Занятно, что до всего этого Айгор годами обивал пороги высоких кабинетов, унижаясь и выпрашивая крохи финансирования проекта Спирали. Денег не хватало даже на расходники, приходилась «реновировать» старые детали. А тут, пожалуйста – стоило жареному петуху клюнуть правящие элиты в их изнеженные зады, как старый дурак с его чудо-машиной сразу получил зеленый свет. Вместе с горой зеленых банкнот. Так что можно было больше не барыжить дорогими и бесполезными ухищрениями для элитных ЧВК, а с чистой совестью заниматься Спиралью.

Только солнцу было плевать на всю эту мышиную возню – его жизненный цикл подходил к концу. Айгору подумалось, что будет любопытно взглянуть, какой хаос начнется, когда народные массы все-таки прознают о грядущей катастрофе. Хотя, может, и ничего не начнется – разве что побегут скупать солнцезащитные очки и кремы, устраивая давку в очередях в супермаркетах. Черная пятница! Только сегодня! Два тюбика по цене одного! Броуновское движение адептов Секты Святого Маркетинга перед алтарем из дешевого пластика, на котором красиво разложили кучку бесполезных оберегов.

Айгору вдруг нестерпимо захотелось плюнуть на пол. Поднакопить слюны – и смачно так харкануть! Но он, конечно, не станет этого делать – ведь не может уважаемый Сайент столь почтенного возраста, имеющий прямой выход на Мерита Лидмэна, вести себя, словно какой-то маргинал. Не поймут-с. А то еще, чего доброго, выпрут из Сектора G куда-нибудь за пределы бывшего Садового! Негоже терять статус, когда тебе под девяносто. Старик снова усмехнулся своим мыслям. Ну, конечно, а лизать зад чванливому неучу, внуку вахтерши из Дома на набережной – это, значит, нормально? Хотя если ради дела, то как раз надо лизать старательно, с особым, так сказать, рвением.

– Айгор? Айгор, вы меня слышите?

Айгор стряхнул оцепенение и резко, насколько это еще позволяли его шейные позвонки, повернулся к Сайенту Эдварду Хэтчету, незаметно подошедшему сзади.

– Гуд морнин! Хвала Империи и да здравствует Мерит Лидмэн! – привычно отчеканил Эдвард.

– Переигрываете, голубчик, – Айгор мрачно посмотрел на коллегу.

– Все время забываю, что здесь на нами не следят, – смутился Эдвард.

Знал бы он, каких трудов в свое время стоило Айгору уломать Лидмэна отказаться от идеи нашпиговать лабораторию «жучками» и камерами. Пришлось сочинить целую теорию заговоров, для правдоподобия примешав к вымыслу изрядную долю реальных фактов о промышленном шпионаже.

– Знаете, что самое ужасное в лакействе? Оно проникает под кожу, как паразит или вирус, и незаметно ломает твою идентичность.

– Есть вещи и пострашнее, – скупо проронил Айгор.

– И мне даже не хочется думать о них, – поежился Эдвард.

– А вы и не думайте, – Айгор с видом прожженного циника поправил на носу очки, которые продолжал носить, упорно отвергая инновационные смарт-линзы.

– Итс хард, – посетовал Эдвард. – Меня преследуют видения бладбаф, которую нам устроит Лидмэн, когда поймет, что мы скрыли от него факт успешного испытания опытного образца.

– Если поймет…

– Когда поймет, – неожиданно жестко повторил Эдвард. – Айгор, он же все-таки не совсем идиот, и рано или поздно обо всем догадается. Или просто кто-то донесет. Как любила говорить моя мама – «что знают двое, то знает свинья».

– Наша с вами задача, голубчик, чтобы это поздно случилось как можно позже. И я искренне убежден, что из нас двоих никто не стукач.

– Хотелось бы мне иметь хоть каплю этой вашей веры непонятно во что, – заявил Эдвард, раздраженно цокнув языком. – Объясните хоть, ради чего весь этот спектакль?

Айгор сунул руку в карман комбинезона и нащупал там пакетик своих любимых барбарисовых карамелек. Впервые он попробовал их, когда ему исполнилось четыре года – тем, как теперь уже кажется, бесконечно далеким июньским днем, беззаботным и радостным днем его советского детства. В тот день отец впервые купил маленькому Игорёчку красно-зеленую пачку «барбарисок» – обсыпанных сахарной пудрой леденцов квадратной формы. Игорёчку так понравился этот вкус с кислинкой, что он слопал всю пачку целиком, получив нагоняй от матери – фанатично преданного своему делу врача-гастроэнтеролога. А через неделю голос Левитана объявил по радио, что началась война.

