Андрей хмыкнул, но по его взгляду было видно, что он не купился на мою отговорку. Он подошёл ближе, опёрся бедром о край моего стола.

– Выглядишь уставшей. Может, поужинаем сегодня? Развеешься. Я знаю одно отличное место, там потрясающий сибас на гриле.

Предложение было заманчивым. Правильным. Безопасным. Андрей был той самой тихой гаванью, о которой талдычила мама. Умный, успешный, воспитанный. С ним можно было говорить о последних публикациях в «Ланцете» и планировать отпуск в Тоскане. С ним было бы спокойно. И, скорее всего, невыносимо скучно.

– Спасибо, Андрей, но сегодня никак, – я покачала головой, стараясь, чтобы отказ прозвучал как можно мягче. – Дел по горло, да и дома меня ждёт один ревнивый собственник.

– Кот? – со смешком уточнил он.

– Он самый. Не простит мне измены с сибасом, – я улыбнулась уже искренне.

– Жаль, – он вздохнул, но без обиды. – Ну, если передумаешь, мой телефон у тебя есть. Береги себя, Рита.

Он легко коснулся моего плеча и вышел. Я проводила его взглядом, чувствуя себя полной дурой. Вот же он, идеальный вариант. Никаких криминальных разборок, погонь и простреленных конечностей. Только сибас, Тоскана и разговоры о медицине. Почему же тогда одна мысль о его правильности нагоняет на меня смертную тоску, а воспоминание о мрачном взгляде бандита заставляет сердце сбиваться с ритма?

Я потёрла виски, пытаясь прогнать непрошеные мысли. Всё, хватит. История закончена. Я спасла их, они остались мне должны диван. На этом точка. Пора возвращаться к нормальной жизни.

ГЛАВА 11

МАРГАРИТА

Есть вечера, похожие на тёплый плед и чашку чая с чабрецом. А есть вечера, которые с порога бьют тебя под дых, вышибая весь воздух из лёгких. Мой сегодняшний вечер определённо относился ко второй категории.

Он начался с предвкушения. Сладкого, почти наркотического предвкушения тишины. Весь день я разминала, вправляла, растягивала и собирала по кусочкам чужие тела, слушая бесконечные жалобы на ноющие спины и заклинившие шеи. Я была выжата, как лимон после десятого стакана текилы. Всё, о чём я мечтала, – это добраться до своей берлоги, рухнуть на старый, продавленный диван, который знал изгибы моего тела лучше любого любовника, и позволить миру существовать где-то там, за пределами моей входной двери.

Домой. Короткое, тёплое слово пульсировало в висках, отбивая ритм моим шагам по растрескавшемуся асфальту. Домой. Туда, где не нужно держать лицо, натягивать броню из цинизма и отбиваться от мира остротами, наточенными до бритвенной остроты. Туда, где ждёт десять килограммов презрительного великолепия по имени Маркиз и тишина. Мой личный, заслуженный сорт героина.

Но у судьбы, этой стервы с дурным чувством юмора, на мой вечер были совершенно другие планы.

Ещё на подходе к своему подъезду я почувствовала неладное. Что-то чужеродное, неправильное нарушало привычную вечернюю идиллию нашего двора. Прямо у моей парадной, перегородив узкий проезд, стоял мебельный фургон. Белый, безликий, с распахнутыми настежь задними дверями, изрыгающий из своего нутра картонные коробки и обмотанные плёнкой силуэты.

Первая мысль была ленивой и отстранённой: кто-то из соседей затеял переезд. Ну и флаг им в руки. Я обогнула фургон, собираясь прошмыгнуть в спасительную прохладу подъезда, как вдруг моё сердце сделало кульбит и ухнуло куда-то в район пяток.

Из подъезда вышли двое. Грузчики. Крупные, молчаливые мужики в одинаковых синих комбинезонах. И несли они… мой диван. Мой. Старенький, обитый выцветшей серой рогожкой, с трогательными затяжками от когтей Маркиза на подлокотнике. Мой окоп, моя крепость, моё убежище. Его выносили из моего дома, как покойника.

Я застыла, не в силах поверить своим глазам. В голове роились абсурдные предположения: ограбление? Коллекторы перепутали квартиру? Мать решила сделать «сюрприз», избавив меня от «старья»? Но всё оказалось гораздо хуже.

