Сиа (страница 7)
– В здании жандармерии вместе с остальными пленными.
Рекре одёрнул китель и выпрямился:
– Я готов. Могу я взять свою машину?
– Можете, – без раздумий ответил Эл-Лан. – Но тогда мы поедем с вами. Вам мы не доверяем.
Мы вышли во двор. Вымерший город наводил уныние.
– Долго ещё вы собираетесь держать жителей взаперти? – вызывающе поинтересовался Рекре.
– Вечер и ночь. Утром все ограничения будут сняты, – Ай-Руэ тяжело вздохнула. – Мы не хотим нарушать ход вашей обычной жизни.
Капитан поравнялся с машиной, и его напускное спокойствие слетело. Он рванулся, запрыгнул на сиденье, захлопнул дверцу и завёл мотор. Машина резко взяла с места, чтобы через десяток метров заглохнуть.
– Этот мужчина действительно тебе до́рог, сестра? – повернулся ко мне Эл-Лан. – Он опасный враг. Смел, упрям, решителен.
Меня подмывало выпалить: «Да заберите его со всеми потрохами!», но в этот момент я вспомнила слова полковника. Где-то капитана ждали невеста и нерождённый ребёнок. К тому же именно его хотят отправить с поручением к правителю, а значит, осталось терпеть недолго. Моя неприязнь не стоит человеческой жизни.
– До́рог, брат.
Ай-Руэ засвистела и защёлкала, зелёный ореол над Эл-Ланом налился бирюзой. Что ж это за чувство такое? Сиа прошёл к машине, вытащил обмякшего Рекре и пересадил назад.
– Уна, ты умеешь водить? – спросила меня Ай-Руэ.
Водить я умела. Первую машину отец подарил мне на шестнадцать лет и тут же оплатил услуги инструктора. Вторую, шикарную спортивную модель, он преподнёс через три года в качестве подарка на свадьбу. Отец всегда очень точно угадывал мои желания. Он просил лишь не гонять в городе – узкие улочки центральной части столицы были мало приспособлены для современных автомобилей, аварии случались каждый день. Отводила душу я на загородных скоростных трассах, до сих пор помню ощущение восторга.
– Да, сестра.
Мягонькая ладошка сиа погладила меня по щеке:
– Тяжело любить того, кто не любит тебя?
– Очень, – тихо выдохнула я.
Любить, верить, считать, что рядом с тобой родной и близкий человек, который всегда и во всём тебя поддержит. Строить планы на будущее, мечтать о детях. И вдруг с ужасом понять, что ты обманывалась. Что любимый человек за секунду безжалостно вышвырнет тебя из своей жизни.
Только потому, что в твоей груди не одно, а три сердца.
Глава 8
Семьдесят девять пар глаз смотрели на меня с ненавистью и презрением. Убрать решётки – и пленники разорвали бы меня в клочья. Кто-то в форме, кто-то полураздетый, двое парней вообще нагишом – застали в душе, не иначе.
– Те из вас, у кого есть дети, – шаг вперёд! – скомандовал Эл-Лан.
Вышла примерно половина военных, в основном те, кто постарше. Я окинула фоновым зрением сначала их, затем оставшихся. Пятый справа, усатый блондин, врал, и высокий шатен за ним тоже. Наверное, я должна была об этом сказать. Наверное… но я промолчала. Вдруг я осознала, что молодые здоровые люди скоро умрут – и никакие доводы не смягчали этот факт. Эти солдаты насиловали и били кнутами сиа, они с удовольствием сейчас растерзали бы меня, только сохранять спокойствие стоило мне большого труда.
– Вы останетесь здесь, – продолжил Эл-Лан. – Остальные – на выход по одному. Руки поднять и завести за голову, по сторонам не смотреть.
– Вперёд, ребята! – скомандовал полковник. – Не дадим поганым обезьянам повод обвинить нас в трусости!
Он первый направился наружу. Ореол над ним горел зелёным и красным, ни капли страха. Прочие не могли похвастаться подобным мужеством: ярко-розовые полосы светились почти у всех. Какой-то рослый парень неожиданно заорал и вцепился в решётку:
– Не хочу! Не пойду! Сволочи!..
Я отвернулась. Вопившего быстро успокоили, но он подал дурной пример. Не прошло и минуты, как трое солдат с рёвом бросились на сиа. Люди были намного крупнее и легко повалили своих противников, но безумие длилось менее секунды. Нападавшие застыли, обмякли и вернулись в строй.
– Чёртовы обезьяны! – произнёс кто-то и грязно выругался. – Мы для них словно куклы!
Пленных вывели во внутренний двор. Всего их набралось сорок два человека вместе с полковником. Тени от фигур протянулись до высокого кирпичного забора, где разместился оператор с камерой. Издали тренога с катушками плёнки напоминала диковинное насекомое, объектив зловеще поблёскивал, словно глаз. Оператору было страшно. Он трясся мелкой дрожью и не сразу отреагировал на приказ начать запись.
– Люди, – тихо и твёрдо произнёс Эл-Лан, – в том, что вы сейчас увидите, виноваты вы сами. Мы терпели тридцать два года. Мы пытались приспособиться. Мы честно выполняли ваши требования. Но вы перешли черту. Теперь мы говорим: оставьте нас в покое. Не будете нам угрожать – повторения не случится. Мы не станем использовать свой дар для войны – только для защиты.
Тонкая медная рука указала на пленных:
– Смотрите и делайте выводы.
