Сотни линий, соединяющих людей, лаборатории, пропавшие дни.

Всё сходилось в одну точку.

Время.

Он взял ручку и написал внизу:

“Если время живое, оно должно иметь сердце.”

И, немного подумав, добавил:

“А если у него есть сердце – его можно остановить.”

Он закрыл глаза.

Пульс бился в висках – ритмично, как шаги в пустом коридоре.

Мир качался.

Иногда казалось, что он сам стал секундной стрелкой – движущейся, но бесполезной.

На кухне щёлкнул холодильник.

Тишина вернулась.

И тогда зазвонил телефон.

Не мобильный – старый, настольный, с проводом.

Он не помнил, чтобы подключал его.

Он взял трубку.

– Лисов.

Пауза.

И тихий женский голос:

– Ты не должен туда идти.

– Куда?

– В “Синхрон”.

Он замер.

– Кто это?

– Лея.

Он сжал трубку крепче.

– Где ты?

– Не здесь. И не там. Между. Я пытаюсь остаться в тех секундах, где мы ещё разговариваем.

– Почему я не могу тебя найти?

– Потому что ты ищешь меня во времени. А я живу в его остатках.

Он закрыл глаза, слушая её дыхание.

– Что происходит с матерью?

– Она теряет не годы, Мартин. Она теряет ритм. Когда сердце и время расходятся, человек начинает исчезать.

– Можно ли вернуть?

– Можно замедлить. Любовью, памятью, словами. Любое настоящее чувство – сопротивление механизму.

Он хотел спросить, как, но линия уже трещала, будто кто-то перерезал звук.

Перед тем как звонок оборвался, он услышал последнее:

– Береги минуты. Они – единственное, что ещё твоё.

Щёлк.

Тишина.

Он сидел, держа мёртвую трубку, и чувствовал, как время снова идёт.

Медленно.

Тяжело.

Как будто возвращалось через силу.

Утро наступило без предупреждения.

Свет был чужим – не солнечным, а лабораторным, холодным.

На экране новостей женщина с идеально неподвижным лицом говорила:

– “Хронос Индастриз” запускает новую фазу программы “Синхрон”. Обещают полное стирание биологического старения.

За её спиной – логотип, напоминающий замкнутый круг, внутри которого вращались часы.

Мартин смотрел, не моргая.

В левом нижнем углу мелькнула надпись: “Прямая трансляция. Время: 00:41.”

Он выключил экран.

– Пора.

Дорога до комплекса “Хронос Индастриз” заняла ровно тридцать минут – или целую вечность.

Он не был уверен.

Город за окном так и не проснулся.

Люди двигались, но движения их казались бессмысленными, как механические тени.

Здание стояло на окраине, стеклянное, холодное, будто построенное не для людей, а для самого времени.

Охраны не было. Только камеры, которые следили за каждым его шагом.

Двери открылись сами, без звука.

Внутри пахло озоном и металлом.

Стены отражали свет, но не тени.

Всё вокруг казалось слишком чистым, слишком стерильным – как будто здесь стерли даже следы дыхания.

На стойке ресепшена – терминал.

Он подошёл.

На экране мигала строка: “Введите код доступа.”

Он набрал первую цифру – 0.

Экран дрогнул.

– Добро пожаловать, следователь Лисов.

Голос был синтетический, но женский, слишком похожий на голос Леи.

Он застыл.

– Кто это?

– Протокол “Синхрон” активирован. Время авторизации: 00:41.

– Где лаборатория?

– Следуйте за указателем света.

Пол засветился узкой линией, уходящей в коридор.

Он пошёл, чувствуя, как за каждым шагом остаётся лёгкое эхо – будто след от времени.

Коридор был бесконечным.

Иногда стены дрожали, и ему казалось, что он идёт не вперёд, а вниз – вглубь часов, где шестерёнки вращаются вместо планет.

В конце коридора – дверь.

На ней табличка: “Секция 7. Сердце Синхрона.”

Он открыл.

И мир стал другим.

Огромный зал, освещённый мягким белым сиянием.