Из тени подъездного козырька шагнула фигура, и мир вокруг сузился до этого тёмного, злого силуэта.

Дамир Хасаев.

Да, я уже знала кто это. Пока ждала такси, прогуглила в интерне, интуитивно выискивая криминальные авторитеты города и, естественно, обнаружила семейство Хасаевых, в числе которых был Дамир… Парень с пронзительным взглядом, который я запомнила до конца своей жизни. И которого бы не желала встречать НИКОГДА!

И что самое поганое, я понимала, что они теперь не оставят меня в покое. И плевать, что я не обменивалась с ними персональными данными, они уже точно знали, кто я, чем занимаюсь, где работаю, и уж тем более, где живу. Но дико надеялась, что они всё же прислушаются к моим просьбам-требования, НЕ ДОНИМАТЬ МЕНЯ БОЛЕЕ!

Но, увы, это уже случилось. И сейчас, Дамир стоял, засунув руки в карманы идеально сидящих на нём чёрных брюк, одетый в тонкий чёрный джемпер, подчёркивающий широкие плечи и хищную стать. Мрачный, как грозовая туча перед извержением града. Он не просто стоял, он владел этим пространством, этим фургоном, этими грузчиками и, казалось, самим воздухом, который я отчаянно пыталась вдохнуть. Его взгляд, тяжёлый, как расплавленный свинец, впился в меня, и в этих чёрных омутах не было ни капли тепла. Только глухое, упрямое раздражение и что-то ещё, чего я не могла разобрать.

– Какого чёрта здесь происходит? – мой голос прозвучал на удивление ровно, даже ледяно, хотя внутри всё клокотало от подступающей ярости.

Он чуть склонил голову набок, будто оценивая меня. На его скуле проступил желвак.

– Замена, – коротко бросил он, кивнув на диван, который грузчики уже подтаскивали к фургону.

Я сделала шаг к нему, чувствуя, как адреналин обжигает вены.

– Замена чего? Мозгов в твоей голове на что-то более функциональное? Ты в своём уме? Кто вам дал право распоряжаться в моём доме и выносить мою мебель?

Мой диван скрылся в ненасытной пасти грузовика. Вслед за ним из подъезда выплыло моё любимое кресло. То самое, в котором он истекал кровью. То самое, в котором я провалилась в спасительное забытьё после той сумасшедшей ночи.

– Это что, рейдерский захват моей квартиры? – язвительность сочилась из меня, как яд из потревоженной змеи. – Вынесли мебель, дальше что? Заселишь сюда свою ораву и откроешь точку по продаже чего-нибудь незаконного?

Грузчики, нёсшие кресло, замерли на полпути, испуганно косясь то на меня, то на своего босса. Дамир метнул в их сторону короткий приказной взгляд, и они, вжав головы в плечи, торопливо потащили кресло дальше.

– Это благодарность, – его голос был глухим, лишённым всяких эмоций. – Отец велел.

Ах, вот оно что. Благодарность. Аристократичный жест от криминального патриарха, исполненный его мрачным наследником. У меня внутри что-то лопнуло. Я подошла к нему вплотную, задрав подбородок и глядя прямо в его непроницаемые глаза. От него пахло дорогим парфюмом, холодом и опасностью.

– Благодарность? – прошипела я, едва сдерживаясь, чтобы не ткнуть его пальцем в грудь. – Ты хочешь меня отблагодарить? Отлично. У меня есть превосходный вариант. Сядь в свою летающую колесницу, собери своих молчаливых миньонов и исчезни. Испарись. Растворись в воздухе. Превратись в неприятное воспоминание. Вот это будет благодарность, которую я оценю. А это, – я обвела рукой фургон, – это не благодарность. Это вторжение. Нарушение личных границ. И откровенное хамство!

Из фургона показалась новая процессия. На этот раз они тащили что-то громоздкое, затянутое в плёнку и картон. Новый диван. Я видела сквозь упаковку его очертания – строгие, геометрические, и цвет – какой-то мерзкий, офисно-серый.

– Поставьте это на место! – рявкнула я на грузчиков. Те замерли, глядя на Дамира. – Я сказала, поставьте!

Дамир даже не повернулся к ним. Его взгляд не отрывался от моего лица.

– Заносите, – приказал он ровным тоном.

