Но визитку взяла, а затем сопроводила гостью до столика.

За пышным деревом в кресле за столиком на двоих сидел тот самый длинноволосый громила с греческим профилем. На столе стояла ваза с разнообразными сухофруктами, пиала с кашей и начатая чашка кофе. Заметив Алю, мужчина медленно поднялся, застегнул пиджак на одну пуговицу и стоял до тех пор, пока она не подошла к самому столику.

Он и правда был высоким, широким – просто огромным. От его вида и хищной ауры у Али повлажнели ладошки, а во рту стало так сухо, что она даже не смогла ответить на вопрос метрдотеля: «Меню?», лишь отрицательно покачала головой. А когда сопровождающая отошла, Аля, чуть сощурившись, посмотрела на мужчину.

– Здравствуй, Алевтина, – спокойно произнёс тот, пристально щурясь на неё.

Аля невольно поморщилась от этого имени. Никто никогда так её не называл. Аля настаивала. Имя досталось ей от бабки – матери отца, которая после смерти сына не слишком-то хорошо обходилась с невесткой и внучкой. Пока была жива мать, жили в бабкиной квартире на птичьих правах, всегда понукаемые и укоряемые, а как умерла, так та внучку выгнала, мол, взрослая, работаешь – снимай своё жильё. Але было всего семнадцать. Да и при жизни отца та не была радушной бабулей: никогда не одобряла брак сына, а внуков так и не признала. Всегда говорила, что в дворянском роду крестьянам не место.

Но поправлять этого мужчину Аля не стала, а крепко ухватившись за лямку рюкзачка на плече для смелости, старательно ровно проговорила:

– Здравствуйте. Что вам нужно?

– Присядь. Позавтракаем, – протянул руку он к креслу напротив. Не предлагал, а повелевал.

Аля посмотрела на белоснежное кресло, как на электрический стул, сглотнула и сухо выговорила:

– Спасибо. Я уже.

Тот снисходительно усмехнулся, обошёл девушку и отодвинул кресло, а потом неожиданно для Али обхватил её за талию и подвинул к креслу. Ей пришлось сесть, чтобы избавиться от его обжигающих крепких пальцев и не дрожать.

– Закажи что-нибудь, – снисходительно махнул рукой он и, расстегнув пиджак, сел.

Тут же подошёл официант. Аля подняла голову и вперилась в молодого человека с едва скрытым раздражением. Но, заметив, что тот не собирается отходить и не обращает внимания на её реакцию, сквозь зубы выдавила:

– Сырники есть в меню?

– Конечно. Порцию?

– Да, со сметаной, – сразу предупредила Аля.

– Что будете пить?

– Стакан тёплой воды, – процедила терпеливо.

Официант кивнул и отошёл. Аля плотно сжала бёдра, медленно вдохнула и со всей решительностью, на которую хватило сил, уставилась на мужчину.

– Что вам от меня нужно? Сразу скажу: вчера вышло недоразумение. Вы меня напугали… Я не собиралась ни в кого стрелять… Я и не умею… – скороговоркой выдала она.

– Это заметно. Пистолет надо с предохранителя снимать, – снисходительно улыбнулся он, неспешно рассматривая её с явным удовольствием.

– Вам достаточно моих извинений? – старательно вежливо продолжила она, всеми силами удерживая взгляд на его лице.

– Я не для этого тебя пригласил…

– Пригласили?! – возмущённо взлетели брови Али. – Да меня просто запихнули в машину…

– Тш-ш… – нахмурился он, взмахивая рукой. – Я не люблю, когда повышают голос.

Аля была так потрясена его бесцеремонностью, повелительным тоном, что просто захлопнула рот и скрестила руки на груди.

Он отпил из чашки, но всё это время не спускал с неё пристального взгляда.

– Так что вам нужно? Работать я на вас не буду, если вам нужна прислуга. Ничего делать не умею и для вас не стану.

Тот выслушал, но лишь с усмешкой потянул уголок губ.

– И спать тоже! – добавила Аля, как ей казалось, перебрав все варианты. – Хотя это последнее, что идёт на ум. Такие, как я, таких, как вы, не интересуют.

– А что ты знаешь о таких, как я? – с любопытством поинтересовался он, откидываясь на спинку кресла, будто его это очень позабавило.

