Покружив по кварталу дважды, пытаясь разобраться, в какую сторону поворачивается точка, которой я обозначена на карте, я перехожу улицу (где меня чуть не сбивает мотоциклист) и выхожу на нужный маршрут. Всего через несколько минут шум: машины, болтовня и музыка, льющаяся из ресторанов и магазинов, – практически начинает успокаивать. Он странным образом изолирует, будто уши приспосабливаются слышать только его, а все звуки превращаются в глухой гул.

Первоначальный шок понемногу проходит. Я начинаю замечать не только суету вокруг, но и город во всех его красках. Почувствовав аромат кимчи, я иду на запах к неоновой вывеске с изображением зеленого дракона. На витрине нарисован котенок. Я вижу, как внутри женщина что-то коптит на горизонтальном гриле, а напротив нее за стойкой сидит Селеста.

– Ты нашла дорогу, – произносит Селеста вместо приветствия и встает мне навстречу.

В свете дня она гораздо выше. Стройная, гибкая фигурка в легинсах и топе, сверху накинута полупрозрачная рубашка-оверсайз. Густые черные кудри спускаются на плечи.

– Я кое-что нам заказала, если ты не против, – добавляет она.

– Я что угодно съем. Спасибо, что пригласила.

Робко улыбаясь, я сажусь рядом с ней и пристраиваю холщовую сумку в ногах.

– Я так понимаю, на днях мы тебя не пощадили, – она отпивает газированной воды, не сводя с меня глаз, и я осознаю, что она ждет, когда я начну принимать участие в беседе.

– Ну да, – смеюсь я. – Есть немного.

Она резко кивает. Селеста кажется мне человеком, ценящим честность.

– Не принимай на свой счет. Мы так допрашиваем всех новеньких. С нами непросто, но намерения у нас самые лучшие.

– Ты сказала, что работаешь поблизости? – спрашиваю я, меняя тему. – Чем ты занимаешься?

– Преподаю балет. В основном ребятишкам от шести до десяти.

– Мне следовало догадаться. – Тут было два варианта, либо танцовщица, либо модель. Если бы она сказала, допустим, что работает помощником руководителя, я была бы ужасно разочарована. Нам всем хочется, чтобы невероятные, необыкновенные люди, которых мы встречаем на своем пути, соответствовали нашим фантазиям, чтобы через них мы могли пожить ярко. – Ты и сама танцуешь?

Она в ответ слегка склоняет голову, не говоря ни «да», ни «нет».

– Я всегда думала, что стану профессиональной танцовщицей. Я об этом мечтала. Только это меня и радовало. Родители по уши в долги влезли, чтобы отправить меня на занятия, а потом отдать в балетную школу.

– Что случилось?

– У меня развилось хроническое заболевание бедра. Я игнорировала все признаки года три, пока мама наконец силой не заставила меня обратиться к специалисту. Врач сказал, что я могу либо согласиться на операцию и все исправить, либо танцевать дальше, превозмогая боль. Недолго и с риском нанести непоправимый ущерб здоровью. К тридцати оказаться в инвалидном кресле. – Она пожимает плечами. – На тот момент выбор был невелик.

– Мне очень жаль, – говорю я, сочувственно цокая языком. – Ты, должно быть, была вне себя от горя.

Селеста сухо улыбается.

– Вне себя от горя – преуменьшение века. Я около года была в депрессии. Меня ничто не могло утешить. А потом врач, к которому я ходила на физиотерапию, рассказала, что в танцевальную школу, где учится дочка ее сестры, требуются преподаватели. Я месяцев шесть злилась, что она мне вообще такое предложила, а потом согласилась.

Женщина, стоящая за грилем, ставит перед нами три корзинки с корейскими тако, шашлыком и картофелем-фри в виде вафель. Селеста с братом оба обладают талантом разжечь мой аппетит. К счастью, я никогда не оставляю еду на тарелке.

– А теперь тебе нравится преподавать?

– Обожаю. Дети чудесные. Я даже не осознавала, что балет перестал приносить мне радость. До операции я была им просто одержима, но не думаю, что любила его так, как сейчас. Когда наблюдаю, как ученики оттачивают новые навыки, пока не доводят их до совершенства, когда вижу, в какой восторг они приходят и просто как проводят время с друзьями, у меня на душе становится легче. Каждый день, уходя с работы, я чувствую себя счастливой.

