Эмилия – младшая сестра Дарины. По крайней мере, наполовину сестра. Она старшая из трех детей, которыми тетя Таня обзавелась в новейшем браке. Не в том, который с мнимым педофилом, а в следующем. Девочки Эмилия и Стефания, мальчик… не помню, как точно, вылетело из головы, но тоже далеко не Иван. Я б сказала, что тетю Таню на младшеньких переклинило, но нет, Дарина ведь тоже не стала какой-нибудь там Дарьей!

Все это сейчас не так важно, меня другое волнует… Что тут вообще происходит? Из рассказа Дениса у меня сложилось впечатление, что квартиру Даши пришлось продать, чтобы ей было на что жить. Однако вряд ли она заключила сделку с собственной сестрой! Да и нет у многодетной семьи таких денег, чтобы еще одну квартиру взять и купить.

Что это тогда за расклад? Дарину изгнали подальше от цивилизации, чтобы вселить сюда подросшую Эмилию? Дарина бы на такое не согласилась! По крайней мере, в здравом уме…

– Ты чего приперлась? – напомнила о себе Эмилия, прерывая поток моих размышлений.

– Посмотреть пришла, что стало с квартирой, которую ты внаглую отжала у больной сестры, – спокойно заявила я. Иногда нападение – это действительно лучшая защита.

– Чего?..

– Что слышала. Я прекрасно вижу, что вы сотворили. Зная твою мать, уверена, что по закону до вас не докопаться. Но тебе самой как, нормально спится по ночам? Не мучает осознание того, что ты пусть и косвенно, а все-таки причастна к смерти сестры?

Полагаю, на трезвую голову Эмилия устроила бы со мной знатную грызню. Она из тех зумеров, которые уверены, что им весь мир должен – всё и немножко больше за пятиминутное ожидание. Но сейчас ее во всех смыслах штормило, и мои слова пробирались через кокон ее бессвязных мыслей. Судя по тому, как она покраснела, до нее дошло, что я сказала нечто не слишком приятное. Однако разобраться, что именно и как на это реагировать, она не сумела.

Я задерживаться не стала, я видела, что подружки Эмилии, которые были чуть менее пьяны, уже потянулись за смартфонами. Может, кто-то уже съемку начал! А мне это точно не нужно, поэтому я предпочла уйти.

Мысли становились все мрачнее. Я знаю, что нельзя так думать, но… Что, если это родня намеренно свела Дарину с ума? Да, квартира у нее не элитная, старая двушка, давно уже нуждавшаяся в ремонте. Так ведь тете Тане нужно куда-то трех подрастающих отпрысков расселить, разборчивость в таких случаях непозволительна! Часть меня шептала, что в обычной жизни так не бывает, меня несет куда-то в сферу фильмов и кино, совсем как говорил Денис. А другая часть спрашивала: возможно ли это? Чисто теоретически, могло ли такое случиться?

Увы, чисто теоретически – могло.

У Дарины и ее матери всегда были странные отношения. В детстве я этого не замечала, потому что, будучи безмозглым и поверхностным, как большинство маленьких детей, созданием, я завидовала подруге. Просто ее мама была такой молодой, красивой, яркой… Не то что моя! Моя собственная мать на фоне тети Тани казалась мне старушкой, о чем я в приступе детской безжалостности однажды ляпнула вслух.

Но в начальной школе я просто не могла построить причинно-следственные связи. Позже я выяснила, что тетя Таня не казалась мне очень юной, она такой и была – младше моей мамы почти на двадцать лет. Ну, просто тетя Таня со своими первыми родами едва уложилась в границу дозволенного, а моя мама долго болела, лечилась и не сдавалась… Естественно, обзаведясь нормальными мозгами, я перед мамой извинилась, но в то время разница в возрасте, которая значительно превосходила мою собственную жизнь, была для меня грандиозной.

Любуясь красотой тети Тани, я как-то не обращала внимания на то, что она очень редко забирает Дарину из школы, куда чаще это делает бабушка. И на собрания тоже бабушка ходит. И наш класс во всяких поездках сопровождает, если приходится. Если же тетя Таня появлялась в школе, она в основном дышала духами и туманами, на этом ее функционал заканчивался. Она не украшала класс к праздникам, не готовила праздничные обеды, она не обнимала Дарину так, как меня обнимала моя мама… В какой-то момент это заметила даже я и не преминула спросить подругу напрямую.

