Сглатываю привкус назойливой желчи во рту. Концентрированной. По-особенному гадкой и мерзкой. Привкус, который гасила долгие годы. Лечилась и вылечилась, и сейчас я ненавижу Баровски. Ненавижу Айматова. Потому что мне снова приходится отплевываться от этой горечи.

Вспыхнувшие воспоминания мешают сосредоточиться. Мутят текст перед глазами, делают содержание контракта белой простыней, с рассыпанными по ней черными буквами.

У нас не было никакого контракта. Мы нырнули в брак с разбега. Не зная друг о друге практически ничего, врезались на полной скорости. Одно свидание, и через месяц я стала Баровски. Нам было по двадцать два. Я – студентка магистратуры, он – вспыхнувшая на футбольном небосводе новорожденная звезда, потерявшая голову от обрушившейся на нее славы.

К черту…

В кипе бумаг, разбросанных по постели, отыскиваю исковое заявление, поданное Алиной.

«Отсутствие желание продолжать совместную жизнь у обоих супругов» – гласит описательно-мотивировочная часть заявления в качестве причины развода.

Нервно смеюсь.

Что, Баровски, снова не сумел удержать член в штанах?

Ощутив прилив знакомого разочарования, подтягиваю к себе ноутбук. Забиваю фамилию. За семь лет делаю это впервые – ищу профиль Баровски. Поисковик предлагает его первой строкой. Открываю.

Не раздумывая жму на последнее видео. Это небольшой ролик с матча. Баровски триумфально бежит вдоль ликующей, сходящей с ума от своего фаворита трибуны. Крупный план. Капли пота стекают по его напряженному лицу, волосы влажные и слегка вьются.

Сглатываю.

Сердце пинается. Как ребенок в утробе. Толкается, напоминая о себе, предупреждая, что оно не забыло. Оно всё ещё помнит, когда смотрю на бывшего мужа. Вытянув из выреза форменной футболки цепочку, он целует подвеску в виде монетки…

Глава 9.

Ольга

Восемь лет назад

Неглубоко затягиваюсь сигареткой. Курение убивает. Ага. То, что надо, чтобы убить хотя бы пять минут смертной скуки на этой тухлой вечеринке.

Я не обладательница вредной привычки, но иногда могу побаловаться. Вот как сегодня. Когда уже ничего не жду от этого вечера, кроме скорейшего завершения.

На черта Айматов притащил меня сюда?

Какой-то унылый квартирник в компании таких же пресных придурков. Они смотрят трансляцию матча на плазме и пьют пиво, даже музыку не включают. Дамиру нормально, а мне ловить нечего несмотря на то, что других девчонок всё устраивает.

Не знаю, кому принадлежат эти хоромы на двадцать втором этаже.

Перегнувшись через перила балкона, стряхиваю пепел и смотрю вниз – море мерцающих фонарных огней, отраженных мокрым асфальтом после дождя. Припаркованные тачки словно игрушечные машинки. Подо мной завораживающая высота, и дыхание снова сбивается. Скоро будет год, как я живу в столице, а так и не привыкла к её высотам. Но страха нет. Есть будоражащий восторг и ощущение себя парящей птицей над землей.

Сентябрьский сырой ветер подбрасывает мои волосы, забивается под тонкую кожаную курточку, запуская по телу волну легкой дрожи, которую гашу очередной затяжкой.

– Мне не нравятся курящие девушки.

Я вздрагиваю от скучающего глубокого мужского голоса с акцентом из-за спины.

Рука с зажатой между пальцами сигаретой замирает.

На балконе я одна, а значит, эта то ли претензия, то ли заявочка адресована мне.

Медленно оборачиваюсь.

Передо мной парень, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть в его лицо. Он очень высокий. И крупный. Настолько, что на балконе становится тесно. Концы его темных волос обесцвечены. На нем брюки-милитари болотного цвета и распахнутая синяя ветровка, из-под которой проглядывается белая футболка или что-то вроде того.

Его ладони спрятаны в карманы куртки, ноги широко расставлены. Поза лениво-основательная. Он смотрит на меня сверху-вниз с внимательным выражением на интересном лице. Не типично симпатичном лице. Плюс акцент. Иностранец?

