Конечно же, я пошла на похороны Дарины. Дату я выпытывала окольными путями – через бывших одноклассников, родители которых поддерживали контакт с мамой Дарины. Я боялась опоздать, потому что первые сутки я потеряла, они просто пронеслись мимо меня, очнулась только на вторые после возвращения из поселка. А Дарина ведь провела в воде не один день, и я допускала, что похоронить ее могли сразу же…

Но нет, я все-таки успела, похороны как раз подзадержали. Я не посмела выспрашивать, почему, да и вряд ли мои собеседники знали. Мне казалось, что все понятно: смерть естественной точно не назовешь! Дарину… Дарину убили, получается. Думать об этом было жутко, а не думать не получалось. Не только жизнь, но и смерть моей подруги нельзя было назвать понятной и простой… Я готовилась к тому, что меня снова вызовут на какой-нибудь допрос. Сказать мне особо нечего, я ведь оказалась в том дворе из-за каприза! А если бы не оказалась, сколько бы она оставалась там, во что бы превратилась?.. Нет, лучше и не представлять!

В день похорон снова пошел дождь, дополненный промозглым ветром, злым таким, будто пытающимся наказать всех нас за то, что мы не уберегли Дарину. Хотя меня эта погода не пугала, она даже чуть облегчала мою жизнь: мне не хотелось, чтобы родные Дарины меня видели. Как будто они в чем-то обвинить меня могли! Не в том, что нашла ее тело, а в том, что меня очень давно не было рядом… Я бы не решилась посмотреть им в глаза, так что зонтик становился моим маленьким личным убежищем.

Впрочем, я бы и без него сумела затеряться: народу на кладбище оказалось больше, чем я ожидала. Вряд ли вся эта сумрачная толпа потом направится домой к родным Дарины на поминки, однако прийти к кладбищу уместным показалось многим. Всем, кто помнил, каким Дарина была солнышком – и вроде как должна была оставаться дальше, но что-то пошло не так.

Многие плакали, не стесняясь, навзрыд. Я вытирала слезы украдкой, по-другому почему-то не получалось. Но были и те, кто остался совершенно спокоен… Ее семья, например. По крайней мере, так казалось издалека. Это неприятно кольнуло, однако я убедила себя, что мне всего лишь почудилось. Я ведь наблюдала за ними издалека, вот и приняла шок за безразличие. Да, у тети Тани теперь еще трое детей. Но она не может спокойно воспринять гибель своей старшей дочери, да еще и такую страшную! А что не рыдает и на гроб не кидается… Она и не обязана.

В гробу Дарина снова была красивой. Не представляю, как гримеры это сделали, да и выяснять не хочу. Здесь узнать ее было проще, чем там, в цистерне… Однако даже так я не могла не отметить, как сильно она похудела. Она казалась какой-то болезненно маленькой, будто снова превратившейся в ту девочку, которую я покинула.

Чтобы побыстрее избавиться от этого ощущения, я поспешила отойти от гроба и отправилась искать Наташу. Она тоже не общалась с Дариной все эти годы, но у Наташи есть потрясающая суперспособность – она умеет узнавать все обо всех. Во многом потому, что не стесняется задавать вопросы даже тем, кого эти вопросы могут ранить. Если ей нужны ответы, она найдет способ их получить! А ответы нужны ей всегда, у Наташи любопытство – несущая конструкция.

Подсуетилась я вовремя: Наташа уже направлялась к воротам кладбища, она готовилась уехать. Значит, выведала все, что нужно, очень уж удовлетворенный у нее вид был, почти оскорбительно на кладбище.

– Уже уезжаешь? – удивилась я с таким видом, будто совершенно не ожидала встретить на этих аллеях никого из знакомых. Живых, по крайней мере.

– Да, но такси еще не вызвала. Хочешь вскладчину?

– Я на машине. Тебя подвезти?

Конечно же, она согласилась, в этом случае вопрос был приглашением. Да еще и усилившийся дождь подгонял в тепло салона. Как будто Дарина плакала из-за того, что пришлось уйти так рано… Да куда меня несет все время?

Мои подозрения оправдались: Наташа успела перекинуться парой слов со всеми, включая мать Дарины.

