– Ой, мы же вроде решили веселиться! Чин-чин! – Она легонько коснулась его бокала своим. – Ну и раз уж мы наконец нормально познакомились, может, расскажете, почему вы к нам переехали?

– А потом свои откровения я прочитаю на странице местной газеты? – Он пожал плечами.

– За что же вы так со мной, Алексей?! – вспыхнула она. – Разве мы встретились бы с вами здесь? Разве я вообще добилась бы хоть чего-то в таком городке, как наш… – Ольга показала на зал, где сидела вся верхушка Чудного. – …если бы не умела держать язык за зубами?

– Простите, не хотел вас задеть.

– Пойду попудрю носик. – Она с обиженным видом поднялась со стула.

В туалете Ольга остановилась у длинного зеркала над раковинами и впилась взглядом в свое лицо. Женщина в зеркале ей нравилась. Глаза блестят, хотя она даже не пригубила вина, кожа бледная, как в ее лучшие худшие годы. Она улыбнулась сама себе, поиграла ямочками на щеках. Потом покусала губы, вызвав прилив крови, достала из сумочки блеск и нанесла тонкий слой. Хотела добавить немного румян, но тут дверь туалета открылась, и по кафельному полу простучали чьи-то каблуки. Ольга бросила блеск в сумочку. Однако от самого выхода вернулась к зеркалу и все же немного подрумянила щеки. Напоследок потянула платье вниз, стараясь чуть увеличить скромное декольте. Ей просто необходимо ему понравиться – исключительно ради работы, конечно. Должна же она узнать, что творится в городе.

Когда Ольга вернулась в зал, там царила суматоха. Брюнетка с шатенкой куда-то испарились, музыка смолкла, на сцене стоял человек с микрофоном и пытался начать речь, но ему мешали приветственные аплодисменты.

– А вот и мэр, – хмыкнула Ольга. – Стоило ожидать…

– Знаете его? – поинтересовался доктор.

– Дорогой Миша, – произнес мэр в пятый раз, жестом призывая зал успокоиться.

Стало тише, и Ольга доверительно придвинулась ближе к собеседнику.

– Я здесь всю жизнь живу. И работаю с шестнадцати лет. Легче найти, кого я не знаю.

– И как он?

– Ну, до прежнего ему далеко. Сложный был человек, но с Чудным жил одной жизнью. А для Кости жизнь… – Ольга задумалась. – …это карьера.

– Не одобряете?

– Нет, почему же? Карьера – но играет он по-крупному.

– Все мы иногда играем по-крупному, – проронил Алексей.

Мэр между тем завершил поздравления и подсел к компании юбиляра. За столами стали громко чокаться, гул голосов перебивался взрывами хохота. Свет снова приглушили, и под первые звуки музыки на танцпол опять потянулись пары.

– Что-то мы с вами плохо веселимся. – Доктор встал и протянул ей руку. – Потанцуем?

Они вышли в центр зала. От него пахло лосьоном после бритья, ткань пиджака оказалась гладкой на ощупь, рука под ней – твердой и теплой. Его неожиданная близость смущала, и Ольга никак не могла поднять взгляд выше его выбритого подбородка. У него на шее, над самым узлом галстука, темнела круглая выпуклая родинка. Ольга покачнулась в танце и оказалась немного ближе. Его ладонь у нее на спине тут же мягко повторила ее движение. Ольга постоянно чувствовала ее тепло и становилась от него рассеянной, даже несколько раз сбилась с ноги и шагнула не в такт. Их вежливое топтание почти перешло в объятие.

Вернувшись на место, оба долго молчали. Доктор грел в руках бокал с коньяком, Ольга бездумно наблюдала за уже знакомой брюнеткой, возникшей на своем месте и снова перекрывшей обзор зала. Та копалась в своей сумочке, потом снова встала и направилась к выходу.

Телефон дрогнул напоминалкой: пора вызывать такси. Палец на миг завис над экраном – и погасил его.

