Туман смыкается за нами, словно занавес в театре. Остались лишь аплодисменты дождика по подоконнику и шлепанье мокрых листьев на дереве.

Пространство словно раздвинулось, а потом снова срослось за нашими спинами.

Я шла в тумане посреди странного леса.

Лес – не лес. Серый. Без птиц. Без ветра. Без даже намёка на жизнь. Деревья – как скелеты, вытянувшие костлявые пальцы к небу, которое не существует. Только бесконечная серость там, высоко. Всё здесь – эхо. Отголосок.

Последний вздох мира, который я покинула.

Глава 8. За гранью

Я иду, понимая, что так не должно было быть. Так нечестно! Я не знаю, кто подмешал мне яд, но догадываюсь, что без очаровательной «жена, подвинься» не обошлось.

От обиды мне хочется плакать. Но слез нет. Только сухость в глазах.

В конце тумана замаячила дверь.

Не крышка гроба. Не пафосные врата ада. Не золотые врата рая.

Просто… дверь.

Старинная. Деревянная. С медной ручкой, потемневшей от времени. На ней – ни надписи, ни символа. Только тишина. Казалось, это просто дверь в обычную комнату. Откроешь ее, а там ничего страшного.

Я иду к ней.

С каждым шагом – легче.

Боль исчезает.

Страх – растворяется.

Даже мысли стихают, как волны после шторма.

Сердце бьётся всё реже.

Раз…

Пауза…

Ещё раз…

И я понимаю: это конец. По-настоящему. Никаких «может быть», «вдруг повезёт», «а если передумает». Смерть останавливается у самой двери. Поворачивается ко мне. Его глаза – чёрные, но в них – не пустота. В них – усталость. Вековечная, глубокая, как сама вечность.

– Всё закончилось, пылинка, – говорит он тихо и ласково. – Ты свободна.

Я смотрю на него. И вдруг – смеюсь. Сквозь слёзы. Сквозь боль, которая уже не моя.

– Свободна? – хриплю я. – От чего? От мужа, который продал меня, поверив ложному обвинению? От любовницы, которая вытирала ноги о моё свадебное платье и отравила меня? От мира, где женщина – либо мать, либо мебель? В этой истории зло так и не наказано! И вот это до слёз обидно! Почему я должна умереть, а они будут жить и наслаждаться жизнью? Где справедливость?

Я сжала кулаки, хотя чувствовала, как пальцы уже теряют тепло.

– Ты называешь это свободой? Это побег! А я не хочу бежать! Я хочу вернуться и заставить их заплатить!

Смерть молчал. Но в его глазах – не пустота. А понимание.

– Ты сказал, что пришёл за моим «редким даром». А какой у меня дар, а? Умею плакать втихую? Умею молчать, когда меня унижают? Умею умирать красиво? – прошептала я, понимая, что всё не так. Так не должно было быть!

Глава 9. Дыши!

Смерть смотрел на меня. Долго. Потом тихо произнес:

– Ты думаешь, я пришёл за твоей болью? – прошептал он. – Нет. Я пришёл за тем, что делает тебя опасной для мира живых. Ты выходишь из тела – и не умираешь. Ты видишь меня – и не сходишь с ума. Для кого-то это дар. Для кого-то проклятие.

– А я, как обычно, этим не пользовалась! Вот так живешь, а у тебя редкий дар! И только на пороге смерти узнаешь, что ого-го какая ты! И всё ты можешь! Вот теперь вдвойне обидно.

Я замираю.

Слёзы – горячие. А всё вокруг – ледяное.

– Ну, раз так, то я могу вернуться? – шепчу я.

– Уже нет, – отвечает он. – Как только ты откроешь эту дверь, пылинка, возврата не будет.

– А что там? – прошептала я, вцепившись в его руку. Мои глаза наполнились слезами.

– Я никогда не говорю, что там, – заметил Смерть. – Скоро сама всё увидишь…

И в этот момент —

Рывок.

Будто за волосы. За сердце. За саму душу. Я увидела, как глаза Смерти распахнулись, а меня рывками невидимая сила тянет назад!

Я чувствовала, как моя рука разжимается. Видела, как удаляется дверь. Что это такое? Что это всё значит?

Меня выдёргивают из тумана, из холода, из его ладони – обратно в боль. Только на этот раз боль намного слабее. Она почти призрачная. Терпимая.