– И как расследование? – будто бы между делом, выдержав необходимую паузу, уточнила я. – Есть подозреваемые?

– Какие еще подозреваемые? – изумилась Наташа. – Зачем тебе вообще такое?

– Я нашла Дарину, – сухо напомнила я. – Потому и спрашиваю.

Наташа вовсе не бесчувственная. Иногда ее заносит, но тут она быстро сникла:

– Извини, я как-то забыла… Но расследования не будет, что там расследовать?

– Она не от болезни погибла. И не от старости.

– Она покончила с собой. Она ведь давно уже того, немного со сдвигом была… Год назад в психушке лежала, ты не знала?

– Мы не общались.

– Ну и вот, – небрежно повела рукой в воздухе Наташа, будто отмахиваясь от любых сомнений с моей стороны. – Дашка сильно сдала в последние годы… Кто подумал бы, а? Я ее вспоминаю в школе, вот там железные нервы у девки были… Хотя, может, это как раз скрытое расстройство было? Боль за улыбкой? Ты же помнишь, что ее в восемь лет отчим изнасиловал?

– Там все не так было.

– Мы не знаем, как было… Там непонятно все закончилось, очень много говорили… Я тоже считала, что Дашка это пережила, что все было не так уж страшно… Но, может, она как раз блокировала травмирующие воспоминания, а теперь они ее догнали? С чего бы ей так легко и быстро слетать с катушек?

Наташа не психолог, она – терапевт в поликлинике. Но она прослушала достаточно психологических подкастов, чтобы обсуждать подобные темы со снисходительностью профессионала.

– Ты все-таки общалась с ней? – уточнила я.

– Нет, и теперь я понимаю, почему: она просто замкнулась! Но я тут поговорила с ее родными, с Денисом парой слов перекинулась… Она слетала с катушек все это время. Началось как будто безобидно, раздражительность, мания преследования – помнишь, она нам тогда жаловалась? Но потом проявилась то ли паранойя, то ли шизофрения, вечно их путаю… Там и галлюцинации были, и провалы в памяти, полный набор! Она к психологу ходила, потом легла в клинику, это, вроде, помогло… Но свою жизнь она к тому моменту знатно испоганила: клиенток растеряла, выглядела хрен пойми как… Да еще и поселилась в домике старой бабки! А тут наступила осень… Обострение, понимаешь? Вот она и не выдержала. Ее родные давно опасались, что она может покончить с собой, уговаривали ее снова лечь на лечение, потом хотели принудительно поместить в клинику, начали собирать документы… Но вот, видишь, не успели. Такая судьба.

В памяти снова мелькнула маленькая Дарина – хохочущая принцесса в кремовом платье. Потом – Дарина постарше, которая на выпускном, когда все мы делились своими планами на будущее, доверчиво признавалась, что мечтает о большой семье. На нее тогда влюбленными глазами таращились чуть ли не все мальчишки класса, а она – только на Дениса…

Это не должно было рухнуть! Она ведь просила совсем немного, ничего сверхъестественного. Она здраво оценивала свои возможности, у нее все должно было получиться! Я в бизнес-аналитике не новичок, и если воспринимать жизнь Дарины как проект, он был обречен на успех.

Но судьба человека – не рынок, и принцесса Дарина получила сегодня вовсе не те цветы, которые воображала в своем будущем когда-то.

Печально, трагично даже, но не мое дело. Я довезла Наташу до дома, убедилась, что с ней все в порядке, в поддержке она точно не нуждалась. Она реагировала правильно, и мне следовало поступить так же, просто отпустить ситуацию, не имевшую ко мне никакого отношения!

А я не могла. Как бы я ни старалась, Дарина не покидала мои мысли. Сначала я все списывала на чувство вины, однако потом заметила, как сквозь него пробивается что-то еще. Несоответствие, шероховатость, нечто связанное не с Дариной даже, а со мной… Но что именно? При чем тут вообще я?

Я размышляла об этом час за часом, думала, что уже и не пойму, однако ночью, лежа в постели, я все-таки сообразила, какая деталь не давала мне покоя.