– Конфетку хотите? – неожиданно спросил Айгор.

– Что?? – Эдвард непонимающе уставился на убеленного сединами коллегу.

– Конфетку, – повторил Айгор, – «барбариску». Хотите?

– Давайте, – Эдвард недоверчиво прищурился, но все же протянул узкую ладонь, предварительно стянув с нее полимерную перчатку.

Айгор достал из кармана пакет с аляповатой (американцы ни в чем не знали меры) латинской H на этикетке – логотипом концерна, что производил карамель. По бывшему советскому ГОСТу где-то на территории бывшей Советской Молдавии, которую американцы превратили в один большой плодоовощной комбинат.

– Сто лет их не ел, – сказал Эдвард, похрустывая леденцом.

– А я иногда себя балую, – Айгор предпочитал, не разжевывая, перекатывать карамельку во рту. – Хотя мне, старику, это не полезно.

– А можно еще одну?

Айгор, слегка улыбнувшись, протянул Эдварду весь пакет. Пока Эдвард, казалось, искренне наслаждался поглощением леденцов (теперь уже идеально круглых и без обсыпки), Айгор тщательно взвешивал каждое слово.

– Послушайте, голубчик, всё до банального просто. Давайте признаемся себе, что мы не только утратили человечность – мы потеряли перспективы. Когда-то мы мечтали о звёздах, а теперь думаем только о том, как впихнуть свои обленившиеся тела в «Ковчег». И большинство из нас готовы ради этого на всё! Это и есть деградация, Эдвард. Тотальная – на всех этажах. Как Сайент я хорошо вижу, сколько возможностей было упущено, и сколько талантов мы загубили в погоне за прибылью. Отрицательный отбор в действии. И, кажется, сама природа с этим согласна, и решила от нас избавиться. Но что если наша с вами Спираль – это последний шанс? Шанс вернуться на путь развития, шанс заново обрести человечность, которую мы так бездарно растеряли за последние десятилетия? Подумайте хорошенько – вы, правда, хотите отдать этот шанс в загребущие ручонки Лидмэна? Жадного мелкотравчатого торгаша с повадками гиены? Я лично этого очень не хочу. И если вы тоже этого не хотите, то, прошу вас, будьте на моей стороне – и помогите мне сделать так, чтобы Лидмэн не узнал о том, что вчера мы с вами успешно испытали Спираль.

Эдвард снова хрустнул леденцом и вопросительно посмотрел на Айгора.

– Послушайте, голубчик, всё до банального просто. Дуракам полработы не показывают. Мы с вами пока не понимаем, насколько успешно прошло испытание, и какие из этого вытекают последствия. Значит, и Лидмэну пока рано обо всем знать, – эти слова Айгор произнес вслух.

– Как насчет этого бандита Сола? У меня от него мороз по коже, – сказал Хэтчет и снова поежился.

– Его я возьму на себя, – пообещал Айгор. – Работайте спокойно и ни о чем не переживайте.

Сайент Хэтчет, заместитель Сайента Элфера и некогда его лучший ученик, почесал свой крупный нос и тяжело вздохнул.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Затем он подкинул на ладони изрядно похудевший пакетик с леденцами.

– Я оставлю их себе, окэй?

– Конечно, голубчик, – Айгор слегка улыбнулся. – Съешьте всё, вы это заслужили.

– Надеюсь, зад не слипнется, – ответствовал Эдвард. – С другой стороны, это сейчас меньшее из зол.

– Мне нравится ваш здоровый цинизм, – похвалил Айгор. – В очередной раз понимаю, что я в вас не ошибся.

Эдвард что-то негромко хмыкнул в ответ и направился к дверям.

Айгор снова взглянул на мерцающие кольца Спирали, и в этот момент зазвонил его эпплфон. На экране высветилось фамилия – Лидмэн. Айгор вцепился пальцами в ткань комбинезона, ощущая привычную бессильную злость. Сколько же раз он представлял, как прямо в лицо скажет этому заносчивому выскочке все, что о нем думает? Но вместо этого опять придется изображать подобострастие и сыпать приторными до изжоги комплиментами, чтобы умаслить Лидмэна, усыпить его бдительность. Причем, это нужно было сделать до того, как Лидмэн пришлет своего цепного пса Сола, и тот начнет вынюхивать.

