Обдумывая всё это, Кирилл весьма старательно считывал все возможные числа и риски. Он понимал, что аренда такого оборудования – самое безопасное решение. Но это оставляло бы его зависимым от станции и её правил. Покупка такого оборудования – давала ему некоторую независимость, но и повышала риск “поломать” себя. Архитектор – шанс получить оптимальный стек, но связаться с такими разумными означало стать заметным Консорциумам, и выдать тем, кто может быть заинтересован в подобной информации, данных про появление человека.

Так что он начал фильтровать подобные предложения по возможной совместимости. Нужны были модули, которые можно было бы “привязать” к архитектуре корвета – к его ИИ. Сам же ИИ корвета, сканируя поступающие к нему информационные пакеты, подсказал:

– Есть вариант – частичная аренда плюс перенос. Сначала арендовать кресло, влить базовую математику и пилотные рутины… Проверить, как реагирует мозг реципиента… Затем – купить модуль повышения и домашний венец для повторных тренировок…

Такой пошаговый путь минимизировал риск. Именно за счёт теста, а только затем масштабная покупка. Кирилл связался с несколькими контактами. Сначала – с легальной лабораторией в торговом секторе – учёные там просили приличную сумму и гарантию безопасности для оборудования. В частном секторе всплыл техник по имени Мелл – темноволосый гоблин с узловатыми пальцами, который предлагал “бытовую” версию за цену вдвое меньше, но без гарантий. Был и третий контакт – седовласый “архитектор” с печатью Консорциума, продававший подготовленные “корабельные стеки” за фантастическую цену, но также был готов обсудить бартер:

“Требуются три специфических линзы, один ИИ-блок и доступ к картам.”

Это означало, что если Кирилл отважится, то ему придётся отдать часть своих трофеев либо вступить в рискованную игру с теми, кто, вполне возможно, его уже искал.

Эльфийка подошла тихо и сказала:

– Учиться нужно… Но сначала проверь синхронизацию с твоим ИИ. Мы не в плену тех, кто сделал нас, но риск может быть реальным.

Её голос был не только советом. В нём слышалась память о том, как наука и магия платили чужим залогом.

Устало вздохнув, Кирилл закрыл глаза, и представил кресло и тишину лаборатории. Он решил идти по пути медиума. Первым шагом – аренда оборудования в лаборатории… Быстрый “минитест” знаний на симуляторе, чтобы понять влияние на память и моторные реакции… Затем – покупка домашнего “венца” для закрепления и доработки матриц. Если тест пройдёт нормально – он будет искать “архитектора” через тех, кому сможет заплатить из своих трофеев. И только тогда, установка матричной линзы высокого грейда.

Он отправил запрос на бронь лаборатории и одновременно зарезервировал контакты у одного из торговцев, договорившись о “частном показе” комплектов. Информационная сеть тут же “зашевелилась”. На экране появилось время и адрес. В тишине кабины “Трояна” Кирилл впервые за долгое время почувствовал, что дальше – не только бегство и выживание. Был план. Был путь разума. И было кресло, которое могло превратить в пилота того, кем раньше являлся лишь по необходимости.

Кирилл вынул деньги из имеющегося при нём мешка так же спокойно, как вынимают горсть камней с дороги. Не чтобы сохранить, а чтобы разбросать по хлыстам новых дорог. Монеты звякнули, как металлические обещания. В их звоне слышалась ширь станционных рынков и крик хитрецов-торговцев. На пустом причале, под лёгким шелестом антенн и стальным шорохом манипуляторов, он платил за всё. За право на торговлю… За допуск в закрытые каталоги… За контакт с техником, что мог показать место, где припрятаны подобные кресла и венцы, и, наконец, за “чёрную” платёжную линию, через которую шли сырые копии библиотек знаний. Не являющиеся лицензионными.

Пилот москита – он уже не был живой ценностью для Кирилла. Переход из одной банды в другую, как ему объяснили на скрытом аукционе – это “траектория” жизни в этих краях. Один покупатель – новая команда – и такой разумный уходит как товар, но с документом о “трудоустройстве”.