– Давай, девочка! Давай! – слышу я сквозь пелену. Голос – хриплый, старческий, мужской, но такой… живой. – Ты сможешь! Я знаю! Ты сильная! Молодая! Не сдавайся! Тебе еще жить и жить!

И —

Вздох.

Резкий. Судорожный. Как будто впервые в жизни. Словно я вынырнула из воды, и тело само решило: «Дыши!».

Я лежу.

На кровати. Мягкой. Пахнущей травами.

Жадно хватаю воздух.

Воздух в лёгких – горячий, влажный, пахнущий дымом и вербеной.

Не туман. Не пепел. Жизнь.

Где-то рядом – треск камина. Запах лекарств. И… биение.

Бум-бум. Бум-бум.

Моё сердце. Оно бьётся!

Живое. Настоящее.

Я открыла глаза.

Надо мной – старик в потрёпанном халате, с седой бородой и глазами, полными упрямой надежды.

– Ну наконец-то! – выдохнул он, вытирая пот со лба. – А я уж думал, не вытащу.

Глава 10. Доктор

– Кто… кто вы? – прохрипела я, видя на столе пустые склянки.

– Доктор Томаш Эгертон, – сообщил старик, убирая склянки со стола.

Я закрыла глаза, повторяя про себя, как молитву, имя моего спасителя. Томаш Эгертон. Томаш Эгертон.

Смерть… исчез.

На меня обрушилась тяжесть этого мира, словно я попала под пресс.

– Опасность миновала, – обрадовал меня доктор Эгертон. – Хотя я был уверен, что не вытащу. Думал, слишком поздно. Но, как видишь, смог. Считайте, что у вас второй день рождения.

– У меня на самом деле сегодня день рождения, – выдохнула я. – Первый.

– О, какое невероятное совпадение! Поздравляю! Желаю вам крепкого здоровья, долгих лет жизни, любви. И не пить больше яд.

Я лежала, чувствуя слабость. Вроде бы я всего-ничего побыла в сознании, а устала так, словно за автобусом бежала десять остановок.

Прикрыв глаза, я пошевелила пальцами, успокаиваясь.

– В честь дня рождения могу поставить вам свечку, – усмехнулся старик, доставая ректальные свечи от жара.

А дедушка, вижу, с юмором!

– А кто задувать будет? – прошептала я, едва заметно улыбнувшись. Нет, это чудо! Настоящее чудо!

И от этой мысли я чуть не расплакалась.

Доктор оставил меня отдыхать, а я лежала в чистой комнатке, вдыхая запах вербены и лаванды и слушая, как моё сердце отбивает ритм новой жизни.

Где-то в глубине памяти всплыл голос мужа – не ледяной, а тёплый, почти нежный: «Ты моя звезда, Рианнон. Не гасни».

Это было в тот год, когда я впервые заплакала из-за пустой колыбели. Он обнял меня, прижал к груди, где билось сердце дракона… и сказал, что дети – не главное. Что главное – я.

Я тогда поверила.

Как глупо.

А через месяц пришёл с письмом от короля: «Если у нас не будет наследника – начнётся резня». Наследники древних фамилий передерутся за право занять престол. А это закончится кровопролитием.

Я не поняла тогда: он не просил ребёнка. Он молил о спасении королевства… и не знал, что я – не та, кто может его дать. Никто не знал.

Где-то за окном шел дождь. Где-то в замке смеялась Мелинда.

А где-то в тени, вдыхая запах роз, ждал Смерть.

Я не шагнула за грань.

Я осталась.

И теперь у меня есть время.

Время, чтобы доказать, что даже пылинка может затмить звёзды.

Потому что я жива.

И, чёрт возьми, я ещё не закончила!

Глава 11. Портрет прошлого

Я открыла глаза – и впервые за десять лет почувствовала, что дышу не потому что должна, а потому что могу.

Никакой боли. Никакого спазма. Только лёгкость – будто душа, наконец, вернулась домой и решила остаться.

Тело было лёгким. Слишком лёгким.

Я лежала на простой кровати с белыми простынями, под тонким шерстяным одеялом. На мне – длинная мужская рубаха из грубой, но мягкой ткани. Застиранная почти до полупрозрачности, с запахом дыма, лаванды и чего-то… домашнего. Не замкового. Не герцогского. Просто – человеческого.

За окном – осень.