– Доброе утро, мистер Лидмэн, сэр, – произнес Айгор, прижав к уху эпплфон. – Не решился звонить вам накануне, чтобы не потревожить ваш сон – мы закончили в третьем часу ночи. К сожалению, должен в очередной раз вас огорчить: испытание агрегата не принесло желаемых результатов. Мы столкнулись с некоторыми… непредвиденными сложностями… Конечно, мы переделаем расчеты заново, мы уже занимаемся этим с самого утра… Конечно, мы предоставим мистеру Солу подробный отчет…

Лидмэн обожал, когда с ним говорили именно так – чуть нараспев, раболепно растягивая гласные и непременно добавляя к каждому обращению слово «сэр». Да и не он один, многие Мериты, опьяненные своей властью по праву рождения, любили, когда перед ними лебезили, пресмыкались, выплясывали. Айгор знал это лучше других – все-таки он был очень уважаемым Сайентом, и часто общался с Лидмэном и ему подобными мерзавцами, каждый из которых теперь трясся от страха за свою шкуру, рассчитывая, впрочем, на чудесное спасение собственной никчемной задницы.

– Мистер Элфер?

Айгор прекрасно знал, кому принадлежал этот тихий, хорошо поставленный голос. Итак, Лидмэновский питбуль уже здесь.

– Доброе утро, мистер Сол, – как можно дружелюбнее откликнулся Айгор. – Я как раз только что говорил с мистером Лидмэном. Признаться, мы ждали вас несколько позже.

– Именно поэтому я пришел сейчас, – без тени улыбки на физиономии заявил Сол. – Жду ваших разъяснений. Только без всей этой научной туфты. Четко и по делу – почему у вас произошел очередной эпик фэйл.

– Прошу, пройдемте в мой кабинет, – сказал Айгор, продолжая изображать дружелюбие. – Там будет гораздо удобнее.

Ничего, он как-нибудь отбоярится. И не из такого выкручивался.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ЗАТЕМНЕНИЕ

ГЛАВА 4. Асимметричное расположение

1.

– Смотри под ноги, – скомандовала Кэтрин и протянула Ане руку, чтобы та смогла перебраться через очередную мусорную гору.

Слипшиеся отходы источали стойкое зловоние, и Ане пришлось зажать пальцами нос, чтобы ее опять, уже в который раз за последние сутки, не затошнило.

– Что это за место?

– Свалка.

– Спасибо, кэп, – прогнусавила Аня, зажимая нос теперь уже обеими ладонями. – Я имею в виду – откуда здесь весь этот мусор?

– В основном, из-за стены, – пояснила Кэтрин и проворно сбежала с уклона.

«Вот так пахнет настоящая нищета, – тоскливо подумала Аня, наступая на что-то подозрительно мягкое, – тухлятиной, горелой резиной и собственным пóтом. Продам душу за горячий душ! Хотя кому здесь нужна моя душа»?

– А почему никто не роется в отходах? – поинтересовалась Аня, нагоняя Кэтрин.

– Этот участок токсичен, трэшеры сюда не заходят, – невозмутимо ответила Кэтрин.

– В смысле – токсичен?? – Аня едва не споткнулась, налетев ботинком на кочку. – То есть, мы поперлись через ядовитую помойку?!

– Сюда везут отходы с лакокрасочного завода. И это самый короткий путь.

«И как меня втянули в этот блудняк»? – подумала Аня, тщетно закрывая лицо воротом куртки.

Впрочем, у нее не было выбора, когда накануне Кэтрин заявила, что они вместе с Айвэном и другими подпольщиками собираются навестить консервный завод и позаимствовать некоторое количество продукции. Как оказалось, на территории Сектора Z было расположено несколько заводов, в том числе, консервный, где Паверты производили еду для Сервантов.

– Паверты – это кто?

Аня уже начинала путаться во всех этих классах и кастах.

– Население Сектора F, – подсказал Айвэн. – Это окраина Дефолт-сити, дальше только Стена.

«Производное от poverty», – осенило Аню.

– Тогда кто такие Серванты? – поинтересовалась она вслух.

– Они живут в Секторе E. Обслуга Меритов и Вариотов, с правом посещения Сектора D.