Ещё я совершенно не представляла, каким образом знание эмоций способно остановить войну. Какая вообще польза от этого дара? По идее, я должна распознавать ложь, ненависть, досаду. Только сиа мне в этом не помощники: лгать они не умели, ненависть у них если и существовала, то исключительно в качестве честного открытого негодования. Нужно как можно скорее составить некий цветовой словарь. Неожиданно мне пришла в голову мысль, и я свернула в первую же попавшуюся женскую уборную.

Стену перед умывальниками занимало огромное зеркало. Как я и ожидала, над моей головой тоже сиял ореол, состоящий из оранжевой, зелёной и фиолетовой полос. Волнение, сосредоточенность и неуверенность. Подумав об отце, я получила чёткий лавандовый контур, который соответствовал печали или грусти. Воспоминания о том, как били кнутом Эл-Лана, вызвали багрово-красный. Страх перед войной дал ядовито-розовый. Оставалась ложь.

– Ненавижу сиа, – прошептала я.

Ореол засветился жёлтым. Отлично. Основные эмоции понятны, с прочими разберусь по месту. Пора возвращаться к капитану. Сколько он без воды? Да и естественные потребности организма никто не отменял. Я заторопилась к выходу.

Город по-прежнему пугал пустотой и тишиной. Непривычно было видеть закрытые в полдень магазины и вереницы брошенных машин вдоль тротуаров. Воздух без автомобильных выхлопов казался иным – остро-тревожным, болезненно-напряжённым. Солнце увязло в рыхлых облаках, словно светляк в тягучем желе. По пути домой я зашла в бакалейную лавку мьессы Ортьé. На звонок открыла растерянная и напуганная хозяйка, её ореол пылал розовым и алым.

– Мьесса Айруж, что же теперь будет? – затараторила она. – Нас всех убьют?! Выгонят из дома?! Или, – щёчки мьессы Ортье зарумянились, сияние над ней заалело сильнее, – превратят в рабов для интимных утех?

– Насколько я в курсе, сиа скоро сами оставят город, – успокоила я её. – И люди в интимном плане их не привлекают.

– Это всё так ужасно, так ужасно! – она картинно заломила руки. – Но как вы не боитесь нарушать приказ? Каждый час по радио объявляют: никому не покидать домá до особого распоряжения. А я к обеду ожидала поставщика, и что же – его не пустят в город? Мой товар пропадёт!

– Думаю, машины временно задерживают на въезде в Амьер, – предположила я. – Не беспокойтесь, мьесса Ортье, с вашим поставщиком ничего не случится. Кстати, о товарах: раз уж мы вынуждены не покидать домá, не отпустите ли вы мне продукты? У меня совершенно нет запасов.

– Это всё от вредной привычки питаться в ресторанах! – мьесса Ортье воздела вверх пухлый указательный палец, сияние её ореола мгновенно сменилось на золотое. – Молодые девушки вроде вас, мьесса Айруж, абсолютно не утруждают себя готовкой. И чем, позвольте спросить, вы собираетесь прельщать своего будущего супруга? Едой, приготовленной чужими руками? Мужчины ценят домашнюю стряпню! Наваристый супчик, говяжьи отбивные, телячьи котлетки, рагу из рёбрышек – как можно больше мяса!

– Да-да, – покивала я и поставила мысленную зарубку: золотой – это уверенность или убеждённость. – У вас ведь найдётся ветчина в банках?

В квартиру я вернулась с тяжёлым пакетом. К сожалению, о ресторанах и впрямь придётся на время забыть. Не то чтобы я совсем не любила готовить, просто на свете есть множество гораздо более интересных занятий, чем фаршировать кабачки и обжаривать морковку. К тому же любая кухонная возня отбрасывала меня ровно на четыре года назад, в холодное предзимье, о котором я искренне пыталась забыть и почти преуспела.

Прихожая встретила меня тишиной. Выложив продукты, я заглянула в спальню. Капитан пребывал всё в том же положении и немудрено, учитывая профессионализм, с которым его связали. Его глаза были закрыты: мой подопечный старался выглядеть спящим. Не будь я целителем, то поверила бы, настолько искусно он притворялся. Ореол вокруг головы светился красным, оранжевым и розовым. Надо же! Неустрашимый капитан боялся! Несмотря на всю свою неприязнь, я почувствовала уважение. Ни за что не заподозрила бы в нём страх, если бы не дар Сиале.

