Вот этих самых сторожей-то Конану и надо было.

Он без проблем подкрался к пикету, состоявшему из трёх чёрных, словно головешки, невысоких худощавых воинов, одетых лишь в набедренные повязки из листьев, и вооружённых копьями и луками. Основной «напасти» те, разумеется, ждали со стороны поселений женщин, а он появился сзади. Но в планы киммерийца не входило пугать возможных будущих союзников. Поэтому он вполголоса сказал на зингарском:

– Не стреляйте! Я ваш друг!

Все трое как по команде вскинулись, только что не подпрыгнув, развернувшись к нему испуганными лицами и поднятыми копьями. Конан, расположившийся в позе «лотоса» на траве в десяти шагах, подняв кверху пустые ладони, повторил:

– Я – друг! И я пришёл с миром. Иначе мне не составило бы труда перестрелять, и покрушить вас в капусту, пока вы смотрели за омбузонками.

К этому времени старший по дозору, судя по тому, как он тут же что-то сказал своим воинам, тут же опустившим оружие, на своём, неизвестном Конану диалекте, вполне пришёл в себя. И оценил «доброту» странного гостя. Поэтому встал, спросив:

– Не ты ли – Конан-варвар, чужеземец?

– Да, – несколько удивившись, сказал киммериец, – Это я.

– Нам говорили о тебе. И есть легенды, что твоя походка бесшумна, словно у леопарда. И теперь мы видим, что это правда. Но что привело тебя к нам, могучий северный воин?

Конан с самого начала решил, что не будет ходить вокруг да около: действовать будет напролом! Именно так, при любом ответе от этих дикарей, он будет независим, быстр, и свободен в решениях. Потому что, как Конан знал на личном примере, долгие и утомительные переговоры – не в «стиле» местного населения.

Тут привыкли всё решать быстро! И – в свою пользу.

– Я должен… Выполнить одну работу. И я пришёл к вам, потому что вы можете помочь. Мне нужна информация. Ведь вы – соседи омбузонок. И наверняка много про них знаете.

– В этом ты прав, Конан-варвар. Но… – старший по пикету прищурился, – Для чего тебе сведения о наших соседках? Не для того ли, чтоб заключить с ними союз? И быть с ними заодно?!

– Думаю, беды не будет, если я и скажу вам о своих целях. Они – как раз противоположны тому, о чём ты говорил.

– То есть – они и тебе – враги?

– Верно.

– Что ж… – воин улыбнулся, отчего его лицо, украшенное ритуальными шрамами и татуировками буквально расплылось, словно пошли круги по воде от брошенного туда камня, – Враг наших врагов – наш друг! А ты, мы знаем, человек чести! Раз так сказал – так и есть!

Мвемба! Проводи нашего гостя к вождю. И скажи, что он – друг!

Двое чернокожих воинов, в том числе и начальник, остались охранять пикет, молодой и явно не слишком опытный Мвемба, поминутно оглядываясь, повёл Конана за собой – дальше по побережью, и – глубже в джунгли. Как вскоре понял варвар, джунгли здесь наступали на берег, а, точнее – продвигались от него вглубь континента, делая полосу растений и плодородной земли гораздо шире – уже, наверное, миль в пять. А дальше, скорее всего, эта полоса становилась ещё шире, переходя непосредственно в чащу влажных лесов.

Но через примерно ещё полчаса они оказались на месте, у селения, беспрепятственно пройдя ещё через пикет воинов. Дежурящих для разнообразия на площадке, устроенной почти на верхушке большого дерева, с опорой на мощную развилку. С ними Мвемба кратко переговорил на своём певучем и непривычным для слуха киммерийца наречии. И нацеленные луки оказались убраны. Хотя настороженно-любопытными взорами варвара провожали все трое стражей.

Ещё через пару минут они по едва видимой в чаще тропке выбрались к хижинам: простым круглым мазанкам, со стенами из плетённых ветвей, обмазанных глиной и навозом, и крытых засохшими, а кое-где и свежими пальмовыми листьями. Располагались хижины по большому кругу, оставляя в центре довольно большую площадку. Хорошо утоптанную: не иначе, здесь проводились ритуальные обряды и танцы. Конан такое устройство селений у народов чёрного континента уже видал.

