У роксоланов имелось и другое имущество. Они ведь надевали на себя все самое красивое, что могли найти. Чем пестрее, тем лучше. Как в мире варваров и было принято. Так что хватало и ярко окрашенных тряпок, и шелков, и всякого рода украшений, далеко не всегда уместных. Да и даже банальных монет. Однако же эту часть трофеев трогать пока не стали, решив подождать до конца кампании.

Да, учли.

Равно как и все прочее, расписав, кому и что было выдано. Но эти второстепенные ценности решили попридержать, чтобы по итогу свести баланс. Стремясь максимально избежать путаницы и скандалов. Беромир бы и с оружием да защитным снаряжением так же поступил, но очень уж оно было нужно в моменте.

– Как думаешь, они ушли? – спросил Борята после обеда.

– А ты бы ушел?

– Но я – это я.

– Чтобы понять, как будет поступать противник, нужно ставить себя на его место. Вот Арак. Представь, что он вернется, получив от нас по зубам. Что его ждет?

– Не знаю, – пожал плечами Борята.

– Вероятно, смерть.

– Это еще почему?

– А кто за весь этот бардак станет отвечать? Ты или я? Так иди – спроси с нас, – усмехнулся ведун. – Вон у Арака пока не вышло.

– У роксоланов много воинов. Они могут спросить.

– Нет, – покачал головой Беромир. – У них большие стада. Их тоже нужно оберегать. А в степи каждое племя сарматов борется за пастбища и поголовье скота. Роксоланы не могут себе позволить слишком сильно ослабеть, даже на время. Их же сметут. Те же аланы или языги.

– Ты думаешь?

– Я уверен. Степь уважает только силу. И слабого там жрут. Просто и бесхитростно. Даже те потери, которые роксоланы уже понесли, могут качнуть степное равновесие против них. Сколько их выбило? Чуть больше полутора сотен воинов. Почти что одна шестая часть того, что у них имелось. А если мы и этих оставшихся перебьем?

– Вряд ли соседи решатся навалиться. Племенное ополчение у них очень серьезное.

– Только в бою оно почти ничего не стоит. Их для разорения селян применяют. Тысяча конных воинов тех же аланов развалит и десять тысяч ополчения, и пятнадцать, так как оно слишком рыхлое и слабо снаряженное. Да и не умеет ничего. Не забывай, у воинов есть луки, длинные копья, мечи, доспехи, а у ополченцев ничего этого нету.

– Ну… не знаю, – покачал головой Борята. – Ты думаешь, что он уйдет?

– Арак-то?

– Да.

– Нет. Он не уйдет. Потому что после возвращения к брату тот сделает его козлом отпущения. Ну не самому же Сусагу за все отвечать? Он охотно скормит его расу и совету бэгов, обвинив во всем.

– Ты уверен в том, что рас не отправит на нас все свое войско?

– Если я хоть что-то понимаю в их жизни – нет.

– Смутно верится, – покачал головой Борята, как и прочие бояре, уже собравшиеся рядом с ним.

– Хорошо. Расскажи, как ты себе это представляешь? Вот решил рас нас покарать, отправив сюда все свое войско. И?

– Оно прошло бы вдоль берега Днепра…

– Стой! – перебил его Беромир. – А тут поподробнее. Вот войско. Тысяча человек. Оно пойдет вдоль берега Днепра. Хорошо. А что оно будет кушать? А откуда оно возьмет фураж для лошадей? Ведь их зерном в походе надо подкармливать. Хотя бы по три либры^[8] в день.

– На заводных повезут.

– Отлично. Сколько им идти по берегу до нас?

– Ну… – задумался Борята. – Дней десять, – показал он две растопыренные ладони. – И еще половину.

– Пятнадцать дней. Три либры зерна коню, остальное травой доберет. Всаднику еще четыре либры еды. Итого – семь либр в день. За пятнадцать дней это уже сто пять. А лошадь у нас сколько может унести?

– Не знаю, – пожал плечами боярин.