Дарина заверила меня, что все в порядке. Но она говорила то же самое, когда ее мама, заплаканная, раскрасневшаяся, впервые в жизни (моей, не своей) страшная, проклинала Дарину за то, что та лишила ее второго мужа своими россказнями про изнасилование. Кажется, она даже ударила дочь при всех… Короче, разбирательство было долгое, скандальное и крайне неприятное для всех сторон.

При этом Дарина никогда не жаловалась на мать, даже в старшем возрасте. Они просто существовали параллельно друг другу. Я в это не лезла: Дарина ведь справляется! Тогда мне какое дело? Хотя то, как тетя Таня трясется над тремя младшими детьми – они пошли в ту же школу, – меня неприятно удивляло.

Так что теперь, когда я невольно пнула ее драгоценную Эмилию, я даже не сомневалась, что она позвонит мне. Интрига была лишь в одном: ночью или утром?

Она позвонила утром. Не думаю, что это из уважения к моему личному времени. Скорее всего, Эмилия просто сумела ей пожаловаться, лишь когда протрезвела.

– Лора, что, по-твоему, ты творишь? – холодно осведомилась тетя Таня.

Она умела быть строгой, и в детстве я ее даже побаивалась. Ну а как не побаиваться такой красивой Снежной Королевы, когда она прямо на тебя смотрит ледяным взглядом и может одним заклинанием уничтожить? Теперь же годы прошли, меня уничтожить стало куда сложнее – да и Снежная Королева исчезла: подтаяла, растеклась по весне.

– Пытаюсь выяснить, почему моя тяжело больная подруга оказалась за пределами цивилизации, когда у нее была квартира в городе, – в тон собеседнице ответила я.

– Такая уж и подруга! Когда вы последний раз общались?

– Это не имеет значения. Дарина не перестала быть мне подругой точно так же, как она не перестала быть вам дочерью.

– Много ты понимаешь!

– Меньше, чем хотелось бы. Вы уверены, что хотите обсуждать это по телефону?

– Я вообще это обсуждать не хочу!

– А придется, – объявила я. – У меня есть к вам пара вопросов – и предложение. Как насчет того, чтобы встретиться?

Я не сомневалась, что она согласится. Хотелось верить, что ради Дарины, но… Подозреваю, что Эмилии было отведено в ее мыслях куда больше места.

Она, как и Денис, настояла на том, чтобы мы встретились у нее дома. Это новый тренд такой, что ли? А может, так ей хотелось сохранить гордость – при том, что я навязала ей эту встречу.

Впрочем, скоро выяснилось, что я приписывала ей лишнее коварство. Просто ее младшая дочь, которая Стефания, еще совсем сопливка… Во всех смыслах: ей одиннадцать и она по уши в соплях. Именно по этой причине деточка не пошла в школу, а озабоченная мать отказалась покидать квартиру. Помнится, Дарине в детстве дозволялось оставаться дома, только если у нее ноги отнялись… Ну да ладно, зачем думать о грустном?

Теперь пребывающая на последнем хриплом издыхании Стефания гоготала как гусь-переросток за какой-то компьютерной игрой, а мы с тетей Таней закрылись на кухне, чтобы поговорить о своем, о взрослом. Жизнь – странная штука, да? Я говорю о взрослом с мамой моей одноклассницы, потому что мы обе теперь взрослые. Когда-то это казалось чуть менее реальным, чем стадо единорогов.

Да и тетя Таня из прошлого никак не вязалась с той, кто сидел сейчас напротив меня. Это ирония судьбы или карма, сказать сложно, но моя мама ныне выглядела моложе, чем та, по сравнении с кем она виделась мне старухой. Время здесь отошло на второй план, главную роль сыграла сама жизнь. Тетя Таня времен моей младшей школы уделяла немалое внимание уходу за собой: она была стильно одета и безупречно накрашена. А эта, новая, раздалась, сильно набрала вес, причем килограммы осели на ней не тугой плотью, нет, скорее, чем-то мягким, на кисель похожим, кое-как вбитым под мучнисто-бледную кожу с россыпью красных точек воспаления. Волосы сильно пережжены черной краской, брови угольные, геометричные такие – кажется, что-то перманентное… Скорее всего, потому что макияжа нет. Черные брови эти, под ними – черные точки зрачков, а все остальное сливается на контрасте в большой белый блин. Вообще не та, кем она когда-то была, во всех отношениях. Я заметила это еще на похоронах, однако там мне казалось, что дело в горе, оно никого не красит. Но сейчас тетя Таня выглядела совершенно спокойной, она явно давно не плакала… Плакала ли вообще? Возможно, я невольно относилась к ней хуже, чем она того заслуживала, но иначе не получалось.