– Ваше мнение очень ценно для нас. Спасибо, что поделились, – имитирую интонацию автоответчика, замечая, как едва заметно дергаются губы незнакомца.

Отворачиваюсь, выразительно намекая, чтобы шел лесом. Будто его кто-то спрашивал, что ему нравится, а что нет.

Словно назло делаю затяжку. Глубокую и удушливую. Оседающую горечью в горле так, что хочется закашляться, но я держусь изо всех сил, чтобы не выглядеть лошком перед этим громилой, ведь лесом он не пошел. Он здесь – я чувствую это затылком, спиной, по тому, как внезапно колеблется воздух, от которого тело пробивает искристым ознобом.

– Если женщина курит, значит, она несчастна. Грустно смотреть на несчастную женщину, а ты не выглядишь несчастной, – прилетает из-за спины, рассыпая по моим плечам мурашки от тягучих, словно карамельная ниточка, гласных.

Я все-таки давлюсь дымом и закашливаюсь.

– Постучать?

Резко оборачиваюсь и демонстративно окидываю незнакомца быстром взглядом с ног до головы. Он стоит в прежней позе. С тем же невозмутимо-ленивым фейсом.

– А, я поняла. Ты из этих… как их там… – щелкаю пальцами, вспоминая, – масонских общин? Не знала, что здесь моралисты тусуются. Видимо поэтому вечеринка такая нудная, – кривлюсь я.

– Я футболист, – отзывается он, беспечно пожав плечами.

Серьезно?

Изумленно выгибаю брови.

И каким ветром его сюда задуло?

– Какой-то ты очень странный футболист, – фыркаю я. – Откуда ты взялся? Я тебя не видела.

Такого не заметить постараться нужно. Я бы точно на него обратила внимание.

– А я весь вечер за тобой наблюдаю, – признается футболист.

Надо же. И это откровение вроде и бесит, а вроде и цепляет. Настолько, что, как примагниченная, стою и позволяю ему себя бесцеремонно разглядывать. Не стесняясь, сосредоточенным взглядом он плавно очерчивает овал моего лица, прикасается к волосам, лбу, носу, щекам, которые вспыхивают янтарным огнем, когда задерживается на губах.

Мне становится жарко и волнительно.

– Выброси сигарету. Нам еще целоваться, а от тебя несет пепельницей.

Что? Да что он …

Пораженная такой самоуверенной заявочкой, я ошарашенно распахиваю рот, намереваясь надавать ему словесных лещей, но тут же его закрываю. Моему возмущению не хватает места в груди, и оно вырывается с нервным смехом, а потом с очередным кашлем.

– Постучать? – снова интересуется этот болван и тянет ко мне свою длинную клешню, которую, взъярясь, сразу отталкиваю.

– Слушай, мне тоже здесь скучно, но я же не пристаю ни к кому. Ты че ко мне привязался? – вколачиваю в него прищуренный разъяренный взгляд под свое взбунтовавшееся сердцебиение.

– Хочешь уйти? Я не против. Пошли? – кивает себе за плечо по-прежнему невозмутимо, когда меня словно блендером взбили.

Невыносимый!

Резким движением отбрасываю окурок, когда огонек добирается до пальцев и обжигает.

– Всё ясно, – растягиваю губы в неестественно вежливой улыбке. – Это типа такой «особенный» подкат, – пальцами делаю кавычки, – я должна впечатлиться, а потом с тобой переспать, – заключаю я. – Так вот спешу тебя разочаровать, – развожу руками.

А футболист внезапно улыбается. Так залипательно, что не могу отвести взгляд от привлекательных маленьких ямочек на его щеках.

– Значит, не впечатлил? – вызывающе-шаловливо прищуривается он, выпуская наружу всех моих мурашей, но закатить глаза – дело чести.

Фыркаю, всем своим внешним видом транслируя глубокую незаинтересованность, а сама зачарованно слежу за незнакомцем, который хлопает себя по карманам куртки, брюк, словно выискивая что-то.

Вытащив из заднего кармана штанов какую-то мелочь, он зажимает ее в кулаке. Вытягивает руку так, что кулак оказывается практически у моего лица.

Раскрывает ладонь, демонстрируя маленькую монетку.