Да. Деньги, вырученные парнем в ту ночь, были тяжелы, горьки и прямолинейны. Но именно ими Кирилл пускал в ходы свои первые приобретения. Он скупил не роскошь, а инструменты. Аренду обучающего кресла на два часа в лаборатории “Синтез-Х”… Личный мнемо-обруч среднего качества сборки и пару “пилотных стеков” – компромиссных баз знаний, в которых слова были суровы, но полезны.

Эльфийка ворчала, словно старая печка, что знает цену дровам.

– Здесь – только хлам, пыль и отбросы… – Говорила она, пальцами гладя обшивку корвета, как будто уговаривала его не рушить тепло его корпуса. Её голос был тоньше, чем у тех, кто торговал громко. В каждом слове – обида не на монеты, а на то, что мир, где она родилась, мог быть превращён в такой базар.

– Они продают адреса, а не истину. Они предлагают имитацию мастерства, будто разливают по бутылкам нектар богов. Тот самый язык, что “вбивали” тебе в голову, не продаётся на дешёвых чипах.

Кирилл слушал и видел, как в её глазах играла память. Тонкие складки сцеплялись, как провода под кожей. Он знал её. Она могла распознать подмену по запаху. Но у него был и другой счёт на руках – сухой, металлический. Сам корвет и его оборудование требовали не легенд, а умений – сразу, сегодня, на этой станции.

– Если ты упадёшь, – сказал он тихо, – то корабль останется пустой рамой. Корабль не просит, чтобы его любили. Он просит, чтобы им умели управлять.

И в этот момент его голос был без истерики. В нём таилась голая математика выживания.

Лаборатория “Синтез-Х” была крыльями вросшей в станцию склепанной воедино архитектуры. Толстые стены и арки, в которых шились провода как узоры. Внутри пахло антифризом и кофе. В воздухе висел звук – эхо тихих шагов и шёпотов металла. Кресло стояло на пьедестале, оковано ремнями, и вокруг него располагались многочисленные полки с кристаллическими банками, как морские медузы, наполненные светом. Техник, худой как заноза, разговаривал с ними мало, но точно:

– Час аренды – империал… Мнемо-обруч – два… Тест-прогон – в цену включён…

Он скользил пальцами по панели, как дирижёр, и Кириллу сейчас даже казалось, что это устройство “глядит” на них обоих, безэмоционально и терпеливо, словно говоря:

“Ты можешь быть другим.”

Первую сессию Кирилл решил купить честно. Под контролем местных медтехников, в тишине и под присмотром. Он сел в кресло, и металл обнял его. Мнемо-обруч лег тяжёлой короной на его виски, холодный и почти приятный. На экране всплыли схемы – линии траекторий, синусы манёвров, даже влияние местной гравитации. Информация лилась, не как вода – как расплавленный цвет, который вплавлялся прямо в зубцы его памяти. В мозгу закручивалась новая мозаика. Реакции… Рычаги… Углы наклона корпуса корвета при резком повороте… Он повторял мысленные рывки, пока кресло не пискнуло:

“Стабилизировано.”

На лице у него застыла усталая улыбка, а в груди – не радость, а расчёт. Сейрион всё это время спокойно сидела в углу и смотрела, как будто ей показывали чей-то сон. Когда Кирилл вышел, голос её вырвался, едкий и мягкий одновременно:

– Ты купил ремесло на урагане – но ремесло, купленное в торгах, даёт лишь упрощённую правду. Ты можешь знать, как тянуть штурвал, но не поймёшь, почему корабль плачет в ночи.

Она осторожно прикоснулась к его руке. И в этом прикосновении было не требование, а просьба:

“Не потеряй меня в обмен на знания.”

Он отвечал не словами, а жестом. Поставил на стол маленькую коробочку с одним из приобретённых стеков.

– Если что, я хочу, чтобы ты учила тоже. – Сказал он. – Не потому, что боюсь, а потому что хочу, чтобы никто из нас не был уязвима.

Ему было важно, чтобы умение не оставалось монополией. И в её глазах мелькнуло то, что редко всплывало – признание и страх вместе.