Аля молчала. Не было смысла говорить, чтобы не получить за прямоту, которая так и просилась наружу. Она умела за себя постоять, но от одного вида этого громилы у неё язык прилипал к нёбу и ничего толкового на ум не приходило.

– Кино насмотрелась? – спокойно улыбнулся он.

– Извините, может, и не знаю, но мне этого и не нужно, – со всей вежливостью терпеливо сказала она.

– Ты мне понравилась. Я таких уважаю, – неожиданно заявил мужчина.

«Так… не знаю, что хуже…» – невольно поёрзала в кресле Аля.

– Каких?

– Бойкая, честная, принципиальная, – он погладил бородку, улыбнулся. – Забавная немного.

– Прямо зверюшка из зоопарка, – не удержалась она.

Мужчина прищурился, отпил кофе и склонил голову набок.

– Поухаживать за тобой хочу. Всё будет честно, без насилия. Только вот дерзости не люблю – не переношу.

Аля сильнее сжала бёдра и, понимая, что разговор уже не будет простым, нервно прыснула:

– А если я не хочу?

– А ты попробуй, – терпеливо хмыкнул тот. – Отказаться всегда успеешь. Если действительно не понравлюсь, сам отстану. Насильно мил не будешь.

«Какое благородство!» – мысленно фыркнула Аля и произнесла:

– И что мне надо сделать, чтобы вы сразу поняли, что шансов нет?

– Не стоит сразу сопротивляться. Ты меня ещё не знаешь. Ещё раз говорю: попробуй.

– Иначе что? – настороженно уткнулась в спинку кресла Аля.

Он долго сверлил её тёмными глазами. Рассматривал пристально, задумчиво, будто коварный змей. А она чувствовала, что никуда ей от него не спрятаться. Придётся принять его правила игры и попробовать избавиться от него хитростью.

Мужчина завёл пятернёй назад упавшие на лоб волосы, положил руки на подлокотники и деловито проговорил:

– Ты живёшь в коммуналке? У тебя будет отдельная квартира, машина, будешь жить спокойно, без ограничений. А дальше сама скажешь, какая жизнь тебе больше нравится.

«Прямо Золушка на бобах», – чуть не рассмеялась Аля от нервной щекотки где-то в груди. Но чувствовала, что этого человека злить не стоит. А если она позволит подкатывающейся панике взять верх, то неизвестно чем эта встреча может закончиться.

Давно она не чувствовала себя такой беззащитной и как никогда одинокой. После смерти матери у неё случались срывы из-за панических атак, потом не помнила, как и что делала. Никакие успокоительные, прописанные неврологом, не помогали. Забытые раны детства снова раскрывались и кровоточили. А на психотерапевтов у неё всегда не хватало – спасали приёмы, которым её маму научил детский невролог, работа и Даша, с которой они познакомились в клинике, где умерла мама. Даша работала там санитаркой. Подружившись, они вместе переехали из Отрадного в Санкт-Петербург. Здесь работали и жили вот уже пять лет, держались друг дружки – так и выживали.

Аля взглянула на мужчину, насчитала десять ударов пульса, представила перед собой безобидного старика и спокойно ответила:

– Как бы банально ни звучало, но я не продаюсь. И не нужно назначать мне цену, пожалуйста. Я, как вы сказали, принципиальная.

– Я тоже. Так что не спеши, – будто совершенно не слушая её, ответил он.

– Я хочу жить, – пошла другим путём Аля. – Не хочу, чтобы меня пристрелили с вами в одной машине.

– Что-то не похоже, когда ты собиралась застрелиться у ресторана, – недобро прищурился тот.

– Умереть добровольно и быть застреленной – это разные вещи, – опустила глаза Аля, до сих пор не понимая, как могла такое допустить.

– Да, насмотрелась ты дешёвых детективов. Мы не в девяностые живём, никаких грязных дел я не веду. Стрелять меня не за что.

– А телохранители для антуража? – не удержала язык за зубами она.

Мужчина беззвучно рассмеялся и покачал головой.

Аля и не представляла, что он сейчас думал о ней. Ей хотелось одного: быть как можно дальше от него.

– Иногда два качка убедительнее двух слов, – всё же ответил он.