– Вот вы не верите, что наша работа тоже важна, – а напрасно. – Ольга выложила телефон на стол перед собой, словно обдумывала полученную информацию. – Тоже бывает, что не можешь уснуть.

– Что ж, бессонница – аргумент убедительный.

Алексей смотрел на нее, и Ольга уже не понимала, улыбается ли он или ее опять дурачит изгиб его губ.

– Вы можете помочь мне от нее избавиться. – Ольга взмахнула ресницами и тут же потупилась.

– И чем же? – Он поставил бокал на стол и развернулся в ее сторону. – Чем я могу вам помочь?

– Алексей, помогите мне разобраться, что за чертовщина происходит в городе, – негромко и бархатно попросила она. – И сегодня ночью у меня не будет проблем со сном.

Он отхлебнул и отставил коньяк.

– В городе происходит жизнь. – За его усмешкой пряталось разочарование.

– Ну зачем же вы так, Алексей?! – Ольгина рука сама потянулась к цепочке, кокон жемчужины закрутился у шеи. – Я помогаю людям… администрации. – Ольга бросила взгляд в сторону стола юбиляра, народу за которым поубавилось. – Я помогаю говорить о сложных вещах так, чтобы их поняли. Я это умею. Напрасно вы мне не доверяете. Я могла бы написать материал хоть сейчас, фактов хватит. Но я спрашиваю – вас!

– Ну раз можете – пишите. – Он откинулся на спинку стула и пожал плечами. – Кто я такой, чтобы вам запрещать?

Ольга схватила со стола мобильный:

– Хорошего вечера!

Ей хотелось, чтобы он провожал ее взглядом.

Гардеробщицы видно не было, широкая спина охранника маячила на крыльце, там же курили, стоя группками, гости. Ольга вылезла из лодочек и, приподняв подол, метнулась к запретной лестнице.

Дверь легко поддалась и бесшумно вернулась на место. Наверху процедурные кабинеты, внизу бассейн – Ольга подумала и стала подниматься.

На втором этаже такая же стеклянная дверь вела в небольшой полутемный холл, где раньше вдоль стен стояли скамьи для ожидавших своей очереди. Из него выходили в противоположные стороны узкие коридоры с дверями кабинетов – несложно догадаться, что за ними теперь гостиничные номера. Ольга толкнула – заперто. Она поднялась еще на этаж, открыла дверь и замерла.

В просвете коридора у стены сплелись два тела. В профиле запрокинутой головы Ольга узнала жгучую брюнетку.

Мужчина, до этого самозабвенно целовавший женщину в шею, оторвался от своего занятия и толкнул дверь в номер:

– Входи, мой черный бриллиант.

И, пропуская даму, оглядел коридор.

Глава 6

В такси Ольга никак не могла успокоиться. Перед глазами одна за другой всплывали картинки. Вот мэр медленно поворачивает голову и через секунду увидит, что Ольга теперь в курсе его «ювелирных» предпочтений. Она неловко отпрыгивает, скатывается по лестнице, удирает под треск рвущегося платья. Быть свидетельницей Костиного адюльтера опасно: в Чудном хорошо знали, что мэр не прощает и более невинные вещи. А сейчас от него зависело Ольгино утверждение в должности, и чем обернется для нее нечаянная осведомленность, даже думать не хотелось.

От картинки с Костей холодело под ложечкой, а вот от других Ольгу даже немного бросало в жар: музыка, теплое прикосновение, запах… И родинка.

У нее ведь почти получилось. Ольга могла бы поспорить: объятие на танцполе не было случайным. Нечто неуловимое происходило между ними. Что же пошло не так?

Все из-за этих дурацких мертвецов! Ольга дожала бы Шевчука, будь у нее больше времени. Если бы не ее ночная авантюра, они продолжили бы беседу где-нибудь в другом месте, а после… И Шевчуку еще повезет, если ожившие покойники окажутся Федькиной выдумкой. «В городе происходит жизнь», видите ли! Черт-те что происходит в городе! Иначе вы бы так не боялись, господин главный врач!