Чёрно-красная вспышка на миг затмила всё вокруг. Затем двор огласился яростным воем. Солдаты обезумели. Они кидались друг на друга, драли противника ногтями, впивались зубами, выкручивали руки, выдавливали глаза – и выли, выли, выли, словно стая диких волков… Нет, в сто раз хуже и беспощаднее самых безжалостных хищников. Летели вырванные с мясом клочья волос и обрывки одежды, мелькали нечеловечески перекошенные лица. Я застонала и закрыла глаза руками.
– Смотрите, – глухо повторил Эл-Лан.
Во дворе бились насмерть не люди – бешеные звери. Кровь заливала брусчатку, одно за другим падали, корчились и затихали изувеченные тела. В числе самых последних погиб полковник. Солдат, что свернул ему шею, издал жуткий победный клич и разбил себе голову об забор.
Меня вырвало.
– Сестра! – руки Ай-Руэ не дали мне упасть. – Пойдём, выпьешь воды.
Воды? Разве она смоет этот ужас? С трудом выпрямившись, я увидела, что оператор в глубоком обмороке. Двор покрывали растерзанные трупы. Сиа принесли брезент и начали складывать убитых: ореолы над медными гривами светились бирюзовым. Такой же сиял и над Ай-Руэ.
– Что ты чувствуешь? – спросила я заплетающимся языком.
– Стыд, – Ай-Руэ дрожала. – Мы навсегда запятнали себя позором.
Стыд. На подкашивающихся ногах я прошла к забору и привалилась спиной. Меня всё ещё подташнивало, во рту стоял гадкий привкус, голова кружилась. Холодный осенний воздух не проходил в лёгкие, застревал на полпути. Безоблачное небо поблёкло, все цвета вокруг стали тусклыми – все, кроме ослепительной бирюзы.
Мир никогда не станет прежним, отчётливо поняла я.
Из окон комендатуры смотрели сиа, среди которых я заметила лицо капитана. Рекре пылал ненавистью – алое пятно на бирюзовом фоне. Как же хорошо тому, кто выбрал себе врага! Гораздо хуже знать, что нет чёрного и белого, а мир состоит из тысячи тысяч полутонов. Сиа раскрутили пожарные шланги и принялись смывать с брусчатки кровь, женщины тёрли камни щётками с мылом. Я дотронулась до плеча ближайшей:
– Сестра, куда унесли тела?
– Их похоронят в одной могиле, – ответила сиа. – На городском кладбище в соответствии с традициями людей. Никто не будет глумиться над останками.
– Не сомневаюсь. А их имена? Кто-нибудь переписал их имена?
– Тебе лучше спросить Эл-Лана, – сиа покачала головой.
Сделав усилие, я кивнула. Пошатываясь, словно пьяная, побрела к распахнутой двери. Меня подхватила медная рука.
– Это ужасно, – сказал Эл-Мин. – Ужасно. Как люди убивают и потом живут дальше? Мне кажется, я никогда больше не смогу спать спокойно.
– Для этого придуманы оправдания. Военная присяга, долг, необходимость.
– Необходимость, – оранжевые глаза сиа сверкнули. – Я помню, сестра. Если бы мы могли повернуть время вспять, то поступили бы иначе.
– Нет, – возразила я. – Другого пути просто не существует. Сиале выбрал верный вариант, но верный – не значит лёгкий. Брат, вы должны отправить с капитаном Рекре надёжного сопровождающего. Рекре импульсивен, он может не передать запись по каким-то личным соображениям, и всё произошедшее сегодня окажется напрасным.
Эл-Мин оглянулся на двор, уже очищенный от тел и крови. Только мокрые булыжники напоминали о казни.
– Нас ждёт Эл-Лан, сестра. Он хочет сказать тебе нечто важное.
Пришлось снова подняться на третий этаж, хорошо, что я вспомнила про лифт. Ноги до сих пор подгибались. В кабинете, кроме гласа Сиале, нас ждала Ай-Руэ, бирюза над ней сменилась зелёным и фиолетовым с тонкой аквамариновой полосой по краям. Сиа подвинула мне стул. Почти сразу дверь отворилась, и крепкий мужчина-сиа ввёл Рекре. Руки капитана сковывали наручники.
– Мьесс, вам придётся заменить вашего полковника, – сухо заговорил Эл-Лан. – Вы отправитесь в столицу и передадите правителю Хитара наши требования вместе с записью казни. От того, насколько хорошо вы исполните поручение, зависят жизни невиновных людей. Мы не хотим войны. Мы не хотим убивать. Мы не собираемся никоим образом влиять на ваш мир и злоупотреблять своими способностями. Но мы требуем, чтобы нас оставили в покое. Народ Сиале покинет Амьер и построит свой город, куда людям не будет доступа. Любое пересечение границ мы воспримем как нападение и примем соответствующие меры. Вы меня слушаете?
Последнюю фразу вызвало выражение лица капитана – угрюмое и рассеянное. Рекре встряхнулся и взглянул на сиа сверху вниз:
– Ничего другого мне не остаётся. Каковы ваши условия? Деньги, строительные материалы, рабочая сила, провиант?
– Нам ничего от вас не нужно, – отрезал Эл-Лан. – Только свобода. Полковник пугал нас армией – расскажите правителю, что мы сделаем с вашими людьми. Чем больше солдат он пришлёт, тем больше трупов получит. Убедите правительство Хитара в бессмысленности войны.
– Когда я должен выезжать? – хмуро спросил Рекре.
– Как только будет готова плёнка с записью.