Этот второй город действительно имел в центре очень высокое и большое строение со стенами из камня: конечно, поменьше среднего дворца восточного эмира или шаха, но куда крупнее любого из двадцати каменных же бараков, окружавших его со всех сторон. Имелись внутри палисада, тоже сделанного из вкопанных заострённых поверху стволов, и подсобные помещения: кузни, мастерские, амбары – явно с зерном, маслом, сушёными финиками, и прочими продуктами, навесы для сушки чего-то-там, кухня. Общественные туалеты: туда регулярно ныряли занятые обычными делами женщины, небольшими отрядами или поодиночке деловито сновавшие по территории города-крепости.

И, если честно, ничем все эти женщины не отличались от самых обычных представительниц белой расы. Разве что были более крепкими и загорелыми. И серьёзными: ни у кого варвар не заметил и намёка на улыбки.

Но вот к воротам города подбежал чёрный воин: не иначе, посыльный от племени Зуссунов прибежал доложить, что сегодня с ними случилось, и о том, что северный варвар смог ускользнуть от «бравых охотников».

На таком расстоянии – около мили! – Конан, конечно, не слышал ни слова, но по жестам и действиям догадался: посланец доложил караульным на башнях у ворот, что у него есть послание. К их начальству.

Ворота, отличавшиеся массивностью, довольно быстро приоткрыли.

Посланец вошёл, и, конвоируемый пятью омбузонками, прошёл к большому строению. Где ему всё равно пришлось томиться у порога минут десять: «Её величество» Дафанесс явно ещё не проснулось: время только приближалось к полудню.

Но вот посланца и позвали, и ввели пред «светлы очи».

Конан ухмыльнулся мысленно: интересно, если «провидица» действительно что-то там, в будущем, или прошлом, видит – видела ли она вчера и сегодня ночью, что по её душу уже идёт охота?! И ведёт её самый сильный, «крутой» и опытный, воин и «охотник за головами»?

Вскоре выяснилось, что все сплетни и слухи о «провидице» – полная чушь. И ничего она не «знала» и не «видела».

Из дверей строения вытащили копьё с насаженной на его остриё головой несчастного посланца. Воткнули в землю у порога. Ошибиться было нельзя: слишком характерный профиль и цвет кожи… Бедняга.

Явно попал под горячую руку со своим «предупреждением».

Значит – ничего не знала заранее так называемая «провидица». Иначе не разозлилась бы так сильно!

Тем легче. Потому что речь идёт всего лишь о хитрой старухе, а вовсе не «могучей» волшебнице.

Но кто же тогда наложил заклятье на город Коэна?!

Э-э, не важно: ему заплатят за убийство шаманки Дафанесс1

Конан сидел на дереве до самого вечера.

Но ничего особенного или необычного не увидел: очевидно, Дафанесс не придала всё же особого значения сообщённой ей информации: ни усиления, ни учащения движения патрулей побережья, ни увеличения охраны своей драгоценной персоны дополнительными силами, не обнаружилось. Не говоря уж о том, чтоб толпа прихвостней помогала своей верховной жрице перебраться жить на другое место, в другой город: никто никуда не двинулся, и ничего не переносил!

По здравом размышлении Конан напрягся: не привык он, чтоб к предупреждениям о приближении с самыми серьёзными намерениями его персоны, относились вот так: пренебрежительно и с явным презрением.

Значит, не всё так просто.

Вероятней всего, пренебрежение и презрение – напускные. Перед лицом своих подчинённых и слуг нельзя показывать слабость!

А ещё провидица отлично понимает, что днём нападать он не будет: ну правильно, с пятью-шестью сотнями имеющихся в городе омбузонок не справиться в одиночку даже ему, а на поддержку какого-либо отряда, местных ли, пиратов ли, или наёмников, рассчитывать ему явно не приходится! Как и на помощь престарелых воинов Коэна: у того их осталось – кот наплакал!

Значит, как полагает Дафанесс, киммериец придёт ночью.

Прокрадётся тайно. Скрытно. И – один. В надежде обмануть с помощью своих навыков и опыта бдительность патрулей и охраны.

И вот тут-то его и схватят заранее притаившиеся в укромных уголках и тайных схронах города усиленные наряды и охрана!

Перспективка не из приятных.

