Факультет сбора и трансформации – 3 (страница 7)
– Тебя как будто это даже не пугает, – усилившаяся хватка на талии и жаркое дыхание на шее говорили об этом весьма красноречиво.
– Ни капли, – слабый запах ромашки и полыни оседал на губах лёгкой горечью. – Скорее, это просто добавляет тебе остроты. Ну, ладно, не прямо остроты, но пикантности точно.
– Вот прямо так?
– Ну, мы не в пресной книжке для подростков живём, надо всё-таки называть вещи своими именами. Я бы мог сочинить оду, расплывчатую и неверную как туман или лунный свет, пустую и бессмысленную, но не думаю, что тебе хочется грузиться этими шарадами.
– С учётом того, что автор этой книжки, какого бы жанра она ни была, никак не даст мне просто «жили долго и счастливо» я надеюсь, что он хотя бы в живых нас оставить планирует. Что мы там главные герои, а не второстепенная декорация, которой суждено умереть.
– Я в этом уверен. Что всё будет хорошо. Просто постарайся получить удовольствие от процесса… Пойдём отсюда, а то наличие детской комнаты за этой дверью немного не располагает. Да и твой кот уж слишком осуждающе смотрит мне в спину.
– Дар вообще уверен, что мне следует умереть девственницей, кажется. Ничем иным эту манеру я объяснить не могу.
Зверь в ответ недовольно чихнул, скосив яркие голубые глаза, тряхнул ушами и ушёл прочь с выражением оскорблённой невинности на породистой морде. Маги негромко рассмеялись, всё-таки отлипая от двери и внимая голосу совести, в том плане, что устраивать разврат под дверью детской – не самое красивое, что можно сделать. Но обжитые Вянкой комнаты располагались не так далеко, и настрой сбиться не успел. Артур в целом мог бы и не дожидаться окончания пути, просто увёл бы девушку подальше, в соседний коридор, но та вдруг повернулась в сторону, прислушиваясь к чему-то за стеной. И одними губами произнесла «Алексей ходит». Что ж, риск быть пойманными, конечно, добавляет интересных ноток происходящему, но явно не такой высокий. Зато в собственную гостиную Ярычевская даже шагнуть толком не успела, но вовсе не по причине пылающей страсти.
Они оба споткнулись о брошенный у двери чемодан, о котором благополучно забыли. Толстый ковёр смягчил удар лопатками, а Артур в полёте успел выставить руки и не рухнул на Вянку всем весом. Удивительно немалым, при всей кажущейся субтильности ланта, кости и мышцы у него были гораздо крепче и тяжелее обычных человеческих. Модификации, типичные для представителей его мира. Ярычевская пнула чемодан, толкая им же распахнутую дверь, и скользнула ладонями по спине парня. Под холодной кожей словно стальные нити перекатывались.
– Мне вот интересно, почему нельзя развить у себя устойчивость к магии? Ну, раз уж яды ты перевариваешь весьма спокойно, они тебе практически никак не мешают, – магичка выдохнула, когда её вжали в густой ворс ковра.
– Можно. Но после тридцати-тридцати пяти, когда магическое развитие полностью останавливается. Это с физическими изменениями иначе, там чем раньше начнёшь, тем проще они пройдут. Раньше вообще на внутриутробном этапе вносили изменения, но результат иногда был печальным. В последние годы до запрета – слишком часто.
Его пальцы снова забрались под одежду, посылая волну мурашек. Вянка смотрела на него из-под опущенных ресниц, прямо, внимательно, и всё-таки он знал наверняка: сердце у девушки заполошно бьётся не только от возбуждения. Лант наклонился ещё ниже, прихватывая губами тонкую кожу шеи. Магичка шумно вздохнула, стукнув его по плечу: ощущение было новым и вышло слишком резким, насыщенным.
– А летом ты так не смущалась, – он хмыкнул, оглаживая бедро.
– Летом… летом всё было несколько иначе. Там моё удовольствие не грозило создать проблемы с ближайшим кладбищем, например.
– Ну, если всего избегать, то так и будешь жить на пороховой бочке. Или тебе Данковцева для полного душевного равновесия не хватает?
– Артур…
– Это не в претензию было сказано. Я от своих слов про то, что с Шедом я ещё готов тебя делить не отказываюсь. На данном этапе так точно. Слишком хорошо понимаю, что связь у вас куда сложнее и глубже обычной человеческой, так что спорить с природой вещей не планирую. Хотя от химеролога и странно звучит.
– Я не знаю, что вызывает больше вопросов: то, как ты спокойно об этом говоришь, или что я не спешу сразу возмущаться.
– Ты просто не росла на Первом Круге. Там нравы весьма… вольные. А что до тебя, – он вдруг обхватил её за талию, перекатываясь, и усаживая Вянку на себя, – думаю, тебе просто не верится, что решение может быть таким простым.
– А может я просто запуталась. Слишком много фаз в отношениях мы успели пройти. Ладно, не о Шедове, а то он лёгок на помине, – девушка неловко заёрзала, чётко ощущая, какую реакцию вызывает у Тана. – Я… Слишком скучала по тебе. Именно по тебе.
Он улыбнулся в ответ, рассматривая Вянку сверкающими глазами. Ярычевская наклонила голову, разглядывая его в ответ. Спешить не хотелось, хотя где-то в глубине то и дело вспыхивал жаркий комок, заставляющий сжимать бёдра и ёрзать. А уж от взгляда на лантскую усмешку и вовсе становилось невыносимо. И она всё-таки потянулась к пуговицам рубашки, медленно обнажая слишком белую для обычного человека кожу.
– У тебя взгляд исследователя, которому на стол положили интересный образец, – он подгадал момент, вытряхивая Вянку из свитера, откидывая тот куда-то в сторону.
– Только образец уж очень говорливый.
– Что поделать? У нас у всех есть недостатки, даже я не идеален, – и поиграл бровями. – Мне так нравится, как в тебе сочетается вот эта мягкость, практически невинность, с каким-то жёстким стержнем. Вроде одуванчик, а вроде и…
– Борщевик, – она хохотнула, прижимаясь к его груди, открытые участки кожи покрылись мурашками от прикосновения. – Иногда мне кажется, что я борщевик.