– Ты же сама только что верно заметила: эта информация проходит под грифом секретности. Так что… Черкнёшь хоть слово на эту тему – отшлепаю, – ласковым голосочком пообещал Лунтьер. – Для начала.

Я возмущённо фыркнула, недовольно скрестив руки на груди.

– Ты кем себя возомнил, а? С какого ляда ты мной раскомандовался? Я из-за тебя уже потеряла работу и осталась без средств к существованию, нечего и дальше меня топить!

– Не прибедняйся, враньё и жалкие попытки разжалобить меня тебе не к лицу.

И этот его высокомерный тон и уверенность в моём якобы вранье разозлил меня чрезвычайно. Я прям почувствовала, как моя сущность встает на дыбы и требует восстановления справедливости.

Я зло сощурилась и процедила сквозь зубы:

– Много ты обо мне знаешь, что ли? Привык обо всех людях судить по себе? Многие, к твоему сведению, не купаются в деньгах, а иногда даже не знают, чем будут питаться завтра. Но какое дело до простых людей тебе, мерзкому самовлюбленному аристократишке, считающего себя вправе вершить чужие судьбы и манипулировать другими людьми так, как пожелает чёрствая душенька?

С удовольствием отметила, как вытянулось лицо Лунтьера, подняла с земли упавшую ручку, закинула ее в сумку, вместе с рабочим блокнотом, который отобрала из рук блондина, гордо тряхнула головой и бодро зашагала прочь от остановки и главным образом – от этого отвратительного молодого человека.

Бодрость моя продлилась аж целый один шаг – а потом я наступила на травмированную ногу, зашипела от боли и чуть не упала, потеряв равновесие. Меня спас Лунтьер, подхватив под руку, приобняв за талию и помогая дойти до ближайшей скамьи.

– Ты вывихнула ногу, тебе нужна лекарская помощь.

– Без тебя вижу, – огрызнулась я, пытаясь выдернуть руку из цепкой хватки Лунтьера. – Но лекарскими чарами я не владею, так что придется доковылять до лечебницы…

Запнулась, только сейчас сообразив, что тут же лекари телепортировались, и я могу обратиться к ним за помощью. Почему сразу так не сделала? Впрочем, наверное, потому что была слишком сильно увлечена подслушиванием беседы Лунтьера с коллегами.

Оглянулась через плечо и поняла, что лекарей уже и след простыл. Один отвел ранее пострадавшего водителя, другой лекарь оказал первую помощь пострадавшим и покинул место происшествия. Проклятье, упустила шанс быстро разобраться с травмой, придётся всё-таки ковылять до лечебницы…

– Зато я владею. Садись, – настойчиво произнес Лунтьер, чуть ли не силой усаживая меня на ближайшую скамью. – И давай мне свою ногу.

– Хочешь под благовидным предлогом еще больше меня покалечить? – деловито уточнила я.

– Боишься, что я прямо сейчас начну мстить за выплеснутый на меня кофе? – усмехнулся Лунтьер, каким-то профессиональным жестом расстегивая застежки туфельки на моей пострадавшей ноге.

– Не боюсь, а не без оснований ожидаю ответных мер, – аккуратно перефразировала я.

А сама напряжённо наблюдала за движениями Лунтьера.

Он присел передо мной на одно колено, придвинул к себе мою ступню и провел по ней вверх-вниз мягкими массирующими движениями. Из ладоней Лунтьера при этом вырывался сноп фиолетовых искр, от которых по ноге расходилось приятное тепло.

– Глупая ты, Еления, – с театральным входом произнес он, вливая в меня свою магию, и я почти сразу почувствовала облегчение в ступне. – Не понимаешь, что мужчины могут ставить на место прекрасных леди совсем иначе…

– А иначе – это как? Абьюзерскими замашками, мужской силой и так далее? – скривилась я, продолжая сидеть в закрытой позе со скрещенными на груди руками, с донельзя недовольным лицом. – Или в угол поставишь?

Впрочем, не могла не отметить, что прикосновения Лунтьера были весьма приятны.

Он тем временем хохотнул на мои слова.

– К чему такие грубости, мисс Што-о-ольценберг? – произнес он нараспев. – Как мужчина, я предпочитаю ставить женщин не в угол, а в другое место.