– Это вы на высшем суде рассказывать будете, – фыркнула она.

– Верующая? – усмехнулся он.

– Какая разница? – под нос проронила Аля.

– Не дерзи. Я с тобой по-человечески говорю, будь добра, и ты, – посуровел мужчина.

И Аля снова напряжённо вытянулась.

– А вам понравилось бы, если вас попросили ублажить клиента? Почему вы сами не подошли ко мне, по-человечески? Зачем было Андрею Павловичу приказывать? – непонимающе уставилась она на агрессора.

– Ублажить? – удивлённо вскинул бровь тот, задумчиво прищурился и на мгновение сжал губы. – Это Ёжиков так расстарался?

– И по-человечески ли было привозить меня силой? – снова напомнила Аля, но голос не повышала.

– Я давно за тобой наблюдаю. Дал тебе возможность найти меня… Но ты проигнорировала. А я не люблю, когда меня игнорируют, – сурово прищурился он. – А теперь у тебя есть повод подумать… Скажем, неделю… Ещё раз говорю: никто тебя пальцем не тронет без твоего согласия.

От этого предложения у Али прокатился холодок по спине. Она мельком посмотрела на его большие руки, представляя, как он прикасается к ней, что он вообще может сделать с ней, и брезгливо содрогнулась.

– А если не соглашусь? – сдавленно проговорила она и покосилась на него исподлобья.

Мужчина наклонился ближе – у Али дрогнули колени. Но она быстро сглотнула и отклонилась к спинке кресла.

– Я тебе понравлюсь, – самоуверенно заявил тот.

– Но ведь подумать… это означает, что у меня есть варианты?

Но мужчина лишь лукаво прищурился и провёл рукой по бородке.

По спине Али потекла холодная струйка пота: похоже, варианты не предполагались.

«Какое самомнение! Что же делать? Он не оставит в покое, – бились душные мысли в висок. – Что я одна могу сделать с таким, как он? Господи, помоги мне!..»

– И то, что у меня уже есть парень, вас никак не остановит? – прищурилась она.

Мужчина снова подался вперёд и со всей серьёзностью, даже раздражённо произнёс:

– Если бы у тебя был достойный мужчина, ты бы не работала официанткой и не жила бы в клоповнике.

Аля задержала дыхание, но глаз не отвела. Было что-то гипнотическое в его взгляде, даже в таком раздражённом, что удерживало внимание к нему и заставляло чувствовать себя мелкой сошкой, бессильной что-либо изменить.

Может, он и был прав, но не ему рассуждать, как живут простые люди. На мгновение Але стало так жалко себя. Но досада от неудачной хитрости быстро выветрила минутную слабость, и она гордо проговорила:

– Не всё меряется финансовым успехом и статусом. Есть другие ценности, и для некоторых людей это истинное счастье. И я живу лучше, чем многие…

– Ты самой себе-то веришь? – усмехнулся тот так громко, что от эха в пустом зале Але стало жутко.

И снова он был прав. У Али не то что парня не было, у неё никогда не было даже намёка на достойные отношения. Сплошь вот такие громилы, а теперь и «безобидный» Ёжиков пытались отхватить кусочек. Некогда ей было романы крутить: она работала с утра до ночи, брала все смены, какие предлагали, и всё, что могла себе позволить, – это один выходной в неделю, в который и отсыпалась.

Сопротивляясь властной ауре мужчины, Аля с чувством собственного достоинства положила влажные ладошки на край столешницы и проговорила:

– Столько принцев не народилось, чтобы всем досталось. И вы не принц.

– Не принц, – охотно согласился он. – Но знаю, чего хочу, а главное – могу. А все прочие отговорки мужчин – трусость и инфантильность.

– Вот и я вижу, что вы слишком горячи для спокойной жизни…

– Хм, – громко и резко усмехнулся тот.

Напугал и официант, который поставил тарелку с сырниками перед Алей. Но она посмотрела на них, как на нечто несъедобное, и не могла заставить себя взять вилку.

– Поешь, пожалуйста, а то на тебя смотреть больно, – со странной заботой проговорил громила и подвинул к себе блюдо с кашей.

«С чего бы? – с досадой вздохнула Аля, глянув на себя в отражение зеркальной колонны. – Я не тощая…»