Торговцы станции были быстры и хищны. За стек он отдал не весь обмен – оставил часть как залог, как будущую плату тем, кто поможет добыть кристаллы выше грейда. Эльфийка ворчала, но помогала. Она знала, где взять мастера, который сможет “подшаманить” тот самый мнемо-обруч, чтобы он лучше сходился с архитектурой корвета. Их маленькая сделка была смесью осторожности и дерзости. Купить знания сейчас, а в потом – искать его улучшения.

Последующие ночи для них на этой станции тянулись, словно плотная резина. Они сидели в крошечной каюте “Трояна”, где свет казался дешевле, чем воздух, и втыкали чипы в интерфейсы. Книги и схемы лежали рядом с мечами орков, деньги – рядом с карточками доступа. Из стен доносился гул чужих разговоров и тонкий плач дрона, упорно работающего над чужими починками. Каждый раз, когда новый стек вливал очередной блок в их память, на губах у Кирилла появлялась та же суровая улыбка – улыбка тех, кто знает цену уроку. И в ней была ещё одна мысль, безжалостная и ясная. Знание – это власть. Но оно также превращает тебя в мишень. Чем выше ты стал в мастерстве, тем больше желающих проверить твою смелость и твою добычу.

Так они купались в ночи этой торговли. Он – собирал навыки, она – собирала слова, а станция, по-своему в чём-то прекрасная и порочная, снова и снова сглатывала их обещания, как пожирает чужие судьбы. И где-то, среди шипов и антенн, зарождалась новая линия. План не просто выживать, а сделать так, чтобы знание стало не только ножом, но и щитом.

………….

В этот день Кирилл в очередной раз сидел в глубоком кресле, похожем на древнюю кафедру, только вместо резного дуба оно было собрано из гибких карбоновых пластин, и обтянуто тканью с мерцающим напылением. На голову ему был надет обод – тонкий, как венец из жидкого света, и внутри венца чувствовались крошечные иглы-намерения, касавшиеся его кожи не телом, а током. Стоило кристаллу знаний встать в приёмное гнездо, как прямо в череп парня проникал дрожащий шёпот. Сначала – звуки, потом – очертания букв, после – сияние схем и формул, словно кто-то аккуратно разворачивал карту мира у него за лбом.

Каждый кристалл “пах” по-своему. Один – озоном и сухим ветром вакуума, другой – гарью от плазменных сопел, третий отдавал чем-то приторным, как старая библиотека, где книги сами шепчут страницы. Кирилл покупал их один за другим, меняя те самые империалы, полученные за проданные товары и за того самого пилота “москита”, что ушёл в рабство. Для него, человека, это было странным жестом – продать жизнь за возможность научиться управлять кораблём. Но он понимал, что без знаний любой корвет – лишь мёртвый металл. Этакая высокотехнологичная гробница, парящая в темноте.

А эльфийка постоянно ворчала. Она стояла рядом, скрестив руки, словно холодная статуя, и каждый раз говорила:

– Эти базы устарели, они годятся разве что для курсантов задворков. В Империи их давно списали.

Но Кирилл только кивал. Устаревшие – значит, что они точно проверенные временем. А ему нужны были хоть какие-то, чтобы начать. Ведь если завтра с ней что-то случится – а это “если” было слишком ощутимо в здешнем мире, полном обмана и пиратских игр – то он останется один с корветом. И что тогда?

Устройство мнемо-обруча уже влило в его разум первую базу – основы пилотирования малыми кораблями. Тело отозвалось дрожью, как будто он сам десятки раз запускал двигатели, чувствовал, как судно срывается с точки, как пульсирует в груди энергия маршевого ядра. Он вдруг “вспомнил” протоколы и сам процесс посадки, выравнивания по гравитационной линии, “помнил” резкие манёвры в обстреле. И вместе с тем знал, что это не его память, а чужая, скомпилированная, но уже “проросшая” в нём.

ИИ корвета в этом всём ему теперь весьма старательно помогал. В его голосе не было эмоций, но Кирилл ощущал, что машина внимательна и предана только ему. Он велел ей отслеживать всё. Движение судов на орбите, подозрительные сигналы, даже дыхание эльфийки во сне. И однажды ИИ сообщил:

– Зафиксирована попытка подозрительно передачи шифрованного пакета информации. Косвенный канал. Вероятность – сообщение в Империю эльфов.