Золотые листья кружились в медленном танце, будто мир решил подарить мне паузу. Второй этаж. Ни карет, ни стражи, ни шёпота за дверью. Только ветер, шуршание листвы и далёкий крик вороны.

Я приподнялась на локтях. Голова закружилась – не от яда, а от слабости. От того, что тело ещё не верит: «Ты жива. Ты можешь двигаться. Ты можешь дышать – сколько захочешь».

Комната была маленькой, но уютной. Пол – из тёплого дерева. На стене – три портрета в простых рамах. Мужчина. Женщина. Девочка.

Мужчина с доброй улыбкой и усами, будто сошёл с открытки из старинного альбома.

Девочка лет двенадцати, незнакомая и милая.

Женщина на картине – с тёплыми глазами и косой, перехваченной лентой…

Я еще раз взглянула на портрет женщины. Сердце ушло в пятки.

А потом – ударило в виски, как молотом.

Это же… Элла.

Моя Элла.

Два года назад она приносила мне чай по утрам. Тихая. Всегда с опущенными глазами. Звали её Элла. Она была моей горничной!

Сердце вдруг обрадовалось. Неужели я в ее доме?

Люди на портретах смотрели на меня, как будто знали: я – не гостья. Я – спасённая. Я мысленно кивнула им – как старым знакомым.

«Спасибо, что приняли», – прошептала я, преисполненная благодарности.

Не каждая бывшая горничная, получившая расчет, готова спасти с улицы свою бывшую хозяйку.

И девочка на портрете, кажется, улыбнулась в ответ моим мыслям.

На столике у кровати – ваза с полевыми цветами (ромашки, васильки и какая-то красивая веточка с дерева с неизвестными мне цветами), стопка книг и чашка с остывшим отваром.

Я присмотрелась.

«Основы травничества».

«Лечение ядов у людей. Противоядие».

«Последствия отравлений. Практические примеры».

Я попыталась встать. Ноги дрожали, но держали. Я сделала шаг к двери – и в этот момент она открылась.

Вошёл он.

Доктор Томаш Эгертон – седой, с бородой, как у Деда Мороза, но в потрёпанном халате и с деревянной миской в руках. Из неё шёл пар и аромат куриного бульона с травами.

– А-а! – воскликнул он, увидев меня на ногах. – Ну наконец-то! Хоть кто-то в этом доме научился слушать мои советы: «Лежи, не вставай, пока не перестанешь видеть двух докторов вместо положенного одного!». Кстати, сколько докторов видишь?

– Одного, – вздохнула я, глядя на ароматный бульон.

Доктор поставил миску на стол, подошёл ближе и, не спрашивая разрешения, положил холодную сухую ладонь на мой лоб.

– Температуры нет. Пульс ровный. Зрачки – нормальные. – Он кивнул с удовлетворением. – Значит, яд вышел. Опасность миновала.

Я вздохнула, словно с души упал огромный камень. Мне до сих пор не верилось, что я жива. После того, что мне пришлось пережить, это было сродни чуду!

– Как вы меня нашли? – прошептала я.

Глава 12. Только не это!

Он посмотрел на меня долгим, тяжёлым взглядом. Потом усмехнулся:

– Мне кто-то постучал посреди ночи. Я не спал, стирал бинты, проверял зелья. Я открыл. Никого. Ну, думаю, показалось. Только собрался уходить, как вдруг увидел тебя в десяти метрах от моего крыльца. Ты лежала в луже, корчась в муках…

Он подошёл к столу, взял миску и протянул мне.

Нет, это я удачно бежала! И удачно свернула в переулок, где живет не просто доктор, а настоящий профессионал. Но кто тогда стучал ему в дверь? Я постучать не могла. Может, кто-то из прохожих заметил меня и решил помочь?

Кто бы это ни был, я ему благодарна.

– Ешь. Ты голодна. И не спорь – я видел, как твоё тело корчилось на брусчатке. Это не просто яд. Это змеиный настой с примесью чёрного корня. Его дают только тем, кого хотят убить… тихо. Надеюсь, ты не сама его выпила?

Глаза доктора посмотрели на меня с укором и подозрением.

– О нет! – воскликнула я. – Я бы никогда не стала!

– Вот и правильно. Жизнь – это бесценный дар. И глупо лишаться его под влиянием эмоций! – строго произнес доктор.