Я же помалкивала и округлившимися глазами рассматривала свое первое необычное существо из этого мира. Существо неизвестного наименования более всего напоминало чеховского черта. То бишь обладало черной лоснящейся и весьма по-мужски породистой мордой, взирало на мир алыми угольками глаз, едва не задевало светильники короткими, как у молодого бычка, рожками, а при виде меня показательно расправило широченные плечи, давая оценить мощь густо заросшего короткой зеленой шерстью тела. Ниже талии породистость скрывали совершенно рокерские кожаные штаны и мощные неубиваемые ботинки. Довершала внешний вид незнакомого создания черная атласная бабочка, казавшаяся слишком крошечной и неказистой на необъятной шее.

– А кто это рядом с тобою? – чуть изменившимся голосом спросил незнакомец, широко мне улыбнувшись и вздернув одну зеленую бровь. – Знакомь же скорее меня!

Банши показательно вздохнула и сказала:

– Знакомься, Саша, это наш Фунтик, тамада из отдела ритуальных услуг.

Обозначенный тип улыбнулся еще шире и деловито осмотрелся, ища для себя подходящий стул.

– А он кто? – шепотом спросила я, пока Фунтик ходил через весь зал за широким плетеным креслом.

– Фавн, – ответила Нелли. – Та еще зараза. Одни неприятности от него.

Фунтик вернулся и кое-как втиснул кресло за наш стол, а после – себя в кресло. Мы с Нелли дружно вслушались в тихий хруст, но кресло выдержало вес седока.

– Саша? – повторил фавн, разглядывая меня так, словно я была сочной отбивной, а он примеривался, с какой стороны меня будет ловчее нарезать на кусочки. – Сашенька, значит?

– Лучше Александра, – разумно отодвинувшись вместе со стулом назад, попыталась я выстроить стену.

– Будем знакомы, – ничего не замечая, с жаром сказал Фунтик и вновь широко улыбнулся. – Кон, друг мой родимый, коньяку мне скорее! Сил моих более нет!

Лепрекон мигом возник возле нашего столика с литровой пивной кружкой, на три четверти заполненной янтарной жидкостью.

– Спаситель! – взревел Фунтик, схватил кружку и в два длинных глотка ополовинил содержимое так, словно был путником, которому подали стакан воды. – Горю! На работе горю я, – интимно заглядывая мне в глаза, с трагизмом сообщил фавн.

– Со стыда ты горишь, – фыркнула Нелли. – Фунтик, мы все про тебя знаем. Не позорь коллектив, перестань шастать. Ты же не мартовский кот.

– Не понимаешь ты, родная, всей широты моей души, – на распев ответил банши Фунтик и допил коньяк.

– Он же фавн, – напомнил Нелли Кон. – Ты его столько лет уговариваешь, а он…

– Опять за старое, – перебила девушка.

– Натура такая. Балагур, – пожал плечами Лепрекон.

– Зачахну я без света воли, утихнет песня в сердце молодом, – продолжая басить, заметил Фунтик.

Мне о многом хотелось спросить, но я разумно помалкивала и наблюдала за участниками беседы.

– Так что на этот раз случилось? – спросила Нелли и тут же выругалась: – Ах, зараза, опять я эту твою манеру перенимаю. Буду потом до самой ночи маяться.

– Нелепый случай! – пробасил фавн.

– У тебя всегда нелепые.

– Застали!

– А тебе и не впервой, – фыркнула банши.

– Положим, без штанов бывало, заставали, но от мужей берег я свой филей, – чуть смутившись, сообщил Фунтик. – А тут! Ну, чисто драма! Я был в гостях, вино лилось рекой.

– Давай уж без деталей, – велела Нелли.

– Душевно прилегли мы на кушетку…

– Душевно? Как интересно, – хихикнула я.

– Она все трепетала, я ласкал…

– Я же просила, – поморщилась Нелли. – Ну, быстрее.

– Могёт быстрее, в этом он мастак, – хихикнул Кон.

– Огонь горел, в глазах плескалась страсть.

– И?

– Тут дверь открылась, мир пришел в движенье, – продолжал рассказывать Фунтик. – Удар сотряс меня всего.

– И?

– Что было делать? Я бежал оттуда. Спешил назад. Забыться и забыть.

– И что мешает? – хмуро уточнила банши.

– Муж дамочки, – догадался Кон.

– Преследовал меня, едва не сцапал. Молю спасти, сгораю на ходу! – заламывая руки, пробасил фавн.