Кошусь на нее с показушной насмешкой. Исподлобья. Ровно до тех пор, пока незнакомец не берет мою руку и не вкладывает мне в ладонь теплый, хранящий тепло хозяина металл. Меня прошибает опаляющей лихорадкой, а там, где пальцы футболиста касаются моей кожи, взрываются сладкие ожоги.

Смотрю на его крупную, усеянную «жилистыми» венами кисть, накрывающую мой кулак, и не дышу. Затаив дыхание, слежу за тем, как незнакомец слегка наклоняется и тепло дует на наши сцепленные ладони.

Меня уносит этим волшебным дуновением. Так далеко и надолго, что приходится проморгаться, чтобы прийти в чувства и увидеть, как с моей раскрытой ладони исчезла монетка.

Хмурюсь. Верчу рукой, трясу ею. Смотрю себе под ноги.

Нигде нет.

Поднимаю лицо и делаю к незнакомцу шаг, пытаясь обличить его в жульничестве, но замираю, когда он поднимает руку и убирает прядку волос мне за ушко. Нежно, бережно настолько, что я снова упускаю момент, когда и каким образом между его указательным и средним пальцами появляется пропавшая монетка, которую через секунду возвращает мне в ладонь, вкрадчиво произнося:

– Дарю. На удачу.

Меня топит в смятении и легком смущении от такого интимного жеста, пока рассматриваю аверс – коронованный орел.

– Это один польский грош, – поясняет футболист-фокусник, предугадывая крутящийся на языке вопрос. – А сейчас? – спрашивает с выраженным самодовольством на лице.

– Что сейчас? – Вскидываю глаза, не улавливая смысла вопроса.

– Сейчас удалось впечатлить? – уточняет, слегка наклонив голову и мягко разглядывая меня.

А я капризничаю. Старательно пытаюсь скрыть факт, что этот парень уже сумел просочиться мне в голову, кожу и в легкие своим дымно-пряным запахом.

– Пф! Чем? Этим примитивным фокусом? – хмыкаю я. – Смотри и учись.

Зачем-то прячу монетку в карман кожанки, после чего поднимаю правую руку, обращая ладонь тыльной стороной к фокуснику, и оттопыриваю вверх большой палец, который обнимаю ладонью левой руки, пытаясь воспроизвести забавно-веселый фокус из детства.

Начинаю самозабвенно «откручивать» большой палец, строя на лице рожицы адской болезненной муки. А потом «отрываю», заранее прижав палец к ладони.

– Оп! – комментирую с веселой улыбкой, демонстрируя свою четырехпалую пятерню.

Мои губы съезжаются на место. Грудь опадает, когда смотрю в сосредоточенное лицо футболиста. Его брови сдвинуты к переносице, и в целом он выглядит так, будто в уме перемножает трехзначное число с пятизначным.

Наклоняет голову влево, потом вправо, пока я пытаюсь распознать его молчаливый тупняк.

Подкладывает под подбородок кулак, и мне кажется, что вот-вот он заржет, либо родит что-то умное, но футболист в очередной раз удивляет, когда говорит:

– Еще покажи.

Он издевается надо мной или действительно впервые видит этот незатейливый фокус?

– Ты серьезно? – Вглядываюсь ему в лицо, пытаясь найти ответ на вопрос, но оно по-прежнему слишком серьезно. – Ну… ладно, – растерянно пожимаю плечом и намереваюсь «приклеить» большой палец обратно, но вырвавшийся изо рта футболиста короткий ироничный смешок вынуждает притормозить.

– Ты издеваешься… – делаю вывод, глядя в смеющиеся глаза, и выхожу из себя. Не на ту напал, чтобы за мой счет развлекаться. Толкнув громилу в грудь, сообщаю: – дай пройти! – пыхчу, пытаясь сдвинуть его с прохода, который загромождает своей крупногабаритной тушей.

– Куда? – мужские ладони оказываются на моих плечах тотчас, а взгляд впивается в мой. – А целоваться?

Распахиваю глаза.

Ну просто… вот просто… ну крейзи!

– А ты не из тех, кто привык сдаваться, да?

– Я же нападающий, – отвечает так, будто это должно всё объяснить.

– Ничего не понимаю в футболе, – огрызаюсь с вызовом.

– И не надо. Просто знай, что я у тебя лучший.

Эм.