Чтобы добраться до люка, мне понадобилась лестница. Но перед этим лестницу пришлось поискать, перенести – она стояла возле ствола груши, далеко от цистерны. А больше рядом ничего не было! Дарина примерно того же роста, что и я… была. Она не сумела бы добраться до люка, даже если бы действительно решила покончить с собой!

Получается, с ней был кто-то еще, тот, кто и убрал потом лестницу.

Этот кто-то не остановил Дарину в момент помутнения, просто позволил ей умереть… или он сам ее убил?

Глава 2. Денис

Денис согласился встретиться со мной сразу же, как только я попросила. Но это и не удивительно: далеко не чужой человек Дарине, меня прекрасно знает. Удивляло скорее другое – то, что он пригласил меня в гости, а не в какую-нибудь кофейню. Я, вообще-то, не из тех, кто обожает ходить по чужим домам, рассматривать магнитики на холодильнике и нахваливать стряпню хозяйки. Стряпня, то еще слово… Будто созданное глушить аппетит.

Короче, ради удовольствия я в гости не хожу и от приглашений чаще всего отказываюсь. Но с Денисом мне и правда нужно было поговорить, вот и пришлось принять его условия.

Денис в нашем школьном прошлом был любимчиком, только вот скорее учителей, чем класса. Мальчишки его изначально поколачивали, даже его мама приходила на разборки. Скандалы помогли, хотя и не исправили ситуацию окончательно. Бить Дениса и подсыпать ему кошачий наполнитель в ссобойки пацаны прекратили, они его теперь просто сторонились. Впрочем, где-то к старшей школе это прошло, он не был обделен общением. Может, потому, что на много лет сделался старостой класса, и симпатия с его стороны стала преимуществом. Или потому, что он вырос действительно красивым парнем – если объективно оценивать, на мой вкус несколько женоподобным… Хотя, опять же, после Алешеньки не мне его критиковать.

Учителя и вовсе любили его всегда. Он был тем самым мальчиком, который неизменно делает домашние задания, не шумит, сидит за первой партой, сложив перед собой ручки. Ну а если нужно указать, кто разбил цветочный горшок, Дениска и шепнуть может… На позиции старосты он тоже оказался незаменим. Денис знал всё, всегда и про всех. А главное, он оказался не из тех старост, с которыми можно договориться на тему «не отмечай мое отсутствие». Если ты хочешь прогулять или не сделал домашку – это твое право, но у Дениса Остапова из-за тебя проблем не будет!

Он, кстати, преподал мне один из первых важных жизненных уроков. Не добровольно, разумеется, я старалась свести общение с ним к минимуму. Просто, наблюдая за Денисом, я усвоила: если ты красавчик, тебе простят намного больше, чем если ты при таком мерзком характере еще и страшненький. Другого назвали бы душнилой, а Денис – принципиальный. Другой был бы предателем, а Денис просто строгий. Ну и далее по списку.

Душой компании он никогда не был и даже не старался, однако аристократичная бледность и глубокие синие глаза помогли нашим девчонкам усадить его на трон непонятого этим миром гения. Он же благосклонно принимал всеобщее обожание, но выбрал все равно Дарину. Она была в числе его фанаток, так что напрягаться ему особо не пришлось. Даже при том, что мальчишки нашего класса чуть ли не дуэли за нее устраивали – эта влюбленная дурочка попросту ничего не замечала.

На выпускном они сияли, это даже я должна признать. Оба красивые, как с обложки какой-нибудь книги. Она его обожала, просто светилась рядом с ним. Он… тогда мне казалось, что он тоже ее любит. В ту пору многое виделось иначе.

После школы Денис остался верен себе: он и через детство промаршировал с холодной уверенностью маленького капиталиста, и дальше продолжил в том же духе. Насколько я знаю, родители у него работали в торговле, что-то на уровне вещевого рынка. Но Денис не собирался продолжать семейное дело, его привлекали дорогие костюмы и сияющие глянцем офисы. Он поступил в экономический, рано начал подрабатывать. Многие выпускники ВУЗов обожают сокрушаться: как же так, мы только получили диплом, а злой работодатель хочет от нас опыта, это невозможно! У Дениса ко дню выпуска был трехлетний опыт работы в международной компании.