя, объяснял мне усатый мужчина. – Есть вот про рыб, про водоросли, про острова. А еще вот одна. – Он вытащил из стопки толстых томов один тоненький, в мягкой обложке. – В этой можно почитать о Темном континенте.

– О чем? – не поняла я, совершенно растерявшись перед выбором.

– О Темном континенте, – повторил торговец. – Это такая земля в океане, куда человеку не добраться. Корабли исследователей тонут сразу же, стоит только к нему приблизиться!

– Тогда кто же книгу о нем написал, если все тонут?

Мужчина дернул губами, из-за чего усы дрогнули, и сосредоточенно всмотрелся в обложку книги.

– Некий Дин Торн написал, – сказал торговец. – Не нашенский-то, а переводной писатель. Знать не знаю, кто такой. Брать будете?

Я отдала монету и забрала эту тоненькую книжку о неизвестном Темном континенте. Не думаю, что написанное в ней хоть чуточку правда, но как сказка на ночь для Тони – пусть будет. К тому же девочка смотрела на нее горящими от восторга глазами: ее влекло загадочное слово «континент».

ГЛАВА 6

Информации в книжке оказалось еще меньше, чем я думала, – за счет большого количества картинок. Тоня с удовольствием рассматривала рисунки кораблей на пристани, кораблей в океане и кораблей на фоне черного, как смоль, горизонта. Были и изображения мужчин в красивой белоснежной форме, в фуражках, высоких сапогах. Мужчины улыбались, стоя на фоне все тех же кораблей.

Только просмотрев все, Тоня согласилась почитать. Читать было почти нечего: несколько страниц текста в начале, немного в середине и в конце на последней странице.