– Даже любопытно, куда? – с демонстративным зевком спросила я.

– На шелковые простыни.

– Какие еще простыни? – не сразу поняла я.

– На белые. Или красные. И в коленно-преклонную позу прямо передо мной поставить.

– Да пошел ты! – возмущенно воскликнула я, ногой отпихивая от себя самодовольно ухмыляющегося Лунтьера.

Точнее, пытаясь его отпихнуть: к сожалению, этот негодяй оказался слишком юрким, и он ожидал моей агрессивной реакции, так что вовремя ушел с траектории удара.

Лунтьер мрачно рассмеялся, его улыбка и взгляд были полны ехидства и коварства. Он стоял передо мной, сунув руки в карманы, насмешливо глядя на меня сверху вниз и явно нисколечко не беспокоясь о рамках приличия. Он был вполне доволен и собой, и моей бурной реакцией.

А меня аж распирало от возмущения! Жутко захотелось снять одну туфельку и запулить ее в лоб этому самодовольному аристократу.

– Ты, Ты… Самоуверенный негодяй ты!

– Спасибо за комплимент, я тоже от себя в восторге.

Он еще и воздушный поцелуйчик мне послал, нахал!

И пока я внутренне закипала от возмущения и думала, во что бы его излить, Лунтьер продолжил:

– Так, ногу я твою залечил, от перспективы быть размазанным грузовиком избавил. Неплохо для властного мудака, правда же?

– Если ты так нарываешься на комплименты, то знай, что от меня ты их никогда не дождёшься, – с ядовитой улыбочкой произнесла я.

– Никогда-а-а не говори никогда-а-а, – певуче протянул Лунтьер, поигрывая бровями.

Но тут же посерьёзнел и сказал:

– Мне нужны от тебя не комплименты, а ответы на вопросы. Я видел, как ты вышла из тени деревьев около здания редакции, но при этом когда парой минут ранее стоял там же рядом, то никак тебя не видел и не чувствовал…

– Шпионил, что ли? – фыркнула я.

– Разумеется, – не стал отнекиваться Лунтьер. – Но так и не понял, какую магию такую ты использовала, что я не смог тебя увидеть и четко почувствовать рядом. Лишь смутное сомнение меня терзало, не более… А я ведь весьма опытный маг и такие маскировки обычно чую, такая уж у меня работа. Но тебя – не почуял. Как именно ты пряталась под деревьями и умудрялась оставаться незамеченной?

– Не твое дело.

Буду я ему еще свои тайны природной магии раскрывать, ну да, как же, нашел дурочку!

– Ошибаешься, очень даже мое, – прошелестел Лунтьер.

И в голосе его послышались металлические нотки, от которых у меня волосы встали дыбом.

Он странным, незаметным скользящим движением оказался около меня и медленно склонился надо мной, а потом поддел двумя пальцами подбородок, разворачивая на себя.

– Если я задаю вопросы, то на них следует отвечать, – обманчиво ласковым тоном произнес Лунтьер, и его зеленые глаза натурально блеснули внутренней силой. – Ты должна усвоить, что с такими, как я, шутки плохи. Моих связей в инквизиции и не только достаточно, чтобы устроить тебе веселую жизнь. Хочешь этого?

– Вы мне открыто угрожаете, господин ирквизи-и-итор, – издевательским голосочком протянула я. – Это разве достойное поведение должностного лица?

– Ну что ты, я всего лишь предупреждаю, информируя о недальновидности некорректного общения с государственным служащим, – ослепительно улыбнулся Лунтьер. – Ну так что, ты уже жаждешь рассказать мне, как именно скрывалась в тени деревьев?

Прозвучало всё это совсем не вопросом, а конкретным таким требованием.

Хотел запугать меня? Ха!

Не на ту напал!

– Не горю желанием пускаться в объяснения, – с театральным вздохом произнесла я. – Вы, господин инквизитор, приходите ко мне с официальной бумагой для вызова на допрос в штабе инквизиции. Там и поговорим в соответствующей обстановке, если вы сможете предоставить веские аргументы в пользу такого беспардонного вмешательства в жизнь обычной гражданки. В противном случае, можно будет говорить о превышении должностных полномочий. Кстати, имейте в виду, что я с собой всегда ношу записывающий артефакт в постоянно включенном режиме и при необходимости могу предоставить доказательства ваших угроз.

