– Не может быть! – горячо возразила Ле-Ула и без всякого перехода засвистела на родном языке.

Вероятно, она ожидала, что великий Сиале и мне подарил способность понимать чужую речь. Но, увы, свист и щелчки остались для меня свистом и щелчками.

– Не может быть, – уже не так уверенно произнесла Ле-Ула. – Ты такая же сестра, как и я, и Ле-Лин, и Ле-Ней, и… Почему же мы получили дар, а ты – нет?

– Наверное, я недостойна.

С виду я человек, росла среди людей, до двадцати трёх лет даже не подозревала о своём происхождении. Имя матери я взяла в знак протеста. От сиа мне достались только три сердца. Если бы не эта неоспоримая деталь, я не поверила бы письму отца: изложенная в нём история казалась взятой из дешёвого бульварного романа.

– Нет, тут что-то другое, – покачала головой Ле-Ула.

Она глубоко задумалась, а я воспользовалась её отрешённостью и ускользнула. Пост у входа в жандармерию пропустил меня без вопросов. Не представляю, когда сиа успели, но они перенесли в здание всё своё нехитрое имущество и припасы. Первый и второй этажи приспособили под жильё: полы в кабинетах застелили матрасами, личные вещи аккуратно сложили вдоль стен, малышей собрали в зале для совещаний, а лишние столы оттуда переставили в столовую.

Мне не препятствовали свободно ходить по зданию и заглядывать в комнаты, напротив, знакомые женщины радостно приветствовали меня, дети, особенно те, которых я лечила, подбегали и обнимали. Как никогда остро чувствовалось, что сиа – не люди. Люди праздновали бы победу, сиа деловито планировали дальнейшую жизнь.

– Здесь мы временно, – доверительно поделилась со мной Ай-Лу́а, пожилая сиа с тёмно-красной гривой. В руках она держала стопку чистых простыней. – За границей Амьера мы вырастим свой город.

– Вырастим? – переспросила я удивлённо.

– Именно. Сиале дал нам способность преобразовывать любую материю в аол. Думаю, дней через шесть-семь мы переселимся.

– Через неделю? – срок показался мне нереальным.

– Или быстрее, – невозмутимо ответила Ай-Луа. – Обязательно приходи посмотреть на процесс, Уна. Это очень красиво.

Она пошла дальше разносить бельё. Прошедшая ночь совершенно переменила сиа. Из беспомощных, растерянных, забитых существ они превратились в уверенных и целеустремлённых. Особенно преобразились мужчины: их движения стали напоминать сдержанность хищника, берегущего силы ради решительного броска. На третьем этаже я уже не встретила ни женщин, ни детей, только посуровевших, предельно собранных молодых сиа. Они переговаривались на своём языке и переходили на хитарский лишь затем, чтобы поприветствовать меня.

Пленных держали в тех самых изоляторах, где я ночевала позапрошлой ночью. Подойти ближе мне не дали. Серьёзный юный сиа на лестничной площадке предупреждающе выставил вперёд ладони: запрещено. Я слышала нестройный гул голосов – взволнованных, негодующих, напуганных, бравирующих. Где-то там был тот пухлогубый солдат, что безжалостно порол кнутом Эл-Лана, и те патрульные, что лапали меня при задержании, и тот хлыщ, что якобы нечаянно врезал мне локтем в бок и швырнул в камеру…

– Вы издеваетесь надо мной?! – послышался возмущённый бас из противоположного коридора, и я невольно свернула туда.

– Нет, привычка глумиться над побеждёнными не свойственна нашему народу, – ответил голос с лёгким акцентом. – Нам нужен посредник, вы, полковник, прекрасно подходите.

– Провалитесь вы в пекло с вашими предложениями! – загрохотал бас. – Чтобы я купил жизнь ценой предательства! Мой дед отдал жизнь ради объединения Хитара, мой отец погиб в войне с Афéжией, неужели я запятнаю мундир бесчестным сговором с погаными обезьянами!

Моё любопытство боролось с деликатностью. Любопытство победило: поравнявшись с распахнутой дверью кабинета, откуда доносились голоса, я осторожно заглянула. Полковник, крупный, крепкий мужчина стоял, подбоченясь, в окружении нескольких сиа, из которых я знала лишь Эл-Лана. Бритая блестящая голова полковника возвышалась над алыми макушками сантиметров на тридцать.