– Чтобы без ущерба для здоровья – не более пятой части собственного веса. Судя по тому, на каких лошадях были роксоланы на том броде… хм… – произнес Беромир и начал что-то чиркать на земле палочкой. Ученики уже знали – это счет, хотя сами его почти не разумели. А остальные держали за чародейские знаки. – Так, получается, что их лошадка одна где-то двести – двести двадцать либр может унести во вьюках. Еды и фуража туда-обратно уже двести десять. Впритык. А ведь этого всего берется по минимуму. И жить на таком питании они станут впроголодь. Я бы закладывал дней на десять с каждого заводного коня.

– Но это возможно.

– Да, – кивнул Беромир. – Но только в том случае, если мы выйдем перед такой армией и дадим ей нас раздавить. А если нет? Если мы начнем маневры? Чтобы на все лето к нам сюда прибыть, им ведь целый табун придется за собой тащить. Даже если плюнуть на зерно для лошадей.

– Они могут охотиться. – заметил Борзята.

– Сколько нужно того зверя на тысячу человек? А сколько времени они будут его ловить? – с улыбкой спросил Беромир. – Нет, овчинка не стоит выделки. Им важно как можно скорее добраться до нас и сделать дело. Что вряд ли возможно.

– Они за пятнадцать дней не дойдут, – произнес сидевший чуть в стороне Добрыня. – Я ведь по ледоходу еще пошел на лодке. Как самые пласты сошли и стало можно ускользнуть. Так они почти сразу за мной и увязались. Это два раза по столько дней минуло, пока они до вас дошли, – показал он обе растопыренные ладони.

– Значит, им по две лошади заводные надо, если решим самоубиться и выйдем против такого войска. А если нет? Это ведь табун лошадей с большими припасами – по десятку на каждого воина потребно иметь. Или даже больше, чтобы на все лето.

– Или использовать лодки, как сейчас, – возразил Добрыня.

– Или лодки… Да вот беда – вас они уже распотрошили. И лодок для тысячи всадников нужно куда как больше, чем для двух с половиной сотен.

– Нужно, – кивнул Борята. – Но, так или иначе, ничто не мешает им сюда прийти. В крайнем случае наймут кого-то с лодками. Мало ли желающих на той же Припяти?

– И покинут степь надолго? – расплылся в улыбке Беромир. – Что они найдут, вернувшись? Разве языги или аланы не воспользуются минутой их слабости?

– Языги ходят в набеги, и роксоланы их не терзают в такие дни.

– За долю в добыче, – улыбнулся Добрыня. – Они заранее сговариваются.

– А тут разве можно взять богатую добычу? – поинтересовался Беромир.

– Индийское железо, – подал голос Борзята. – Оно очень дорогое. Даже десяток ножей может заставить раса аланов быть более миролюбивым.

– А они знают, что у нас его много?

– Ну… хм…

Еще немного поболтали, но особых возражений ни от кого не последовало. Расу роксоланов действительно не было никакого резона идти сюда всем своим войском.

Равно как и Араку отходить.

А значит, что? Правильно. Надо было как-то продержаться и устоять перед Араком. С тем, чтобы потом уже договариваться.

Ну а как иначе?

Побузить-то побузили, а торговый путь через Днепр они все равно не контролируют. И соли им взять больше неоткуда. Да и с Римом торг никак не поведешь. Так что пока все одно придется с роксоланами вести переговоры и приходить к какому-то взаимовыгодному компромиссу…

Тем временем парусная лодка бодро шла вперед по реке Сож.

Обычная.

Та, которая простая долбленка с противовесом.

Свистнула стрела.

Еще одна.

Еще.

Ребята, что в ней сидели, укрылись щитами. Они их с собой специально на такой случай возили.

Несколько гулких ударов.

И обстрел прекратился.

Тишина.

Дружинники осторожно выглянули – пусто. Никого вокруг. Видимо, их караулили, пытаясь снять. Но с первыми выстрелами промахнулись.

Но оно и не удивительно. Все же мастеров-лучников в эти времена днем с огнем не найти. Другие обстоятельства, иной навык и совсем другое качество инвентаря, нежели там, в XX и особенно XXI веке. Мотивация же квалификацию заменить не в состоянии, что позволяло Беромиру «закладываться» на местные реалии в своих планах и припомнить заодно то, как викинги поступали, увешивая борта своих боевых кораблей щитами.