Пока Мвемба вёл его на дальний конец села, насчитывающего, как увидел Конан, до пятидесяти хижин, при которых имелись и загоны для скота – бараны, козы, коровы, (Значит – не более пары сотен боеспособных воинов, как автоматически прикинул варвар!) из всех хижин на него пялились огромные глаза. Впрочем, вскоре из чёрных отверстий входов появились и сами их обладатели: весьма симпатичные белозубые и волоокие женщины и девушки, согнутые годами и болезнями подслеповато щурящиеся старики, и, разумеется, дети!

Детей было как-то очень много: человек по пять-шесть в каждой хижине. Впрочем, подумал варвар, поскольку с соответствующей медицинской помощью здесь вряд ли очень хорошо, наверняка больше половины детишек не доживают до взрослой жизни… Имелись тут и мужчины, глядевшие на варвара весьма мрачно. Но их было немного: не более тридцати человек. Может быть, остальные – на охоте?

Из самой большой хижины, находящейся на дальней стороне селения, на возникший гул и говор между тем вышел высокий и широкий мужчина: не иначе, вождь. Число шрамов от татуировок на всём теле и лице сказали Конану, что его предположение верно. Кожа у мужчины даже отливала фиолетовым – словно кожура баклажана, настолько он был чёрен.

Конан и Мвемба направились прямо к нему.

Мвемба, низко поклонившись, что-то сказал мужчине – несколько явно заинтересовавших вождя фраз. Имя «Конан» тоже было упомянуто. Это, или смысл сказанного, произвели впечатление. Во всяком случае хмурая неприветливость и настороженность сменилась на лице мужчины живейшей заинтересованностью.

Конан, между тем, подойдя на пять шагов, остановился, отвесив вежливый поклон:

– Приветствую тебя, вождь. Моё имя – Конан.

Вождь тоже чуть наклонил голову:

– Здравствуй, Конан-киммериец. Враг наших врагов – наш друг! Моё имя – Нгоронго. И я уже знаю, что тебе нужно от племени Зуссунов.

– Это хорошо. Но мне нужно знать: могу ли я рассчитывать на вашу… Если не помощь, то – знания?

– Вот так, сходу, ответить не могу. Ведь на кону безопасность и жизнь нашего племени. Поэтому. Сейчас мы проведём собрание совета старейшин. А пока – заходи в мой скромный шалаш. Моё жилище – твоё жилище.

– Благодарю, уважаемый Нгоронго, – Конан постарался выговорить имя вождя именно так, как тот произнёс его: напевно и в нос, чтоб дать понять – он вежливый гость. И уважает и считается с обычаями хозяев.

Внутри хижина оказалась именно такой, как Конан и ожидал, побывав в жилищах Лузгаров. Оказавшихся столь нетерпимыми к «осквернителю» своих божков и идолов. К счастью, здесь ничего такого не имелось: только предметы быта и немудрёного обихода дикарей.

Утоптанный глиняный пол, в центре – главный шест, на который опирались идущие по радиусам стропила-брёвна, несколько сбоку от него – очаг, обложенный большими камнями, и с ещё дымившейся золой. В трёх других углах – запасное оружие, циновки и ложа из пальмовых же веток, сейчас занятых многочисленной семьёй вождя: три жены, две не то – тёщи, не то – бабушки, и не менее восьми чернокожих голозадых сорванцов и девочек. Нет нужды объяснять, что все они, кто со страхом, а кто – и с откровенно похотливым интересом, смотрели на варвара.

Конан вежливо, и вовсе не плотоядно, ухмыльнулся. Взгляды сразу опустились – его оскал, даже вполне доброжелательный, конечно, впечатлил особо забывшихся!

Нгоронго что-то сказал на своём. Сделал пару жестов. Тут же все, кроме более молодых женщин, из хижины вышли. А женщины принялись готовить: пока одна подкладывала в очаг дров и раздувала угли, остальные занялись разделкой туши антилопы, наверняка только что подстреленной.

А тут и старейшины появились во входном проёме: пять убелённых сединами мужчин, сутулых, но ещё вполне крепкого телосложения. Нгоронго сделал приглашающий жест:

– Прошу располагаться!