Чем больше она говорит, тем больше ее лицо приобретает спокойное, безмятежное выражение. Я ее понимаю. Точно так же я обретаю счастье в библиотеке. Пока человек не найдет то, чем по-настоящему болеет, цельным ему не стать.

– Как ты вообще начала заниматься балетом? Просто попробовала однажды или как?

– Благодаря маме. До нашего рождения она танцевала. И до сих пор активно участвует в творческой жизни Лондона.

У Селесты вибрирует телефон, лежащий на стойке, и она мельком поглядывает на экран. На мгновение девушка оживляется, будто искра пробегает во взгляде при виде имени, и мне становится любопытно.

– О, и кто такой Роберто?

Она облизывает губы, пытаясь подавить улыбку.

– Хороший друг.

Заметив, что я не отвожу от нее взгляда, пока мы не расправляемся с тако, она уступает.

– Он один из благотворителей танцевальной школы. Филантроп, даже покровитель искусств. И довольно приятный человек.

– Мужчина постарше, да?

– В октябре будет сорок три.

– Ого. Значит, намного старше.

Этого я совсем не ожидала. У шикарной двадцатитрехлетней девушки вроде Селесты, должно быть, толпа молодых поклонников в «Инстаграме», пищущих ей личные сообщения.

– Не говори Ли, – просит она, быстро печатая ответ, и убирает телефон в сумочку. – Он вне себя будет.

– Со мной твой секрет в безопасности.

Я вгрызаюсь в очередное тако, а потом поспешно запиваю его водой – язык горит огнем. Не ожидала, что будет так остро.

– А что насчет тебя? – переводит стрелки Селеста. – Тебя дома ждет парень?

– Никакого парня нет. – Я отпиваю еще воды. Язык будто онемел, а зубы вообще потеряли чувствительность.

– Тебе кто-нибудь нравится? Может, на учебе встретила парочку парней в отличной форме?

Не знаю, какое у меня в этот момент выражение лица, но Селеста откладывает тако.

– Значит, да. И кто он?

– Никто. В том смысле, что я встретила одного привлекательного парня, может, даже двух, но ничего такого. Да и в любом случае оба недосягаемы.

– Отлично! Запретная любовь – самая лучшая. – Она надувает губы. – Ну давай. Расскажи мне хоть что-нибудь.

Я сомневаюсь, но потом со стоном капитулирую.

– Обещай, что ничего не скажешь Ли.

– Обещаю.

– Фу, ладно. Я вроде как воспылала похотью к соседу по квартире.

Она ахает.

– Только не говори, что к Джейми!

– А что не так с Джейми?

– Боже мой, так это Джейми?

– Нет. Просто спросила, что с ним не так.

Ответом мне служит смешок.

– Ох, милая, если я начну перечислять, мне времени не хватит. Так, значит, это Джек.

У меня горят щеки – может, от смущения, может, от специй. Я поспешно отхлебываю воды, вдруг, причина все-таки в специях.

– Возможно, – откликаюсь я, как следует напившись. – В том смысле, что… он сексуальный. Ты так не считаешь?

Глаза у нее так и сверкают.

– Полагаю, это очередное преуменьшение.

– Что он из себя представляет? – напираю я, отбросив притворство и попытки показаться хладнокровной. – В плане личной жизни. Он никогда не приводит девчонок домой, но, думаю, целибат он вряд ли соблюдает.

– Нет, никакого целибата, – она посмеивается.

Я тут же напрягаюсь.

– О. Вы с ним…

– Что? Нет-нет, ничего такого. Просто что я хочу сказать… Парень нарасхват. Он не встречается с девушками, скорее трахается и сбегает. Он и домой женщин, наверное, не приводит, чтобы они не привязывались. Судя по всему, Джеки отношений не ищет.

– Значит, трахается и сбегает? – задумчиво повторяю я.

Она изгибает бровь.

– Думаю, вопрос в том, чего ты хочешь от нашего дорогого Джека.

Я проглатываю очередной стон.

