Бегство привело их в Африку, в маленький городок, что находился у самой границы с этническим заповедником. Именно в этих краях, там, где сохранилась первобытная изоляция от Сети, и хотели спрятать своих родственников Полина и Генри. Для начала они обустроили место будущего жительства хотя бы с минимальным комфортом. Мазанки как у туземцев категорически не подходили. Генри подошел к этому вопросу как инженер. Он узнал, что в этих краях в ходу так называемые вагончики для туристов – полностью автономные жилища из полимеров со всей необходимой техникой и хорошими санитарными условиями. Чтобы они не выделялись на фоне природы, Генри при помощи туземцев из знакомого племени прикопал их и создал вокруг имитацию мазанок. Со стороны и с воздуха нельзя было заподозрить ничего необычного.

Полина же взяла на себя заботы по планированию переезда родителей, своих и Генри. Из-за ограничений по передвижению, наложенных Сетью, требовалось сделать так, чтобы она ничего не заметила. Для этого пришлось воспользоваться услугами транспортной сети, упаковав родителей, как груз, несколько раз перегрузить их, полностью поменяв всю маркировку, и только потом доставить к постоянному месту жительства. Доставка была не самой сложной процедурой. Гораздо сложнее было уговорить родителей пойти на этот шаг. Как и все люди старшего возраста, они считали, что пустили корни в том месте, в котором жили, и теперь только смерть сможет поменять их прописку. Полина приводила аргументы, показывала изменения, явно происходившие в мире. Объясняла, что через родных враг обязательно постарается выйти и на Полину с Генри, чтобы устранить их.

Решающим образом родителей Генри подтолкнуло принять предложение сына и его невесты назначение нового главы их муниципалитета. Им стал Джон Гронхолм, неприятный тип, пьяница и поганец по жизни. Его считали пропавшим полгода назад. Поэтому было совсем непонятно, каким образом он оказался в кресле главы. Ему и метлу нельзя было доверить. Семейство Макдауэллов было знакомо с ним, и не сказать, что по хорошему поводу. Генри смог убедить их, что Гронхолм – представитель новой власти, о которой они с Полиной их предупреждали, и что теперь им житья не будет с таким главой.

Родителям Полины хватило одного письма от администрации района, в котором было написано о предполагаемом низком урожае зерна и овощей, и в связи с этим они должны были дать согласие на снижение нормы потребления молока, мяса, хлеба и овощей. Выглядело это по крайней мере неправдоподобно. Отец Полины не заметил никаких признаков плохого урожая в их деревне и счел письмо актом психологического воздействия новой власти на население. А власть непонятным образом поменялась и в их районе. Сомнения были отвергнуты, и чета Громовых отправилась на Африканский континент, в первозданную дикость.

* * *

С того самого дня, когда упала суборбитальная станция и случились другие катастрофы, у населения планеты возникали все новые и новые вопросы, которые оставались без ответа. Почему так случилось? Куда смотрели правительства, органы правопорядка и прочие ведомства, ответственные за нормальное функционирование системы? Туда же они смотрели, куда и все. В Сеть. По их мнению, там были все ответы. Они ждали, что вот-вот все нормализуется, станет как прежде. Медлили, не давая инструкций населению, как действовать в случае сбоев в Сети. Отмахивались общими фразами, вроде «Соблюдайте осторожность», и все в таком духе.

Неопределенность играла на руку Филиппосу. Он забавлялся беспомощностью властей и знал наперед, что скоро народ будет просить дать ему хоть какой-нибудь жизненный ориентир. Им нужен был пастух, потому что сотни лет цивилизации не выбили из них стадного чувства. Люди как были баранами, так ими и остались. Даже те, кого он выбрал в наместники, тоже были баранами, но только чем-то обиженными на прежнюю власть. Им он дарил сильно усеченную аналитическую способность и возможность видеть в темноте. Этого хватало, чтобы выглядеть суперчеловеком в глазах простых людей. Как правило, такие люди не понимали ответственности за свои поступки и жаждали реванша у прежней власти. Их можно было легко контролировать, пугая лишением способностей. Страх потерять силу заставлял наместников быть исполнительными и активными.