И они, разумеется, послушались его, двинувшись к подъезду.

Я почувствовала, как по щекам разливается горячая краска бессильной злости. Он игнорировал меня. В моём собственном доме. Он просто пришёл и, как бульдозер, начал перекраивать мой мир по своему усмотрению.

– Я не пущу тебя в квартиру, – процедила я, делая шаг назад и вставая на пути у грузчиков.

Они остановились, не зная, что делать. Я была для них пустым местом, но я физически преграждала им дорогу. Возникла пауза, густая и звенящая. Дамир медленно, словно нехотя, подошёл ко мне. Встал так близко, что я ощутила исходящий от него жар.

– Маргарита, – его голос стал ниже, и в нём впервые проскользнула усталость. – Просто дай им закончить. Не устраивай сцену.

– Это ты её устраиваешь! Я не просила вторгаться в моё жилище! Я сказала твоему отцу оплатить счёт из химчистки, и то, лишь бы он отвязался! Но это не значит, что нужно вычищать мою квартиру! Что у вас за методы? Какое-то семейное заболевание… вторгаться, брать, требовать, подчинять…

Он медленно сжал и разжал кулаки. Привычка, которую я уже успела заметить.

– Мебель была испорчена. Из-за нас. Просто прими это.

– Вы ничего мне не должны! – отчеканила я. – Единственный твой долг – это оставить меня в покое! Ты понимаешь значение этого слова? По-кой. Это состояние, в котором я пребывала до того, как ты со своим братцем решил поиграть в догонялки со столбом у моего дома!

Я попыталась обойти его, чтобы преградить путь грузчикам уже у самой двери подъезда, но он сделал шаг в сторону, снова оказываясь передо мной. Я дёрнулась, чтобы проскользнуть мимо, и в этот момент его рука сомкнулась на моём предплечье.

Стальная хватка. Не грубая, не причиняющая боли, но абсолютно непреодолимая. Сквозь тонкую ткань свитера я почувствовала обжигающий жар его пальцев. Словно по нервам пустили разряд тока. Я замерла, вскинув на него глаза. Дыхание перехватило. Мы стояли так близко, что я видела тёмные крапинки в радужке его глаз, видела, как дёрнулась ресница. Время растянулось, загустело, как мёд. Мир сузился до точки нашего соприкосновения.

– Это не обсуждается, – тихо, почти в губы произнёс он, и от низкого тембра его голоса по коже пробежали мурашки. – Это приказ отца.

Он отпустил меня так же внезапно, как и схватил. Я отшатнулась, словно ошпаренная, потирая руку, на которой всё ещё горели отпечатки его пальцев. Пока я приходила в себя, грузчики уже шмыгнули в подъезд.

– Он лучше, – упрямо повторил он, кивнув в сторону подъезда. – Итальянский. Кожа.

Я расхохоталась. Нервно, с истерическими нотками.

– Кожа? Серьёзно? Дамир, у меня кот! Ты видел моего кота? Он весит больше, чем твой раненый братец! Для него твой итальянский кожаный диван – это гигантская когтеточка! Он превратит его в лохмотья за неделю! Мой старый диван был его другом, его семьёй! А ты… ты просто… варвар!

В этот момент, будто услышав зов, из подъезда выскочил перепуганный до полусмерти Маркиз. Шерсть дыбом, хвост трубой, глаза как два блюдца. Он метнулся к моим ногам, зашипел на Дамира с яростью, на которую способен только десятитикилограммовый мейн-кун, и вцепился когтями в мои джинсы.

– Вот! – торжествующе констатировала я, подхватывая на руки тяжёлую, дрожащую тушку. – Познакомься, это Маркиз. Главный пострадавший от твоей медвежьей услуги! Теперь из-за тебя у него психологическая травма!

Дамир посмотрел на кота, потом снова на меня. В уголке его губ, кажется, дёрнулась тень усмешки, но он тут же её подавил.

– Я куплю ему когтеточку. Самую большую.

– Да пошёл ты, Хасаев! – выдохнула я, чувствуя, что ещё немного, и я просто разревусь от бессилия и злости. – Вместе со своей когтеточкой, диваном и папашей!

Я развернулась и, прижимая к себе кота, как щит, ринулась в подъезд. Взлетела по лестнице на свой этаж, не обращая внимания на его оклик.

– Маргарита!