Прошли на лодке еще немного.

И резко заложили вираж, стремясь избежать столкновения с большой группой противника.

Что, кстати, и от стрел защитило.

Вон, свистнув, с десяток шлепнулись в воду на стороне.

Вошли в крутой поворот, перекинув, как их учили, парус да подруливая веслами. Но все одно не вписались по открытой воде и въехали в старые заросли камыша. А потому, закинув щиты на ремнях за спину, начали работать веслами, выбираясь. И не только ими. Для таких случаев у них имелось два шеста – на мелководье ими отталкиваться получалось сподручнее, чем веслами грести.

Секунда.

Десять.

Лодки с племенным ополчением роксоланов приближались, потрясая копьями.

Стрелы густо свистели вокруг, то и дело ударяя в щиты и саму лодку. Парочка вон в весло кормового бойца воткнулись.

Еще один толчок.

Еще.

И лодка выскочила из камышей, начав набирать скорость. А ребята, не сбавляя темпа, продолжали работать веслами и шестами. Что и спасло их. Уже метров пять оставалось между ними и головной лодкой роксоланов. Еще бы чуть-чуть – и все.

Дальше уже было дело техники.

Как ни греби, а догнать на веслах легкий парусный катамаран даже при небольшом ветерке – задача не реальная. Потому уже через несколько минут неприятель скрылся за поворотом.

Всадники, которые бросились преследовать разведчиков, тоже отстали быстро. Гнать галопом по сложному берегу, на котором то и дело попадались кочки да коряги, – дело самоубийственное. Вон как первый воин улетел через голову коня, нога которого застряла в рытвине, так все и умерили пыл.

Разведчики же сумели через двадцать минут добраться до поселения и сообщить о новом продвижении противника.

– И как это понимать? – удивился Беромир.

– Так и понимать, – ответил старший разведчик. – Все всадники идут вместе с лодками. Сюда.

– А переправляться они как будут?

– Мне это неведомо. Но со своей старой стоянки они снялись. Да и нас отпускать явно не хотели. Вон лодка вся стрелами утыкана.

– Вот те раз… – покачал головой ведун. – Что же они затеяли?

Он знал, да и все вокруг об этом только и твердили: роксоланы, как и прочие сарматы, сильны лишь верхом. Пеший бой не любят, презирают и, в общем-то, не умеют в него совсем. А тут все признаки не просто пешего боя, а натурального речного десанта, что являлось абсолютным антиподом самой природы сарматов.

Неужели они на него решатся?

Глава 5

168, берзень (март), 28

– Идут! Идут! – крикнул дозорный ранним утром.

По реке клубился туман, резко ухудшая видимость. И вот из этого молочного марева и стали появляться лодки роксоланов, направляющиеся прямиком к мостку и оборудованному там причалу. Бодро так, норовя по инерции выскочить на берег, чтобы при высадке в холодную еще воду не залезать.

Весь тот день, как случилась стычка на реке, Беромир со своими ребятами ждал нападения.

Но его не произошло.

Даже в прямой видимости противник не появился. И на следующий день Арак не сподобился. Хотя разведчики, даже пешком выходя, находили в часе хода лагерь роксоланов с лодками. Считай, за излучиной. Чтобы не в прямой видимости. Да и дымы от их костров все поднимались высоко – выдавая их расположение.

– Почему они медлят? – задавался вопросом Беромир.

Но никто не мог ему ответить.

Ужасно не хватало какого-нибудь дрона, чтобы покружить над округой и понаблюдать за передвижениями противника. Ведун пробовал забираться на высокие деревья, но, как назло, по-настоящему здоровых поблизости не встречалось. А с остальных не получалось просмотра.

В принципе в такой ситуации очень бы пригодился пусть маленький, но воздушный шар. Однако его не имелось и пока не предвиделось. Хотя шелковая ткань была доступна через ромеев, да и горелку сделать из меди можно вполне, чтобы на древесном спирте коптила. Да и канат сплести метров в сто-двести не представлялось чем-то невозможным. Так что было бы желание. А даже со ста метров вся округа окажется как на ладони.

– Эх, мечты-мечты, – пробурчал Беромир, слезая с очередного дерева.