Конан сел на предложенную ему циновку, напротив усевшихся на чьё-то ложе старейшин. Нгоронго вокруг да около ходить не стал:

– Уважаемые. Позвольте я вас представлю. Это – Папутонго, Рвенгато, Убороссо, Жалорингу, и Бомаго. А это – наш гость. Уважаемые старейшины. Перед вами – знаменитый Конан-киммериец. Обстоятельства сложились так, что ему нужна наша… Помощь. Для начала – кое-какие сведения. Впрочем, сейчас он всё расскажет сам. Прошу, Конан.

– Мой привет и наилучшие пожелания уважаемым старейшинам славного племени Зуссунов, – Конан, разумеется, не запомнил сразу мудрёные и непривычные имена, но кивнул каждому, – А так же мои пожелания процветания и сытного существования. Да будут ваши закрома всегда полны добычи и пищи!

А дело у меня такое. Меня нанял для определённой работы правитель Малуссии, Коэн. Думаю, не будет вреда, если я вам скажу, в чём именно заключается эта работа.

Мне нужно убить шаманку Дафанесс.

Старцы, сразу оживившись, заёрзали и загудели, переглядываясь и переговариваясь. Видно было, по расширившимся зрачкам, и побледневшим лицам, что они восприняли заявление своего белого гостя куда как серьёзно! И Дафанесс, и неприятности, которые она может доставить, судя по их нахмуренным бровям, и испуганному тону, знали отлично!

Но Конан, поглядывая то на вождя, то по очереди на старцев, старался выглядеть невозмутимым. Он понимал, что какое бы решение ни приняли «старейшины», реагировать на него ему придётся быстро!

Старцы пришли к «консенсусу» достаточно быстро. За всех выступил, насколько Конан понял, самый старый и авторитетный: Бомаго:

– Уважаемый наш гость. Мы посовещались. И мы вынуждены отказать тебе в нашей помощи и поддержке. Шаманку, как ты её назвал, и Провидицу, как она сама себя называет, всезнающую и всевидящую Дафанесс, мы знаем отлично. И если она увидит – а она увидит непременно! – что мы тебе помогли, или даже просто позволили говорить с нами, хоть что-то про неё узнав, нас попросту сотрут в порошок! Племя Зуссунов навсегда исчезнет с лица земли! Так же, как уже исчезли прогневившие её племена Врогонгов, Картиссов, Лупендоро, Хонохоно, и другие! Поэтому мы считаем, что тебе нужно уйти. Немедленно!

Конан, если честно, ещё до начала речи понял, чем всё для него закончится: видел настрой старцев. Поэтому он обратился к вождю, который явно был против такого решения, но возражать старикам почему-то не стал:

– Уважаемый Нгоронго! Надеюсь, что своим вопросом и своим желанием узнать побольше об омбузонках и их «Провидице» я не оскорбил славного племени Зуссунов. Ваш ответ мне вполне понятен. И я приношу ещё раз свои извинения за то, что напрасно побеспокоил вас, уважаемые старейшины, и уважаемый вождь. Желаю вам и вашему племени – процветания. И не смею больше обременять вас своим присутствием.

С этими словами Конан поднялся на ноги. Вежливо поклонился хозяину. И быстро вышел.

Что самое странное – его никто не задержал. Хотя вождь, встав, выказал «уважение»: поклонился в ответ. И – главное! – не крикнул, приказав воинам немедленно арестовать или убить его!

Ну, или тут, как и везде в южных племенах, действовал закон гостеприимства: чужаков-гостей в пределах поселений не убивали…

За спиной Конана тут же возник гул голосов: обсуждать, судя по сердитым, и испуганным выкрикам, нашлось что! И вождь явно отстаивал интересы северного гостя, сердито возражая старцам!

Киммериец между тем быстро двинулся туда, откуда пришёл: по той же тропинке. Думал он теперь лишь о том, что остальные племена побережья отнесутся к его желанию так же: мягко говоря, отрицательно. И с опасением прогневить грозную шаманку. О которой, судя по всему, здесь уже ходят легенды: какая она «прозорливая и всезнающая»! Так что вряд ли ему окажут даже столь нейтральный приём. А просто постараются сразу, ещё до того, как он начнёт излагать своё «дело», убить опасного гостя! Чтоб с одной стороны – обезопасить своё племя, а с другой – выслужиться перед грозной соседкой.

Но шаманка… Как это они сказали, «всезнающая»?