– Честное слово, об этом даже говорить не имеет смысла. Как я уже сказала, он вне зоны досягаемости. Когда я только приехала, мне прочитали длинную лекцию о том, как опасно спать с соседом по квартире.

– Правило Джейми, – кивает она.

Я смеюсь.

– Именно. В любом случае, думаю, стоит поискать романтику в другом месте. И секс тоже. А может, и то и другое.

– К слову об этом, – спохватывается она. – Через пару недель я собираюсь на матч по поло. Пойдем со мной. Обещаю, там будет масса подходящих талантов, тебе будет из чего выбрать.

Однажды я была на соревнованиях по водному поло, еще в старшей школе, потому что молодой человек Элизы состоял в команде. Все шло хорошо, пока парни стайкой не выпорхнули из раздевалки – все в крошечных плавках, практически с пенисами на виду. Я смеялась так, что не могла остановиться. У меня чуть истерика не случилась, прямо на трибунах. Элизе пришлось закрыть мне рот руками и прижать к себе так, что моя голова оказалась у нее на коленях. И все это время мамаши и даже стоявший у бассейна судья со свистком в зубах раздраженно на меня пялились.

Наверное, в этот раз все будет иначе.

По какой-то причине я произношу: «Я люблю лошадей». Это, конечно, не ложь, но все равно.

Странно.

– Изумительно. Ивонн с Нейтом тоже придут.

Видимо, на моем лице возникает уже знакомое Селесте выражение, потому что она ахает.

– Что?

– Тебе нравится Нейт? Он – второй запретный плод?

– Нет.

– Врунья.

– Я его всего однажды видела.

Она даже внимания не обращает на мои протесты.

– О, Ивонн просто умрет.

– Лучше не говори ей об этом. Ради ее же безопасности, – я вроде как шучу. Но только вроде как. – И своему брату об этом тоже не говори.

Селеста кусает губы и не сводит с меня сияющего, восторженного взгляда.

– Не скажу никому ни слова. Клянусь.

Хотела бы я ей верить. Но в ней есть какая-то вызывающая опасения проказливость.

Она задумчиво склоняет голову.

– Стало быть, ты из тех девушек, которым нравятся такие же мужчины, как папа? Влюбилась в плохого мальчишку, в музыканта.

Меня окатывает волна ужаса.

– Что? Нет.

В таком ключе я об этом даже не думала. Я же не сравниваю каждого парня с гитарой со своим отцом. Если на то пошло, то долгое время я вообще избегала этого круга, потому что мне совершенно не хочется оказаться в водовороте событий вроде тех, которые предшествовали моему рождению. Нейт – первый музыкант, который меня вообще привлек, честно говоря.

– Все совсем не так, – настаиваю я.

Судя по веселью в глазах Селесты, она мне ни капельки не верит.

Призадумавшись о ее словах, я осознаю, что, возможно, фраза про «плохого мальчишку» не так уж далека от истины. Может, обычно к музыкантам меня и не тянет, но готова признать, что грубоватые парни вполне вписываются в мой типаж.

В конце концов, девушкам просто хочется повеселиться.

Немного просекко и поло – какой от них вред?

10

Если родители не умеют ответственно подходить к использованию интернета, его им надо отключать. Этим хрупким созданиям нельзя позволять бесконтрольно бродить по жестоким просторам киберпространства. Вот вам пример: мой папа скачал на телефон все новостные приложения Лондона, какие только существуют, и теперь каждое утро присылает мне статьи и сводку погоды. Я думала, у него друзья есть. И всякие там хобби. Вместо этого он терроризирует меня – теперь это его работа на полную ставку.

Папа: Трое арестованы за участие в организованной преступности. Би-би-си.

Я: Буду смотреть по сторонам, вдруг встречу Тони Сопрано.

Папа: Мафия – не шутка, малышка.

Я: Сейчас я сделаю скриншот этой переписки и отправлю ее доктору Ву.

Занятия на сегодня закончились, так что, вернувшись домой, я устраиваюсь с ноутбуком на кровати и пытаюсь делать уроки. Из-за тревожных папиных сообщений дело двигается медленно. Все это было бы очень мило, если бы мне не пришлось волноваться, что он, оставшись в одиночестве на ферме, доведет себя до паники.