Но он – на то и Конан, чтоб обманывать самых коварных и изощрённых сторожей и охотников на свою драгоценную шкуру!

Уже в сумерках Конан спустился вниз.

Не без удовлетворения проследил, как по сигналу рожка все, кто работал на полях, поспешили ко входу в крепость. Ха-ха.

Ну, пусть строят коварные планы, размещают пикеты-схроны, готовят засады, а он…

Быстро и бесшумно Конан снова в обход двинулся к тому выбранному им городу, что находился ещё дальше по побережью: через два города от того, где сейчас обитала Дафанесс.

Там ему пришлось дождаться уже окончательной темноты: к счастью, убывающая Луна вполне потворствовала его планам, и скрылась за тучей.

Пора!

Невидимой и бесшумной тенью Конан пробрался к задней стороне города: туда, где не было ворот. И вот он возле бревенчатого частокола, между двумя сторожевыми башнями, в сотне шагов и от одной и от другой. Бесшумно и точно закинуть наверх кошку, зубцы которой обмотаны мягкими тряпками для него – пара пустяков!

Поднялся наверх, и пересёк острия кольев он тоже без проблем. Стражницы, маячившие на верхних площадках башен, и не почесались!

Теперь перекинуть верёвку внутрь, а кошку – переставить.

И вот он – внутри города-крепости!

И плевать, что омбузонки ещё не спят: из жилых бараков он слышал и похабные песенки-куплеты, и развесёлый гогот, и крики, и даже забористую ругань, и звуки смачных ударов и падения тел. Видать, женщины-то…

Ничуть не хуже солдат-мужчин в плане проведения досуга!

Однако целью варвара вовсе не было выяснять тонкости быта и уклада жизни противника. Нет!

Ему нужен был барак-склад.

Двигаясь вдоль частокола, киммериец легко нашёл то, что ему требовалось: внутри тихого и тёмного помещения, дверь в которое даже не была заперта, имелись многочисленные многоэтажные полки, на которых, как и на полу, были навалены мешки, свёртки, и стояли бочки. Конан прикрыл, войдя, дверь. Ориентировался теперь только с помощью обоняния и осязания, поскольку через крошечные окошечки на уровне его головы света внутрь практически не проникало.

Ага, есть!

Вот в этой бочке, судя по запаху, да и наощупь – масло! Пальмовое.

Достав бурдюк из любимой сумы, Конан нащупал затычку в бочке. Положил ту наземь. И откупорив затычку, принялся сливать тягучую и приятно пахнущую жидкость в свой бурдюк.

Когда в бурдюке набралось галлона три, он решил, что достаточно.

Затычку заткнул, бочку на место поставил.

Бурдюк уложил назад: в суму. Ну а теперь – на выход!

Перебрался назад, наружу частокола, он на удивление просто и быстро: в одном из бараков шла нешуточная драка: похоже, обитатели строения вовсе не стремились разнять дерущихся, а ещё и, судя по выкрикам и звукам, подбадривали тех! Или даже заключали пари: кто – кого!

Ну а пришедшие на шум из соседних бараков зрительницы, приникшие к окнам и дверям, вносили ещё больше суматохи и гама!

Однако когда Конан уже был снаружи, в шумный барак наконец пришло, судя по звонким сердитым окрикам, начальство. Потому что шум мгновенно стих. И слышно теперь было только злобный монолог. Отчитывающий, и явно раздающий наказания и репрессии виновным.

Впрочем, киммерийца это уже не интересовало: он, свернув верёвку, и спрятав в суму кошку, почти бегом ринулся назад, к сарайчику, который заприметил ещё утром. Там, как он видел, работницы полей складывали свой нехитрый скарб: мотыги, тяпки, верёвочки и палки для подвязки, грабли, серпы, и прочее в этом же духе. Но Конана интересовало то, что он сразу приметил: глиняные горшки из-под похлёбки, которой обедали работницы! Сейчас пустые.

Масло Конан разлил в пять примерно литровых ёмкостей. Доверху. С помощью омбузоновских же верёвочек завязал горловины кусками кожи, которую добыл из своих любимых запасных кожаных штанов. В очередной раз похвалил себя за запасливость и предусмотрительность: без этих штанов его план был бы только, вот именно – планом. А сейчас… Он обвязал горловины и горшки снаружи ещё и тряпками. Их добыл из своей запасной рубахи. Остатки масла щедро вылил на эти тряпки. Те были из хлопковой ткани, и пропитались маслом надёжно и от души!