Это была неправда на самом деле, точнее, правда лишь частичная: такой артефакт у меня действительно имелся, однако он не был включен нон-стопом и прямо сейчас тоже был выключен, кажется… Но Лунтьеру обо всем этом знать было необязательно, а делать честный вид я всегда умела.

– Могу хоть сейчас направиться в инквизицию и написать на вас заявление. Вы этого добиваетесь? Нет? Тогда уберите от меня ваши руки, господин инквизитор, – добавила я. – Вы нарушаете мои личные границы и оказываете психологическое давление в угоду своим личным целям. Насколько мне известно, это карается инквизицией, и если я напишу на вас жалобу и смогу подтвердить свои слова ментальной проверкой, то вам грозит как минимум дисциплинарное взыскание.

Лунтьер изящно выгнул одну бровь и с восхищённым изумлением покачал головой.

– Оу, вы гляньте, какая прелесть. Моими методами решила играть?

– Ну что вы, господин инквизитор! Я всего лишь предупреждаю, информируя о недальновидности некорректного общения с ни в чем не повинной гражданкой, – очаровательно улыбнулась я.

Лунтьер хохотнул, но ехидничать в ответ не стал. Он выпрямился, окинул меня оценивающим взглядом.

– Не хочешь, значит, по-хорошему, – не спросил, а утвердительно произнес он.

– Не-а. Не хочу.

Взгляд Лунтьера потемнел, в нем как будто яркие зеленые искорки погасли, но больше ничего не выдавало в нем изменившееся настроение, даже миловидная улыбка не померкла.

– Что ж, ладно… Тогда будем по-плохому, – мрачно произнёс он. – А еще…

Он вытащил из правого кармана некий сияющий голубым брелок, как мне поначалу показалось. А потом я охнула, когда до меня дошло, что это застывший в странной позе Морф. Мой фамильяр в виде расплывчатой звездочки не шевелился, но стоило Лунтьеру провести вдоль него ладонью и окропить снопом фиолетовых искр, как Морф ожил и возмущенно заверещал в руках Лунтьера.

– Не надо вешать на меня свои маячки, мисс Штольценберг. Еще раз увижу этого чудика – прихлопну его и возвращать не буду, – сказал он и отпустил вырывающегося фамильяра.

Тот сразу подлетел ко мне и пригрозил кулачком Лунтьеру.

– Я не чудик, я Морфей Великолепный ващета!

– Оу, сколько пафоса в летающем облачке.

– Да! А будешь качевряжиться – кирпичом в затылок отправлю тебя в царство Морфея! Или лучше сразу в царство Аида! Понял? Понял-понял?

– А если я разозлюсь и отправлю тебя в твои родные аморфные да́ли на изнанке мира? – спросил Лунтьер.

– Ха! Ржу, как пельмешка, над твоими угрозами! – заявил Морф.

Но за спину мою все-таки спрятался и теперь храбро выглядывал оттуда, вцепившись ручками в мое плечо.

– Очарова-а-ательно, – напевно протянул Лунтьер и перевел тяжелый взгляд на меня. – В общем… Не советую следить за мной, миледи. И просить своего фамильяра залетать на территорию моего особняка – тоже. Там защитных артефактов нового поколения развешено, как новогодних игрушек – на ёлке, и твоему фамильяру может здорово не понравится соприкосновение с моим охранным контуром, если живым вообще осанется. А за попытку шипонажа за мной, как за инквизитором и за постоянным представителем Искандера в разных дипломатических миссиях можно влететь так, что придется любоваться не мной, а небом в клеточку из маленького окошечка в потолке. Смекаешь, с кем связалась?

– Ненавижу тебя, – процедила я сквозь зубы.

– Это взаимно, миледи, – с театральным придыханием произнес Лунтьер.

И подумав, добавил:

– Надо же, рыжая красавица – и такая несносная…

Он ушел молча, не попрощавшись, просто вошел спиной в воронку телепортации, одним длинным шагом и мгновение спустя скрылся в искристом водовороте, оставив после себя лишь тень своей улыбки и мое бесконечное раздражение.

– Ну я ему устро-о-ою, – протянула я, раздраженно постукивая ногой по асфальту. – Нет, ну ты слыхал его тон? Неслыханная дерзость!