Соответственно, чтобы человек не впадал в аддикции, он должен развиваться, учиться думать, принимать самостоятельные решения, вступать в какое-то общение с близкими. То есть – в хорошем смысле должна появиться полнота жизни. А если у человека есть только один коридор мысли – он думает либо только наркотиках, либо только о муже-наркомане – то остальные нейроны, так как они становятся неактивными, просто выключаются, много граней жизни просто пропадает, окружающие люди начинают восприниматься очень инструментально. Иногда видно таких людей на Исповеди. Когда в очереди стоит много людей, которые хотят с духовником поговорить, а женщина, у которой проблемы с мужем или сыном, не останавливается в своей речи. Понятно, что ей надо выговориться, но, если её не остановить, она может говорить и час, и два, потому что процесс деформации становится закреплённым.

Из-за того, что нейроны выключаются из общего процесса, человек начинает мыслить канализированно. Он даже перестаёт понимать глубокие литературные произведения, ведь их можно понять только целостно, задумавшись, погрузившись, вспомнив что-то подобное из своей жизни. Когда у человека всё подавлено, он читает и думает: зачем Достоевский столько бумаги извёл? Человек становится неспособным понять музыкальные произведения, они кажутся ему слишком затянутыми. Нарушается связь с природой, со своей совестью.

Внутри у человека есть некое представление о том, каким он должен быть в идеале – это духовное бессознательное, о котором говорил Жан-Клод Ларше.

Мы отвергаем учение Юнга и Фрейда, и он объясняет почему: в том числе потому, что через эти бессознательные структуры могут проникать демонические помыслы, которые враг рода человеческого вбрасывает в сознание (это называется демонический прилог), например, отчаяние. Я не говорю, что все психологи так делают, но некоторые психологи вместо того, чтобы ориентировать человека на выход из этой «дичи», побуждают человека интегрировать это «бессознательное» в себя, исходя из того, что оно – часть личности человека. И тогда происходит катастрофа. Демонический прилог для человека – это нечто внешнее, а человек пытается вплести его в самого себя, потому что ему говорят, что таким образом он придёт в целостность.

Ургентная зависимость

Очень хорошо аддикция была описана на примере ургентной зависимости^[7] в книге «Психосоциальная аддиктология» Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриевой^{58}. Авторы описывают состояние гонки во времени, когда человек пытается сделать всё больше дел в меньшие промежутки времени. В этом описании схвачено максимальное количество признаков аддикции. Когда человек начинает жить только работой, он перестаёт понимать окружающих людей, сам человек обнуляется. Разрывается связь с представлением о том, каким ты должен быть. Женщина, у которой есть дети, понимает, что она мать, что она должна быть с детьми, а здесь происходит сдвиг: некогда, проекты горят. Центр принятия решений смещается куда-то вовне. Вовне есть какой-то индекс, который определяет, что ты будешь делать.

Есть один психолог, который утверждает, что личности нет, что вы – это просто ваш мозг. Это логическая ошибка, которая называется «предвосхищение основания», потому что человек может сказать, что ты – это твой мозг только в том случае, если он определит, что такое мозг. Определять одно неизвестное путём другого неизвестного – это ошибка. А что такое мозг, мы не знаем, и за последние сто лет мы мало продвинулись в этом отношении. Какие-то грубые реакции мы изучили, нам известно, как они протекают, но в целом, как мозг управляет организмом, нам неизвестно – это тайна до сих пор.

Итак, человек начинает себя мерить какими-то внешними показателями: ты продал 200 машин, значит, ты как человек состоялся. А что у тебя при этом внутри? И вот при ургентной зависимости то, что у тебя внутри, перестаёт тебя интересовать. И происходит распад, потому что человеку кажется, что он продаст 300 машин, заработает больше денег, будет больше счастья. Но когда умирает то, что у тебя внутри, ты продаёшь 500 машин в неделю, у тебя денег в пять раз больше, но ты с ними ничего не можешь сделать, потому что ты потерял способность испытывать радость.