Теперь – снова к городу, в котором базировалась Провидица.

Двигался он как обычно бесшумно и быстро, и, хоть и в обход, но успел к городу Дафанесс ещё до полуночи. Однако за стенами было уже очень тихо: то ли уже наступил отбой, то ли все боялись мешать гомоном и шумом «любимой» Провидице. То ли – затаились. Ха-ха.

По дороге Конан вырубил гибкий и прочный ствол растения вроде бамбука – в руку толщиной. Пока крался, снова мимо пикетов и постов охраны этого города, в узком конце десятифутового стволика-рычага мечом вырубил что-то вроде ячейки: чтоб надёжно размещать горшки.

Примерно в пятидесяти шагах от изгороди он нашёл и намеченный ствол пальмы: с обломанной, вероятно, ураганом, верхушкой.

Осталось немного: привязать верёвками из той же кладовки-склада и сумы срубленный ствол к этому обрубку, частично вкопав рычаг, а частично – и укоротив тот, чтоб удобно было «заряжать».

Но вот всё и готово!

И никто его так и не заметил.

А наглая она, эта Дафанесс! Похоже, или не хочет показать ему, что реально – обеспокоена, или действительно так надеется на свою охрану. И частокол стен. И засады. Ну, вот сейчас Конан ей и покажет. Насколько ошибочна излишняя самонадеянность.

Ну, или как глупо планировать хоть что-то коварное и подлое, когда имеешь дело с лучшим вором и наёмником Ойкумены.

Костерок варвар запалил внаглую: знал, что он зажигает его ненадолго!

Впрочем, разместить тот за густой порослью кустарника он не забыл.

Но вот и проверен шест-метатель. Ствол держится крепко, и не сдвигается. И можно приступать. Но вначале…

«Пристрелка».

Первый горшок Конан заменил обычным камнем. Подобрав примерно такого же веса, как горшок «с начинкой». Запустил, оттянув верхушку ствола-рычага на три фута. Его снаряд легко преодолел стену, и…

И вопли и крики, раздавшиеся с той стороны стены ясно указали Конану, что всё «спокойствие», тишина, и невозмутимость ночного покоя этого города были напускными! Однако он не услышал главного: треска грохнувшегося о каменную стену булыжника. Значит, придётся оттягивать рычаг-металку сильнее…

Сработало!

Он явственно услышал, как его первый подожжённый перед выстрелом снаряд обо что-то звонко разбился! А вспыхнувший переменчивый свет сказал и о том, что масло, пусть и пальмовое, нанесённое на тряпки, и попавшее на дерево и солому, горит очень даже ярко и весело!

Остальные свои горшки Конан послал примерно в том же направлении, и с такой же, или даже чуть большей, силой: надеялся, что хоть какой-нибудь да попадёт на крышу!

И так и случилось.

Поднявшиеся вскоре над стеной языки пламени, и его треск и могучий рёв, заглушавшие теперь даже истошные крики, и злобные ругательства, показали, что расчёты киммерийца оказались правильны.

Ну вот: панику и суету в город он точно «внёс»!

И сейчас, если он что-то в стратегии и тактике понимает, наружу выбежит огромная толпа! И постарается, разумеется, отловить и пленить наглого варвара! Хе-хе. Поищите лучше ветра в поле!

Конан сделает то, чего от него точно никто не ждёт!

Часовую на угловой башне, свесившуюся вниз, и тщетно пытавшуюся разглядеть его в темноте деревьев, он безжалостно «снял» метко пущенной стрелой: та прошла сквозь рот и затылок, совершенно исключив опасность крика! Падение тела наружу прошло тоже тихо, если не считать звука удара о песок, полностью заглушённого шумом из-за тына.

Теперь осталось забросить наверх кошку, и подтянуться!

Едва Конан сделал это, как из открывшихся со скрипом и треском ворот, хлынула огромная разъярённая и ревущая толпа с факелами!

Но он уже присел за бортиком, опоясывающим площадку сторожевой башни: ни снаружи, ни изнутри крепости его не увидать!