– Мы вас услышали, – невозмутимо ответил молодой сиа с особенно густой пламенной гривой. – В таком случае вы отправитесь к правителю в качестве свидетеля. Ваша предвзятость не помеха. Мы не собираемся выстраивать с людьми дружеские отношения или же сотрудничать. Мы ставим ультиматум: вы отдаёте нам крошечный в масштабах Хитара участок земли в обмен на мир.

– Что, будете питаться насекомыми и ягодками? – расхохотался полковник. – Чисто обезьяны! Мир они обещают, ну-ну! Да послезавтра из Сежью подойдут войска и сотрут вас в порошок! Чем вы собираетесь сражаться – своими хилыми лапками?

– Нет, мьесс, – заговорил Эл-Лан. – Мы вообще не собираемся сражаться. Сражаться будете вы – как марионетки в руках кукловода. Расстояние, на котором мы можем управлять вами, около двух-трёх километров. Какова дальность выстрела из вашего оружия? Двести-триста метров? Вы перебьёте друг друга раньше, чем разглядите нас в прицел.

– Не верю! – вспыхнул полковник. – Всё вы врёте, обезьянки болтливые!

– Мы устроим вам демонстрацию, обещаю, – вставил сиа с суровым мрачным лицом и тёмно-медной прядью, спадающей на лоб. – У нас семьдесят восемь пленных, достаточно, чтобы показать, на что мы способны. Не верьте нам на слово, мьесс, верьте своим глазам. Можете пока отдохнуть, за вами придут часа через три.

– Стойте! – полковник вытер потный лоб. – Вам, обезьянам, этого не понять, но ваши пленные – мои солдаты. Я несу ответственность за своих ребят и предпочитаю умереть вместе с ними. Коли вам так нужен свидетель – возьмите взамен меня любого из офицеров.

– Почему же не понять, – Эл-Лан приложил руку к плечу и плавно отвёл в сторону. – Честь и долг придумали не на Лернее. Сами выберете человека, который вас заменит.

– Капитан Рекрé, – не задумываясь ответил полковник. – Нэ́лор Рекре. Он образованный парень, ему вы не запудрите мозги своим враньём. К тому же… – здесь говоривший запнулся. – У Рекре невеста в положении. Плохо, если ребёнок так и не увидит отца.

– Плохо, – согласился молодой сиа. – Что ж, будь по-вашему, мьесс, идёмте к пленным.

– Уберите верёвку, – полковник вскинул голову. – Я не сбегу. Не брошу своих ребят.

Он направился к выходу, сиа еле поспевали за ним. Меня полковник чуть не сшиб с ног, сердито оглядел и презрительно бросил:

– Служишь за деньги или услуги? Продажная тварь!

От неожиданности я не нашлась что ответить и лишь отступила в сторону. Мрачный сиа последовал за пленным, мне достался строгий взгляд Эл-Лана:

– Кажется, мы обо всём договорились, сестра.

Я покачала головой:

– Ты говорил, брат, я слушала.

Молодой сиа нетерпеливо повёл плечом, роскошная грива пошла волнами:

– Сестра, у нас нет времени на пустые разговоры!

– Эл-Мин, не горячись, – одёрнул его глас Сиале. – Что ты хочешь сказать нам, сестра?

– Что вы неверно понимаете людей. Да, они зачастую признают только силу, но поражения делают их крепче. Сплачивают против общего врага. А таким врагом непременно станут изверги, казнившие восемь десятков молодых парней.

Эл-Лан внимательно смотрел на меня. В какой-то момент мне показалось, что вокруг его головы сгущается фиолетовое облако. Пришлось зажмуриться: когда я открыла глаза, облако исчезло.

– Если мы не докажем серьёзность наших намерений, с нами не будут считаться.

– А если вы убьёте пленных, вас навсегда возненавидят.

– Пусть, – после раздумья произнёс Эл-Лан. – Тридцать два года мы старались жить в мире с людьми. Смирение приравняло нас к скотине, которую продают и покупают.

– Страх сделает из вас монстров, которых необходимо уничтожить.

– Нас и так решили уничтожить! – вмешался Эл-Мин. – Любое живое существо люди оценивают лишь с точки зрения пригодности для их нужд. Сиа признали непригодными и опасными, обрекли на медленное вымирание!