У иеромонаха Симеона (Мазаева) было интервью на одном православном телеканале, которое называлось «Грех как антропологический просчёт»^{59}. Он приводит в пример арию Квазимодо из русскоязычной версии мюзикла «Собор Парижской Богоматери»: «И после смерти мне не обрести покой, я душу дьяволу продам за ночь с тобой». То есть герой хочет продать свою душу за общение с женщиной, к которой он испытывает влечение. Но если ты продаёшь душу дьяволу, она перестаёт тебе принадлежать, и даже если эта женщина будет с тобой, ты не сможешь ничего испытать, соответственно, ты просчитываешься. Если ты делаешь ставку на грех, на дьявола, – в итоге ты теряешь всё.

Выход из ургентной зависимости очень тяжёлый, потому что человек даже не может осознать, что его зависимость – это форма духовной болезни. Все попытки до него достучаться, сказать ему, что он деградирует, что его жизнь рушится, он воспринимает так: я хочу быть эффективным, а вы все против моего заработка, вы меня тормозите. Свойство загнанного человека – бинарные взгляды. Когда ему говорят, что не надо столько работать, он говорит, мол, что я должен, дома сидеть? Он не может понять, что можно чуть-чуть сбавить темп, что есть много других вариантов, необязательно только дома сидеть и смотреть на жену. Теоретик Дэвид Аллен, который был личным тренером топменеджеров крупнейших компаний мира, говорил, в чём ошибка многих руководителей: когда люди на производстве что-то не успевают, им говорят, мол, давайте будем делать быстрее, без выходных и перерывов. Так люди просто перегорают. Но кому-то в голову может прийти действительно гениальная мысль: а давайте мы сорганизуемся, давайте мы оптимизируем процесс за счёт новой технологии, а не гонки по времени. Давайте, например, делать табуретки немного по-другому, и тогда мы сократим цепочку производства. Когда люди в загоне, и ты предлагаешь им остановиться, они воспринимают остановку как снижение эффективности. Но на самом деле эта остановка может помочь тебе просто обдумать ситуацию, и ты сможешь найти какое-то другое, более адекватное решение.

Выход из ургентной зависимости подразумевает восстановление связи со своими биологическими часами, связи с природой, потому что в природе есть свои ритмы, шум волн, ветра. Один академик говорил, что самый естественный ритм – это 24 Гц, то есть шаг и бег. А скорости неестественны для человека. И только когда мы оказываемся на природе, видим, как ветер колеблет листву, смотрим на течение речки – мы наблюдаем эти естественные ритмы и приходим в себя. Один православный монах, в прошлом – буддист, рассказывал, что когда-то ходил со своей девушкой на буддистские собрания и там мучил учителей. Как блаженный Августин, когда общался с лидером манихеев, он замучил его вопросами, на которые тот не смог ответить. И этот человек задавал вопросы какому-то известному буддистскому учителю, тот не мог ответить на его вопросы, и человека удалили из собрания. Он говорит, когда он вышел на улицу и увидел, как ветер колеблет листву на деревьях, у него спал с глаз морок, и он понял, что естественная жизнь – в этом, а то, что было там – это искусственное, затуманенное, пластмассовое. Только когда у тебя есть опыт реального благодатного переживания, ты сможешь распознать ложное. А если ты всю жизнь ел пластмассовое яблоко, – ты не сможешь понять, что это пластмасса.

Выходя из ургентной зависимости, человек устанавливает связь со своей совестью, совесть говорит ему, правильно ли он поступает или нет. Ты восстанавливаешь общение с близкими, ты учишься понимать, в том числе, какие-то книжки. Ты вникаешь в диалоги, ты их проживаешь и понимаешь, в чём может быть и твой выход. Человек в этой ургентной зависимости не способен оценить то, что длится больше двух минут. Восстановление связи со своей совестью, с природой и – самое главное – религиозные переживания являются выходом из этого вида аддикции. На фоне религиозного переживания мы очень ясно начинаем ощущать переход из аномальной сферы.