Филиппос выигрывал свою войну вчистую. Отчасти из-за того, что с ним никто не собирался воевать. Не было в устройстве планеты такой структуры, которая целенаправленно готовилась сражаться с таким противником, как Филиппос. Отчасти из-за того, что он учел промахи первой попытки, когда девчонка чуть не угробила все его планы. Теперь у него все было засекречено, упрятано так, что никто не смог бы найти его. А тот, кто входил в его секретное место, мог покинуть его только ногами вперед. Он боялся Полины до сих пор и верил, что она обязательно попытается помешать ему. Девчонка умело маскировалась, не оставляя следов в Сети. Только засады у ее дома и дома родителей ее парня помогли вычислить Полину. Но и это не увенчалось успехом. Набитая под завязку сверхспособностями, она всегда вовремя успевала заметить ловушку. Как бы он хотел быть таким же, как Полина, но Блохин сказал, что это невозможно. Уникальная особенность памяти девушки позволяла ей быть сильнее прочих людей со сверхспособностями. Заставить ее работать на себя вряд ли возможно. Оставалось только выследить и уничтожить.

* * *

Полина не забыла про Алексу Мориц. Бывшая служащая Интерпола с хорошей профессиональной подготовкой могла стать полезным союзником и помощником. Конечно, не ради этого Полина разыскивала Алексу. Ей была небезразлична судьба человека, к которому она относилась как к другу, выручившему ее в тяжелую минуту.

Полина попробовала найти ее по имени, потом по старому номеру, залезла в базу ДНК… Алексу будто стерли из памяти Сети. Полина заволновалась, подумав, что Филиппос добрался до нее раньше. К счастью, Мориц сама вышла на связь.

– Это кто так упорно меня ищет? – Полина и Генри были рады видеть Алексу на экране терминала.

– Привет, это мы, – ответила Полина.

– Привет! – махнул рукой Генри.

– Рада вас видеть живыми и здоровыми. И вместе. Рада, что не забыли обо мне.

– Как мы могли! Ты столько сделала для нас, поверила нам.

– Сколько вы для меня сделали! Ходила бы сейчас без черепной коробки, мозги проветривала. Дура была, что так долго сомневалась. Теперь вижу, как ты была права. Мир катится в тартарары. Я боюсь представить, что станет с ним завтра. Все меняется очень быстро.

– Ты не на службе?

– В Сети на эту тему не распространяюсь. Я в безопасном месте с некоторыми бывшими сослуживцами. Мозгуем, что делать.

– У нас примерно такая же ситуация, – вступил в разговор Генри. – Вывезли родителей и думаем, что делать дальше.

– Хорошо бы встретиться, обменяться информацией и помозговать вместе, – предложила Мориц.

– Затем тебя и искали.

– Сеть – плохое место назначать встречи. У нас есть канал, который недоступен нашему врагу. При встрече я могла бы дать вам устройство для общения.

– Нам сейчас надо выбрать место встречи, о котором не могли бы догадаться те, кто нас, возможно, подслушивает.

– Точно. Чтобы не устроили нам засаду.

– Как это сделать?

– Я спрячу для тебя наше устройство для общения в тайнике, о котором знаем ты, я и Генри. – Мориц замолчала, как будто и так сказала слишком много.

– И это все? – Полина ждала большего.

– Все. Нагрузи свою аналитическую программу, нечего ей без дела пылиться. Через сутки сможешь забрать.

– Хорошо, Алекса. Честно признаться, я пока не сообразила, куда мне держать путь. Мы с Генри сейчас подумаем вместе.

– Всего хорошего и удачи! До скорого!

– Пока!

Мориц отключилась.

– Ты понял, о каком месте она говорила? – спросила Полина у Генри.

– Не совсем. Может быть, она имела в виду нашу каморку в Интерполе?

– Нет, вряд ли. Нас там будут ждать с распростертыми объятьями.

– Вот незадача. Хоть бы сказала, на какую букву думать. Это женская иррациональная нелогичная хитрость. «Летели два гуся, один направо, другой зеленый, где я спрятала рацию?»

– Не, у Алексы мужская логика, поэтому думай, как будто эту загадку тебе задал мужик. Место – тайник, о котором знаю я, ты и Алекса.