– И как вам на коврике? – спросила я громко. – Не жестковато?

Капитан сильнее сжал губы, но больше ничем не выдал, что слышит меня. Хирургическая пила лежала там, где я её оставила. Распилить десяток узлов оказалось делом непростым и небыстрым, к концу работы пот катился с меня градом.

– Дальше распутывайтесь сами, – сказала я капитану. – Удобства прямо и направо, вода в стакане.

Пока он барахтался в верёвках, я провела полную целительскую диагностику: на редкость здоровый экземпляр. Гарантирую, про головную боль знает только понаслышке. Прекрасная физическая форма, не иначе каждый день бегает, обливается ледяной водой и всякое такое. Вон как прытко вскочил, я бы на его месте долго разминала руки-ноги.

– С чего такая неслыханная доброта? – едко заметил капитан, оправляя китель. – Я всё ещё могу наделать глупостей!

Теперь свечение над его шевелюрой сменилось на тёмно-багровое: гнев вытеснил все остальные чувства. Меньше всего мне хотелось пускаться в долгие объяснения, поэтому я промолчала. Капитан даже не взглянул на стакан с водой, хотя пить ему, разумеется, хотелось. Гордый. Интересно, удобствами он тоже не воспользуется? Амьер – не столица, публичных уборных тут нет, а в подворотнях, как котики и собачки, капитан гадить не будет. Воспитание не позволит.

Входная дверь оглушительно хлопнула. Я философски пожала плечами и отправилась на кухню.

Часы показывали без семи минут час дня.

Глава 7

В половине третьего капитана со стеклянным взглядом привела Ай-Жин: две недели назад я исцеляла её переломы и вывихи после хозяйских забав. Сиа усадила своего подопечного на табурет в прихожей и сердечно обняла меня:

– Сестра, твоему избранному не причинили вреда.

– Жаль, – проворчала я едва слышно и уже громко спросила: – А он не успел никому навредить?

– Нет, – Ай-Жин дотронулась пальцем до уголка губ, что заменяло у сиа улыбку. – Он слишком смелый и честный. Хотел в одиночку освободить пленных.

– Арифметика, – буркнула я под нос. – Одна жизнь или триста… Спасибо, сестра.

– Доброго солнца, – сиа приложила ладонь к груди.

Я повторила её жест. Капитан сидел, бессмысленно пялясь в одну точку. Китель съехал набок, волосы испачкались в чём-то белом. Штукатурка или мел. Ореол над головой тоже стал белым – состояние полной расслабленности. Чтобы вновь проникнуться неприязнью, пришлось вспомнить, как самодовольно капитан рассуждал о нормальности жестокого обращения с сиа.

Люди очень любят оправдывать жестокость, пока она не коснётся их самих.

После ухода Ай-Жин я вернулась на кухню. Налила себе свежесваренного супа и с удовольствием поела. Победы в конкурсе на звание лучшего кулинара мне не видать, но с голоду я точно не умру. Когда тарелка опустела, в дверном проёме выросла фигура капитана.

– Есть хотите? – поинтересовалась я, не глядя на него.

– Что вы собираетесь со мной делать? – проигнорировал мой вопрос капитан.

– Дождусь, пока ситуация станет безопасной, и отпущу на все четыре стороны.

– Сиа позволят? – зло уточнил он.

Облизав ложку, я перевела взгляд. К багровому ореолу гнева над головой капитана добавилась фиолетовая полоса растерянности.

– Давайте объяснимся, мьесс, – жёстко произнесла я. – Что бы вы там себе ни считали, сиа – не опасные агрессивные животные. Это разумная раса, стоящая на несоизмеримо более высокой ступени развития, нежели люди. Насилие для них – атавизм, который вы пробудили своим бесчеловечным отношением. Самое кроткое существо возмутится, если его истязают без причины.

– Но их жуткие традиции! – капитан сжал кулаки. – Их звериные инстинкты, тот же гон! А то, что они сделали сейчас…

– Что?! – моё терпение треснуло, я вскочила. – Что сделали?! Вырвались из загона, куда их согнали, словно скот? Не захотели быть вещами? Восстали против безжалостных надсмотрщиков и палачей? Представьте на секунду, мьесс, как повели бы себя на месте сиа люди, если бы к ним применили те же меры! Амьер утонул бы в крови! Вас приковали бы к позорным столбам и забивали кнутами! А сиа не мстят – они лучше и чище людей! Они просто требуют назад свою свободу!