Естественно, чай и кофе она предлагать не собиралась. Может, предложила бы цианиду, да закончился. Она раздраженно постукивала по столешнице отекшими пальцами с заметными желтыми пятнами от табака – я даже не знала, что такое еще бывает!

– Что ты устроила, Лора? – спросила она. – Если тебя так травмировало то, что произошло с Дашей, иди к психологу, а не преследуй мою семью.

– Я всего лишь отправилась к Дашиной квартире. Я не ожидала застать там вашу семью.

– Отчего же? Это квартира моей матери.

– Вашей дочери, – напомнила я. – Дарина была собственником, это я знаю наверняка.

– Раньше – а теперь Эмилия!

– Отсюда и вопрос: как так вышло?

– Да с чего ты решила, что это твое дело? – поразилась тетя Таня. Точнее, Татьяна Туронова, так будет правильней. – Почему думаешь, что я начну оправдываться перед тобой, что-то объяснять? Мне куда проще написать заявление в полицию – ты пришла в чужой дом без приглашения!

– Дверь была открыта, так что мое вторжение еще нужно доказать. Но и это мне делать не придется, потому что никакое заявление вы не напишете. Ведь тогда придется объяснять полиции, почему там проходила шумная гулянка бухих малолеток. Там точно всем восемнадцать было? Потому что программа торжества это предполагала.

– Это и есть твое предложение – угрозы?

– Нет, мое предложение чуть практичней: мне известно, что вы продаете дом Дарины. Я готова его купить.

Я пока не упоминала, что они не имеют права его продавать, Татьяна и так настроена враждебно. Следовало делать ставку на то, что ее точно заинтересует: деньги.

Деньги им нужны, это видно, даже при том, что они отжали квартиру Дарины. Собственное жилище Туроновых не было убогим, ни в коем случае. И все же тут легко было догадаться, что семья живет небогато: мало места, весьма скромная мебель, обилие вещей, которые некуда деть, создает ощущение захламленности даже при очевидном порядке. Причем моя краткая встреча с Эмилией намекнула, что она не из тех детей, которые рано бегут работать, лишь бы помочь старшему поколению, так что какое-то время родителям придется содержать и ее… Думаю, продолжительное.

Мой расчет оказался верным: в глазах Татьяны явно считывался жадный интерес, хотя презрительно ухмыляться она не прекратила.

– Ты-то? Зачем это тебе, понравилось трупы находить?

Ни хрена себе… Понятно, что я ей не нравлюсь и она хотела сделать больно мне – но какими методами! Речь ведь шла не о трупе, скажем, сбитой дворняги, а о ее дочери! Не знаю, каким чудом мне удалось проигнорировать этот выпад… Многолетний опыт переговоров включается автоматически.

– Сколько? – только и спросила я.

Она ненадолго задумалась, потом ляпнула стоимость, в три раза превышающую истинную цену такой недвижимости. Не знаю, на что надеялась… Или избавиться от меня, или выжать по максимуму? Не важно, она уже вступила в денежную игру, только это и имело значение.

– Нет, – покачала головой я. – Я хочу этот домик, потому что с ним связано и мое детство. Но я прекрасно знаю, что он столько не стоит.

– Да? Увидим!

– Не увидим. Ближайшие полгода вы не имеете права выставлять его на продажу. Выставите – и я гарантирую, что это не останется незамеченным. Так что полгода придется подождать, а за это время убрать там, привести участок в порядок… Вы к этому готовы? И вы уверены, что инвестиции туда отобьются? Я-то полгода ждать не буду, мое предложение действует только сейчас.

– Какое еще предложение? – зло поинтересовалась Татьяна.