Ядро личности как необходимое условие для выхода из критической ситуации

Сравнивал жён зависимых с узниками концлагерей, потому что деформация у них похожа. Чтобы выжить в концлагере, важно было чувствовать ту черту, которую нельзя было переступать. Потому что, когда ты переступаешь эту черту, твоя жизнь теряет смысл. Подобное происходит и в абьюзе: с тебя сняли шкурку, и ты думаешь, что это норма. И та женщина, спутница акциониста Павленского, в какой-то момент думала, что измены мужа, его требование отрезать себе палец – это нормально, жизнь такая. Так делают в сектах: человека потихоньку подводят к чему-то, и потихоньку это закрепляется.

Подробнее о том, как это происходит в сектах и как из этого выйти, рассказывается в цикле бесед «Сектантское не только в сектах» (см. отдельный плейлист)^{60}

Выход из этого состояния состоит не в том, чтоб человеку сходить на курсы для созависимых, чтобы его там научили эмоционально отстраняться. Выход состоит в восстановлении связи с совестью, с окружающими людьми, с которыми мы можем вступать в какое-то общение: мы им дарим тепло, они нам дарят тепло, мы друг друга поддерживаем.

В пунктах 24–31 5-ой части бесед цикла «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря» я пытался проанализировать опыт выживших в концлагерях, потому что там много аналогий, только в концлагерях было тяжелее. Здесь – один муж терроризирует, а там – вся администрация концлагеря тебя унижает.

В беседах 5.24-5.31 цикла бесед «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря» на примере женщин, прошедших концентрационные лагеря и экстремальные обстоятельства, в том числе, обсуждается и вопрос о родственниках зависимого человека. Как им удалось не сломаться? Какие ошибочные стратегии использовали узники и как эти стратегии воспроизводятся в современной популярной психологии?

5.24. Ошибки выживания и психо-практик: любить себя, отрицание вины, отстранение. Родственникам зависимых.^{61}

5.25. Выжить: положительные воспоминания, дружба, этика, настрой, трезвение. Ошибки. Родственникам зависимых.^{62}

5.26. Ошибки выживания и психо-практик. Уход в грёзы. Голод и деформация. Родственникам зависимых.^{63}

5.27. Выжить: Пожизненное заключение. Ольга Адамова-Слиозберг. Родственникам зависимых. Не переступать грань.^{64}

И опыт показывает, что ты выживаешь и остаёшься здоровым внутренне, только если у тебя есть внутреннее ядро личности, конструктивные качества души. (Я больше люблю святоотеческое слово навыки, но не всегда его употребляю, потому что в современном психологическом дискурсе слово навыки имеет оттенок американской психологии, оно уравнено с «компетенциями». То есть там как будто самого человека нет, сам человек себя потерял в мелькании дней, ты себя не развиваешь как человека, но ты развиваешь свои компетенции для рынка труда: английский язык на каком-то уровне, что-то такое, мол, купите меня. В христианском понимании навыки – это какие-то глубинные качества души. Был навык: замахнулись – сразу же в комок, а стал навык: замахнулись – ты меняешь своё поведение).

В статье ««ПОБЕДА – не только на войне, но и – над войной внутри себя»^{65} автор попытался совместить опыт современной физиологии и нейрофозиологии с христианским пониманием проблемы зависимости. Там приводится в пример роман П. Капицы «Когда исчезает страх»^{66}. В нём хорошо показано переформатирование навыков из деструктивных в конструктивные. Герой романа – мальчик, которого избивали в детстве. Когда он попал в секцию бокса, тренер увидел, что он тщедушный, но он фантастически быстро реагировал на замах. Видимо, из-за постоянных избиений он привык к такой защите. И тренер понял, что у мальчика фантастическое чутьё на ситуацию, и если с этой реакцией поработать, переделать этот рефлекс и на эту реакцию навесить атакующие приёмы, то можно сделать из мальчика чемпиона. Чтобы была реакция не уйти в сутулость, а с большой скоростью поднырнуть под руку противника и пробить боковой в челюсть.