– Вот поделом тебе, бесстыжая скотина, – расхохоталась Нелли, – изменяют мужьям, а рога у тебя.

– Душа моя, молю! – провыл фавн. – Ворвется, примется стрелять.

– Ты славная мишень, трофей первого сорта, – сообщила коллеге банши. – И голова на стенку, и ковер под ноги. Сплошная прибыль!

– Молю спасти! Не переживу позора. Я фавн, ну должен он понять.

Нелли покачала головой и строго велела:

– Отбивайся сам. Я устала спроваживать обиженных мужей. Ты всякий раз клянешься перестать сходиться с замужними и всякий раз попадаешься.

– Отнюдь, лишь через раз, – запротестовал Фунтик.

– Иди, осточертел, – отмахнулась Нелли.

– Могу ведь пострадать, – обиделся фавн.

– Другого наймем. Не велика проблема.

– Жестокая! Меня не любишь ты, – простонал фавн.

– Нет, не люблю, – согласилась с этим утверждением девушка.

– А я ведь мастер, это всем известно!

– Ничего, уж как-нибудь найдем другого. Проще, чем фунт изюму купить! – фыркнула банши.

Фавн еще с минуту посидел, трагически сопя и сверля Нелли взглядом, но банши была непреклонна.

– Вы пожалеете еще! – сообщил всем нам Фунтик и, громко топая, удалился.

– А если он… того… – даже не пытаясь выразить мысль словами, сбивчиво пробормотала я. – На себя руки наложит? Выглядел он очень подавленно.

– Привыкай, Саша, – велела банши. – Не ведись на мольбы и угрозы. Фунтик у нас тот еще мастер пудрить мозги! Он? На себя? Да он себя обожает и никогда ничего не сделает! Скорее поверю, что он сейчас опять попытается в несгораемый шкаф забраться. Массовик-затейник!

Я хихикнула, но тут же спохватилась, вспомнив слова Нелли, на которые сразу не обратила должного внимания.

– Ты сказала, что он – тамада, – сказала я. – Из отдела ритуальных услуг.

– Ага, – покивала банши, – а что?

– Нет, ничего, я просто думала, что ведущий на поминках как-то иначе называется, – призналась шепотом.

Нелли икнула, а Кон за барной стойкой подавился воздухом и закашлялся.

– Нет! – быстро отойдя от шока, замахала руками Нелли. – Ты не правильно поняла. У нас тут под ритуалами подразумевается совершенно другое. Ну… вот у вампиров есть ритуал первого коренного зуба. Оборотни в одиннадцать посвящение проходят.

– У кикимор есть ритуальное омовение, – добавил Кон. – Хотя я считаю, совсем не обязательно ждать сотню лет, чтобы как следует помыться.

– Вот, – кивнув мужчине, выдохнула банши. – В Аду десятки всевозможных существ и у всех есть свои традиции, свои ритуалы. Тот же дракон должен украсть девицу, иначе его взрослым считать не будут. Но уже тысячи лет от классического похищения ничего не осталось, зато есть ритуал, которому четко следуют. И, естественно, всякое такое событие – повод собраться в тесном или не слишком тесном кругу.

– И уже очень и очень давно никто не организует все эти праздники самостоятельно, – поддержал разговор Лепрекон.

– Да, для такой работы есть тамада по ритуальным услугам, – продолжила Нелли. – А Фунтик… Эх, что скрывать, он на самом деле один из лучших. Знает большинство ритуалов, способен провести любую церемонию без подсказок, умеет произвести впечатление, обаятелен. И в целом весьма и весьма ценный работник был бы, если бы не этот его грех.

– Нелли, что же ты хочешь, он фавн, – напомнил девушке Кон. – Это в его природе.

– Сдерживать свою природу надо, сдерживать, – проворчала банши.

– Так он… – начала я, но банши меня перебила:

– У него огромное число заказов. Он тут почти не появляется. И все равно успевает крутить по пять романов одновременно, периодически напарываясь на новенькие рога очередного мужа. Но в бой вступать не смеет. Сбегает. Я ему давно повторяю, что с такой жизнью надо заканчивать, но Фунтик ничего не слышит и ничего не желает понимать.

– Не скажи, – хмыкнул Кон. – Твое замечание по поводу брюк он учел и завел себе кожаные. Согласись, кожаные штаны гораздо устойчивее к воздействию подоконной растительности.