В центре – конструкция, похожая на маятник и спираль одновременно.

По ней текла жидкость – живая, светящаяся, пульсирующая.

Вокруг стояли капсулы. В каждой – человек.

Лица спокойные, будто спящие.

Но на экранах у подножий – обратные таймеры.

Он подошёл ближе.

На одном из экранов – имя: “Лисова Анна П.”

Он почувствовал, как холод проходит сквозь тело.

– Мам…

Он коснулся стекла капсулы.

Она дышала.

Медленно, едва заметно.

На шее – металлический обод, от которого тянулись тонкие провода в стену.

На дисплее мигали слова: “Восстановление временного баланса. Остаток: 00:41.”

Он сжал кулаки.

– Прекратите это.

Из-за колонны вышел человек в белом халате.

Лицо худое, глаза – стеклянные.

– Вы вмешиваетесь в процесс, который спасает человечество.

– Вы воруете жизнь.

– Мы перераспределяем её. У одних – избыток, у других – нехватка. Всё должно быть сбалансировано.

– Она не эксперимент. Это мой человек.

– Все они – чьи-то люди. – Учёный улыбнулся. – Но теперь они принадлежат времени.

Он подошёл к панели, коснулся клавиш.

Один из таймеров обнулился.

Капсула вспыхнула.

На мгновение изнутри донёсся тихий вздох – и всё.

Экран погас.

Мартин шагнул вперёд, схватил его за воротник.

– Останови это.

– Поздно. Процесс необратим. Синхрон активен. Всё, что вы видите, – часть новой эры.

Он произнёс это спокойно, как мантру.

– Вы должны гордиться. Ваше время послужит вечности.

Мартин ударил его.

Тот рухнул на пол, но успел нажать кнопку на наручном пульте.

В зале вспыхнул тревожный свет.

Капсулы зажужжали.

Маятник в центре ускорил вращение.

Мартин бросился к панели, разбил стекло, дёрнул рычаг аварийной остановки.

Мир вздрогнул.

Свет погас.

Тишина.

И вдруг – гул.

Низкий, живой.

Маятник всё ещё двигался, но теперь сам. Без энергии, без импульса.

И голос.

Не механический. Не человеческий.

Голос времени.

– Ты пришёл, чтобы украсть у меня то, что я забрал.

Он оглянулся, но никого не было.

– Верни её.

– Она уже внутри меня. Как и ты.

Воздух стал плотным, звуки – вязкими.

Он чувствовал, как его сердце замедляется.

Тик.

Так.

Между ударами – целая вечность.

Он вспомнил слова Леи: “Любовь – это способ замедлить время.”

Он подошёл к капсуле, положил ладонь на стекло.

– Мам, слышишь меня? – прошептал он. – Помни меня. Не отпускай.

Стекло под его рукой задрожало.

Маятник замер на мгновение.

Время – вместе с ним.

На дисплее вспыхнула надпись: “Сбой синхронизации.”

Потом – “Ошибка. Обратный импульс.”

Всё вокруг ослепительно вспыхнуло.

Мартин отлетел назад, ударился о пол.

Воздух наполнился треском, словно ломались кости реальности.

Когда он пришёл в себя – зал был пуст.

Ни капсул, ни маятника.

Только он.

И часы на полу, разбитые, стрелки остановились между секундами.

Он поднял их.

Смотрел долго.

А потом тихо сказал:

– Оно дышит.

И издалека, из самой глубины пустоты, донёсся шёпот:

– Пока ещё.

Он вышел наружу.

Город встретил его тишиной.

Дождь снова начал идти.

Капли падали редко, размеренно – как удары сердца, которое пытается вспомнить свой ритм.

Он поднял воротник плаща, пошёл в сторону света.

За спиной оставался комплекс “Хронос Индастриз” – тёмный, будто проглоченный собственной тенью.

А впереди – город, где дни продолжали исчезать.

Но теперь он знал:

всё, что у него осталось, – это минуты, которые ещё можно любить.

И он поклялся, что не отдаст их без боя.