Ольга не заметила, как в лихорадке размышлений вырвала заусенец на большом пальце и измазала рукава пальто кровавыми крапинами. Вечер злополучной пятницы только начинался.

Никитка был не один: на вешалке висела Варькина поношенная курточка. Ольга метнулась к себе, стащила платье через голову. Нащупала в шкафу бюстгальтер, какой не жалко, оттуда же достала протертые джинсы, натянула под них старые зимние колготки. На всякий случай смыла косметику. Заскочила в кухню, сунула в пакет влажные салфетки, рулон бумажных полотенец, бутылку воды.

– Ты куда, мам?

Рука дрогнула, и бутылка стукнулась об пол.

– По делам еду, – пролепетала она, опершись ненадолго о край стола. – По работе.

– По работе? – Никита поскреб голый живот, выразительно глянул на часы над обеденным столом.

– Да, вот такая работа. – Ольга подняла бутылку и сунула в пакет. Ей не хотелось посвящать ребенка в планы по расхищению гробниц. – Слушай. – Она остановилась в проеме и понизила голос, кивнув на дверь его комнаты. – У тебя еще презервативы есть? А то вон, в ящике, я докупила.

– Мам! – трагическим шепотом отозвался Никита. – Ну ты что?!

– Что?! – передразнила она. – Я еще слишком молода для внуков! – Она провела рукой по волосам. – Все, побежала, опаздываю. – Коснулась пальцем его носа: – Пип!

Пока древняя «Хёндай-Пони» задумчиво скрежетала стартером, Ольга не дышала: не дай бог не заведется! Упрашивала мифический метеорит не мешать, обещала взамен в него поверить. И старушенция не подвела: пошелестев, двигатель дрогнул, прокашлялся и заработал ровно, громко, на радость всему спящему двору. Ольга подождала три минуты, прогревая мотор, и выехала на дорогу.

Район, где была назначена встреча, называли Католики: здесь стоял единственный в городе костел, а прихожане его с давних пор селились неподалеку. Дома росли обычные для Чудного, невысокие: либо частный сектор, либо, как и на Пироговке, где в детстве жила Ольга, двух– или трехэтажки на несколько квартир.

Мимо проплыли скромно подсвеченные беленые стены костела, и Ольга свернула за ним направо, как ей было велено, и съехала на широкую обочину. Машина затряслась по ямам, и, разглядев неровности в свете фар, Ольга предпочла поберечь старушку-«Пони», затормозила, выключила двигатель. В салоне автоматически зажглась тусклая лампочка.

Сидеть рыбкой в аквариуме посреди темноты оказалось так тревожно, что Ольга нервно хлопнула ладонью по пластиковой пимпе блокиратора дверцы. Сейчас главное, чтобы это сидение не оказалось впустую. Она вовсе не была уверена, что вообще кого-то дождется, и не исключала подстроенной ей глупейшей ловушки. Федька определенно в чем-то прав: вечно она находит себе приключения! Нормальный человек выкинул бы из головы эту чушь и сейчас нежился бы под одеялом.

Но тогда, получается, ненормальной она была с самого начала, с того дня, как впервые выполнила редакционное задание.

…В дом девять по Чехова ты приехала тогда пораньше. Во дворе на ветру полоскалось белье, сидели одни пенсионеры, из тех несчастных, кто не разъехался на лето по дачам. В первой квартире слева не открыли, но оттуда доносились звуки очень знакомые. Когда мать воскресала после пьянки, неспособная подняться сразу, она опускала руку вниз на гулкий деревянный пол и скребла по нему ногтями. Ты спала на тахте у окна в кухне, чтобы не вдыхать пропитанный перегаром воздух материнской комнаты, но всегда слышала этот тихий скрежет, даже сквозь сон. Иногда он чудился тебе, и тогда ты вскакивала и понапрасну бежала проверять. Но не услышать его не могла: слишком боялась, что мать умирает. И вот теперь в шаге от тебя кто-то скреб ногтями по деревянному полу.