– В итоге, сбежав от очередной дамочки, фавн улепетывает сюда, – не слушая Кона, продолжила Нелли, – и отсиживается. Обиженные мужья едва ли не стаями под нашими окнами ходят, понижая нам общий уровень культурного заведения своими воплями и угрозами. Раньше и внутрь ломились, но мы не пускаем. Даже сигнал на таких шебутных отключили.

– А с Фунтиком ничего не сделаешь, – подытожил Лепрекон. – Он фавн.

– И что в нем такого? – поразилась я.

– Ты просто непривычная, – отмахнулась Нелли. – Местные и не такое видывали. Фавны славятся тем, что притягивают к себе противоположный пол, несмотря на свою внешность. А Фунтик еще и обаятельным умеет быть.

– Ты забыла сказать, что про фавнов ходят сплетни, что они – лучшие во всех мирах любовники, – усмехнулся Кон, прибирая с нашего столика пивную кружку. – И, конечно же, находятся желающие проверить. А Фунтик и рад. Никому не отказывает.

Нелли скривилась.

– На дух не переношу фавнов! – воскликнула она с жаром. – Века проходят, а они не меняются. Как были любителями веселых ночных гульбищ, так ими и остались.

Лепрекон ничего на это не ответил, только философски пожал плечами, ополаскивая кружку под струей воды.

– Так! Хватит рассиживаться, – встряхнувшись, как собака, скомандовала Нелли. – До заката осталось совсем немного времени.

– До заката? – переспросила я и осмотрелась, в надежде отыскать окно, но в баре его не было. За чередой всех произошедших со мной злоключений я совершенно потерялась во времени, а случившихся событий и впечатлений с лихвой хватило бы дня на три. – А сколько сейчас времени?

– Шесть вечера, – ответил Лепрекон, вытирая кружку белоснежным полотенчиком.

– Сколько?! – опешила я. – Но я ведь в начале шестого умерла…

– Это там было семнадцать часов тринадцать минут, – сказала банши, – а здесь ты очутилась в пять часов тринадцать минут утра. Именно поэтому меня не было на работе, кстати.

Я недоверчиво покосилась на Кона, потом – на Нелли, но они смотрели на меня так, что сразу стало ясно – не издеваются.

– Выходит, я уже более двенадцати часов, как умерла? – спросила я и тут же мысленно обругала себя за то, что удивляюсь очевидному.

Несмотря на смерть, перемен в себе я не замечала. Разве что прежде я была побойчее, но это все от растерянности перед лицом всего случившегося.

– Можешь завести себе календарик и отмечать в нем дни здесь, – совершенно серьезно предложила банши. – Сначала будет тягостно, даже тоскливо, ты, уверена, будешь скучать, но, поверь, однажды ты забудешь зачеркивать дни и просто станешь здесь жить, а потом даже станешь отмечать день смерти, как второй день рождения.

Я внимательно посмотрела Нелли в глаза, пытаясь поверить ей. Желание ныть и упрашивать о возвращении прошло, я ведь знала, чем это мне грозит. Да, я была в этом новом для себя мире половину суток, и этого времени оказалось достаточно, чтобы я окончательно взяла себя в руки.

Я умерла. Я в Аду. Место странное, но здесь, похоже, можно жить. Кругом полно странных… нет, все же мне пока проще называть всех вокруг людьми. Так привычнее. А раз привычнее, то пока не будем перекраивать себя и стараться. Возможно, потом я сама привыкну даже мысленно не называть всех вокруг людьми. Работа странная и в странном месте, но ко всему можно привыкнуть. Наверное.

– Ладно, рассказывай и показывай дальше, – предложила я Нелли, и та впервые за сегодня искренно широко мне улыбнулась.

***

– Второй этаж, – объявила Нелли, когда мы поднялись по лестнице.

Как и везде в здании, пол здесь устилал плотный темно-красный ковер. Стены покрывали темно-коричневые, почти черные от потемневшего от времени лака деревянные панели с вытянутыми вертикально углубленными филенками, из-за приглушенного света казавшимися еще темнее. Между дверями помещались широкие массивные пилястры, каждую из которых украшал настенный светильник в виде латунного рожка с тремя цветками-плафонами алого стекла. Из-за ковра и этих ламп коридор казался пугающим и мрачным, но Нелли без видимого страха зашагала по нему налево, поманив меня рукой.

– В самый конец не пойдем, – пояснила Нелли, остановившись у одной из дверей.

Дверь была такой же, как и все остальные, но на тех, мимо которых мы шли, имелись латунные таблички с выпуклыми и чернеными буквами, а на этой пока даже отверстий от некогда привинченной таблички не было.