Вокруг его гривы словно вспыхнуло пламя. На сей раз игра в жмурки не помогла: я отчётливо видела красный ореол. Это было очень похоже на контролируемое зрение целителя, и я привычно приглушила фон. Ореол исчез. Сморгнув, я вернула фон: ореол возник снова. Переведя взгляд на Эл-Лана, я вновь увидела чёткую фиолетовую оболочку, к которой теперь добавились оранжевые тона. Та-ак…

Всё-таки дар Сиале я получила.

Глава 6

Эл-Лан первый заподозрил, что я не просто так моргаю и перевожу взгляд с одного сиа на другого.

– Сестра?

– У меня появилась способность видеть цветные ореолы над головами, – призналась я предельно честно.

Оба сиа ахнули и благоговейно сложили ладони. Красное, оранжевое и фиолетовое свечение моментально сменилось голубым.

– Аэ́ла, – выдохнул Эл-Мин. – Целительница душ… Редчайший дар, благословение Сиале.

– И что это значит? – растерянно уточнила я.

– Способность видеть души.

– А кроме красивых слов? Что означает эта цветная оболочка? Мысли, чувства, эмоции?

Сиа переглянулись.

– Мы точно не знаем, – ответил Эл-Лан. – Дар такой редкий, что о нём сохранились лишь легенды. Последняя аэла жила в нашем мире тысячу лет назад. Считается, что Сиале создаёт их в самые трудные времена.

– Понятно, что ничего не понятно, – пробормотала я. – Наверное, у каждого цвета есть какое-то соответствие? Например, красный. Эл-Мин, что ты чувствовал, когда говорил о людях?

– Гнев, – он задумался. – Я был зол.

– Подумай о людях ещё раз.

Голубой ореол вокруг его головы медленно дополнился зловещим красным. Цвета не смешивались, они сияли ровными полосами, голубая чуть ярче.

– Красный – злость, – я посмотрела на Эл-Лана. – Тогда чем являются фиолетовый и оранжевый, которые я вижу у тебя?

– Сомнения и тревога, – ответил он без колебаний. – После твоих слов я начал сомневаться в своём решении и волноваться за народ Сиале.

– Хотелось бы какую-нибудь инструкцию, – посетовала я.

– Увы, – сиа дружно развели руками.

– Несомненно, у нас дома что-то подобное существует, – добавил Эл-Лан. – Но мы помним только легенду. Мне совсем маленькому рассказывала её старшая сестра по отцу. Аэла приходит к нам, когда сиа ждут страшные испытания. Прошлый раз её привела война – наша последняя война.

– Войны не избежать, – мой голос дрогнул. – Взрослых сиа три с половиной сотни. Допустим, вы сдержите десяток, даже сотню тысяч людей. Но Лернею населяют миллионы. Кроме нашего Хитара, есть ещё Афежия, Унгáр, Тени́ца… Степняки Илáша и горцы Мисáна, кочевые племена на севере и варвары на юге. Страх заставит их забыть разногласия, они заключат перемирие и задавят вас количеством.

– Какая разница? – Эл-Мин дотронулся до губ, его ореол окрасился лавандовым. – Люди хотели убить нас медленно, убьют быстро.

– Есть разница – умереть с чистым сердцем или с грузом вины.

– Что ты предлагаешь? – спросил Эл-Лан.

– Не казните хотя бы тех пленных, у которых есть дети.

Я побоялась просить не казнить никого. В рассуждениях сиа была беспощадная логика: терпение и великодушие пришельцев лишь поощряли в людях жестокость. Ореол над Эл-Ланом засиял фиолетовым и зелёным.

– Мы подумаем, сестра. Сейчас, прости, у нас много забот.

Оставалось приложить руку к сердцу и повернуть назад. По пути я пользовалась фоновым зрением и разглядывала сиа. В большинстве они светились зелёным, алым и оранжевым, матерей с маленькими детьми окружали васильковые оболочки. Любовь, нежность? Оранжевый – тревога, алый похож на воодушевление или возбуждение, тогда что означает зелёный? Неопределённость беспокоила. Нет, я прекрасно понимала, почему Сиале выбрал целителя, обученного работать с фоном, это подтверждало непогрешимость общего разума сиа. Но стать героиней древних легенд… брр!