– Надо восстановить хронологию с того момента, как мы с ней познакомились. Нас сняли с лупера и посадили в конвертоплан, он упал, потом сели в другой и долетели кое-как до Интерпола. Там пробыли недолго, и нас украли, мы сбежали, потом поездили по родственникам, потом на станции с месяц, а потом штурм Ликидоса – и все, в принципе. Где-то на этом отрезке должен быть тайник.

– Может быть, на Ликидосе? На том самом балконе, где меня держали и откуда мы прыгали с Мориц?

– Там же народу сейчас полно. В горе гостиница теперь, очень людно, чтобы прятать вещи.

– У меня нет никаких вариантов.

– Слушай, а помнишь ту пещеру, где ты меня прятала от людей Филиппоса? В тех камнях, о которые разбилась яхта?

– Думаешь?

– Почти уверен.

– Очень может быть. Завтра отправляемся туда.

* * *

Родители Полины и Генри понемногу осваивались в условиях дикой природы. Серьезного дискомфорта они не испытывали. Все удобства, к которым они привыкли, здесь были. Из непривычного – теснота и дикая природа вокруг. К первому привыкли относительно быстро, но спокойно воспринимать второе было почти невозможно. На пару дней лагерь, состоящий из четырех мазанок, прикрывающих вагончики, облюбовал прайд львов. Они расположились рядом, под слабой тенью куцых деревьев саванны.

Отец семейства Макдауэллов пару раз пугал их выстрелом из ружья. Дикие животные напрягались, но не уходили. Они не знали звуков огнестрельного оружия и потому не спешили пугаться. Лев рассматривал людей смело, с чувством превосходства. Очень могло случиться, что лагерь, сам того не зная, оказался на территории его прайда, и он имел желание избавиться от непрошеных гостей. Однако на второй день львицы покинули лежбище и ушли на охоту. К вечеру одна из них вернулась с окровавленной мордой, и весь лагерь, включая льва и львят, снялся с места.

Помимо львов и гепардов, было полно всяких жуков, пауков, скорпионов и змей. Они пробирались под стены мазанок и вызывали дикий страх и отвращение у женщин и детей. Только настоящий натуралист Громов Юрий пытался установить с ними контакт и дать им всем имена.

* * *

На Ликидос решили не заезжать, хоть и было интересно увидеть, какие изменения произошли на нем. Здесь могли остаться люди, жившие и при Филиппосе, и сообщить ему о Полине. Поэтому с яхты на берег сошел только Генри, которого никто не знал в лицо. Он арендовал лодку на подставное имя, вернулся и забрал Полину.

Полина давно не прибегала к умению долго обходиться без кислорода. Она покраснела, когда в ее крови повысилось содержание эритроцитов. Надышалась до головокружения и прыгнула за борт. Проплыла вниз двадцать метров. Без костюма сделать это было гораздо сложнее. Пещеру она нашла быстро. У ее входа кто-то будто специально оставил яркий кусок пластмассы. Полина добавила бустер, хотя это и приводило к быстрому расходу кислорода. Сделала она это из осторожности.

Внутри никого не оказалось. Воздушный пузырь, созданный Полиной, еще существовал. Она не стала дышать, опасаясь, что в нем осталось очень мало кислорода. На каменном уступе лежал футляр из резинового материала. Полина взяла его и направилась обратно. Последние метры подъема она преодолела из последних сил. Воздух заканчивался, а дыхание готово было включиться непроизвольно. Мир перед глазами вращался в калейдоскопе естественных и рожденных гипоксией картинок.

Полина громко вдохнула и легла на спину. Грудь ходила ходуном. Генри подплыл и затащил Полину на борт. Девушка победно подняла руку с ярким футляром.

– Я начал волноваться. Тебя не было очень долго. – В голосе Генри было и раздражение, и переживание одновременно. – Надо было взять снаряжение для дайвинга.

– Прости, немного не рассчитала.

– Больше никакой самодеятельности. Все рискованные моменты решаем консилиумом.

– Хорошо, мистер Консилиум. Не будет ли у вас горячего чая на борту?

– Будет, госпожа Вредина.

* * *

Связь с Мориц установили с побережья Северной Африки. Алекса будто ждала звонка. Сразу вышла на связь.