– Их свобода была ограничена ради защиты людей!

– Да что вы? – я расхохоталась. – И как же, позвольте узнать, сиа угрожали людям? Насиловали женщин? За тридцать два года не зафиксировано ни одного достоверно доказанного случая! Не давали забирать детей? Любая мать будет драться за своего ребёнка! Не соглашались быть подопытными кроликами в руках учёных? Напомнить вам, сколько таких кроликов гибнет в результате подобных экспериментов?

Шагнув вперёд, я с ненавистью уставилась в глаза капитана. От того, чтобы вцепиться в идеальное лицо, меня удержало собственное отражение в полированной дверце буфета: мои радужки светились алым.

– Агрессия свойственна людям, – я поспешно отступила. – Оттого они так охотно приписывают её другим – чтобы снять вину с себя. Человек во мне легко позволил бы вам умереть. Это сиа бездумно вступилась за вас.

– Я не просил меня спасать! – рявкнул капитан.

– Да, – подтвердила я очевидное. – И вы мне ничего не должны. Проведёте здесь пару дней и вернётесь к таким же извергам. Поверьте, я ненавижу вас так же сильно, как и вы меня. Ничто и никогда не извинит в моих глазах подобных вам мерзавцев, которые оправдывают издевательства над сиа.

Капитан побелел от гнева. На секунду мне показалось, что сейчас он бросится на меня, и я покосилась на подставку для ножей. Он подался вперёд – я выхватила самый большой нож:

– Не подходите!

– Вы… вы… – задохнулся он. – Вы считаете, я способен напасть на женщину?!

– Так я же наполовину сиа, – рукоять врезáлась в мою ладонь. – В вашем понимании скотина и вещь! Меня допустимо изнасиловать, зарезать и выбросить в овраг, как вы вчера грозились!

– Не грозился! – капитан пошёл пятнами, а ореол над ним почернел. – Лишь хотел попенять вам за беспечность!

– Ой, извините! А я-то решила, что меня ждёт судьба той девочки, чей труп я освидетельствовала неделю назад! Только её не в овраг выкинули, а в мусорный контейнер, как дохлую крысу! Но о чём я, ведь для вас это просто-напросто перегибы! Девять жертв за месяц – какие мелочи! – Я половчее перехватила нож. – Несовершеннолетних жертв! Их убийц даже не наказали – с чего бы, это же всего-навсего сиа!

Он подобрался, я взмахнула ножом. Наверное, в результате мы всё-таки сцепились бы, но в дверь позвонили.

– Открыто! – крикнула я, не сводя взгляда с капитана.

Увидев Эл-Лана, я мысленно простонала. Сопровождала его маленькая даже для сиа женщина с туго заплетённой гривой. Золотисто-рыжие глаза с ужасом уставились на нож в моей руке, ореол над головой запылал таким ярко-оранжевым, что мне пришлось приглушить фоновое зрение.

– Сестра, с тобой всё в порядке? – осторожно спросил Эл-Лан.

– Всё замечательно! – огромным усилием воли я опустила руку и нацепила фальшивую улыбку. – Мой избранный учил меня самообороне.

Капитан раскрыл рот, я приготовилась к худшему. Сейчас этот блаженный идиот заявит, что он никакой не избранный и предпочтёт казнь моему обществу. Однако пожилая сиа не дала ему заговорить.

– Похвально, – по-хитарски сиа говорила правильно, но медленно. – Полезный навык.

– Это Ай-Ру́э, – шепнул мне Эл-Лан. – Длань Сиале.

Я почтительно поклонилась, капитан – невероятное дело! – промолчал.

– Вы Нэ-лор Рек-ре? – сиа старательно выговорила имя. – Капитан Нэлор Рекре?

– Да, – сухо ответил он.

– Ваш полковник желает говорить с вами, – Ай-Руэ перевела взгляд на меня. – Ты тоже нужна нам, сестра.

– Кто-то ранен? – встревожилась я.

– Нет.

Короткий ответ заставил меня вновь перейти на фоновое зрение. Оранжевое свечение постепенно сменялось бирюзовым. Что-то новенькое. Как же не хватает инструкции, руководства, чего-то в этом роде! Рукой я потрогала волосы: высохли после мытья? На улице не лето, недолго и простудиться.

– Где вы держите полковника? – ледяным тоном осведомился Рекре.