Глава 3. Женщина из будущего

Утро было тусклым, как старый негатив.

Свет не проникал в город, а лишь зависал между домами, словно передумал дотягиваться до земли.

Мартин шёл по улице, где даже витрины отражали только тень – ни его лица, ни неба.

Каждый шаг отдавался гулом в груди, будто город слушал его изнутри.

Он не помнил, когда в последний раз ел или спал по-настоящему.

Его тело двигалось по привычке, а разум будто жил в другом ритме, чуть запаздывая за происходящим.

Иногда казалось, что мысли идут быстрее звуков.

Иногда наоборот – слова звучат, а смысл приходит спустя несколько секунд.

Он стал свидетелем собственного рассинхрона.

На углу улицы стояло кафе – старое, с облупленной вывеской “Кофе и время”.

Он знал это место. Раньше здесь собирались детективы, журналисты, те, кто всё время искал ответы.

Теперь – лишь случайные люди, которые приходили погреться и ненадолго приостановить существование.

Мартин вошёл.

Звон колокольчика над дверью разрезал тишину.

Внутри пахло корицей и металлом.

Пахло воспоминанием, которое слишком долго не отпускали.

Он выбрал стол у окна, сел, снял перчатки.

На стекле выступил тонкий иней, хотя было не холодно.

Часы над барной стойкой показывали 11:58, но стрелка секунд давно замерла между делениями.

Официантка подошла.

– Как обычно?

– А как обычно? – спросил он, и только после осознал, что не знает, был ли здесь раньше.

Она улыбнулась – слишком тепло для этого города.

– Чёрный кофе, без сахара. Вы всегда берёте его.

Он кивнул.

– Пусть будет как всегда.

Пока она готовила заказ, он смотрел в окно.

Прохожие двигались странно, как будто их тени отставали.

Некоторые останавливались посреди улицы и смотрели на небо – без причины, без выражения.

Мартин достал блокнот.

“Феномен синхронных остановок усиливается. Возможно, временные петли локализованы вблизи источников электричества. Провести проверку – Хронос Индастриз.”

Когда он поднял голову, напротив уже сидела женщина.

Он не заметил, как она подошла.

Ни звука, ни движения.

Просто – была.

На ней было серое пальто, влажное от дождя, волосы тёмные, почти чёрные, глаза – светлые, как стекло, за которым отражается небо.

Она смотрела на него спокойно, как на старого знакомого.

– Ты изменился, – сказала она тихо. – Но не сильно.

Он нахмурился.

– Простите, мы знакомы?

– Ещё нет, – она улыбнулась. – Или уже да. Зависит от того, с какой стороны смотреть.

Мартин не ответил.

В её голосе было что-то тревожное – будто она знала больше, чем позволено знать живому человеку.

Официантка принесла кофе, поставила две чашки.

– Для вас обоих, – сказала она, глядя на женщину, – как всегда.

– Как всегда? – переспросил Мартин, но официантка уже ушла.

Женщина взяла чашку, поднесла к губам.

– Удивительно, – произнесла она, – как запах кофе не меняется со временем. Только люди. И воздух.

– Кто вы?

– Лея, – сказала она просто. – Я ждала тебя.

Имя прозвучало, как ключ, отмыкающий давно запертую дверь.

Внутри что-то дрогнуло.

Он слышал это имя прежде – в шёпоте, в звонке, в сне.

Но тогда оно казалось отражением, а теперь стало телом.

– Ждали? Меня? Почему?

Она наклонилась вперёд.

– Потому что ты – тот, кто должен помнить.

– Что помнить?

– Всё. Даже то, что ещё не случилось.

Он сжал ладони, чтобы не показать дрожь.

– Вы говорите загадками.

– Нет, – сказала она мягко. – Я просто говорю из другого времени.

Он усмехнулся.

– Из будущего?

– Из твоего будущего.

Мартин хотел возразить, но взгляд её был таким уверенным, что любое отрицание теряло смысл.

– Тогда скажи, что будет завтра.

– Завтра ты потеряешь один день. Он исчезнет, как будто его не было.

– Я уже терял.