Говорю искренне, но, судя по скептическим взглядам подруг, они мне не очень-то верят. Смотрят так, будто я уже обречена и “горбатого только могила исправит”. К счастью, в этот момент Искорка издаёт негромкий писк и пролетает вперёд по коридору, указывая путь.

Кивнув подружкам на прощание, я поспешно следую за крошечным проводником, мысленно умоляя вселенную, чтобы по пути мне больше никто не встретился. А путь Искорка, как назло, выбирает крайне заковыристый.

Бесконечные лестницы, извилистые коридоры, неожиданные повороты. Уже голова начинает кружиться, а в ушах звенит от постоянных подъемов и спусков. Кажется, я вот-вот свалюсь от усталости, но светящаяся мушка наконец-то приводит меня к высокой резной двери.

– Сюда? – выдохнув, осторожно прикасаюсь к изящной бронзовой ручке и тут же чувствую, как по ладони растекается что-то похожее на слабый разряд тока.

Дверь бесшумно распахивается, и, едва войдя в комнату, застываю на месте.

"Обалдеть!" – это единственная мысль, которая посещает меня и вытесняет все тревоги на долю секунд.

Нет, ну вы посмотрите! И это комната в общежитии? Да здесь настоящие царские хоромы!

Взгляните только на эти высокие стрельчатые окна! А стол – весь резной, с инкрустациями! А кровать! С изумрудным балдахином, точь-в-точь как в исторических фильмах! Боже!

И стоит только на неё взглянуть, как по телу растекается такая усталость, будто я пять километров без остановки бежала. Хотя, доля правды в этом есть – Искорка меня на совесть погоняла, не говоря уже о том, сколько я нервничала в течение дня.

А здесь никого нет, тихо, не считая какого-то шороха за стенкой. Здесь можно расслабиться, немного поныть на судьбу, на пропущенный экзамен в своём мире. Или можно лечь спать.

“А вдруг я проснусь в своём теле?” – возникает в голове потрясающая мысль, и я тут же с разгона прыгаю в кровать.

Она такая мягкая, что вставать не хочется. И приятно пахнет – лавандой и каким-то перцем с цитрусами. Немного мужской запах, но кто местную моду на кондиционеры для белья разберёт.

“Спи, Аня, спи!” – приказываю себе мысленно. Закрываю глаза и потягиваюсь, как пуговицы на форменной блузке предательски трещат, а одна и вовсе отлетает в сторону. Вот же! Всё сегодня не слава богу!

“Куда она улетела?” – ворчу про себя и оглядываю комнату, как в голову приходит ещё один вопрос: “А почему тут кровать только одна? Девочки живут отдельно? Далеко ли?”.

Так, ладно, нужно уснуть и проснуться в своем мире, иначе ждет меня поход в какую-то Комнату Теней, наказание, миссия, странный ректор и ещё более странный декан-перестаньте-меня-любить!

– Сдался ты мне! – бубню под нос, потягиваюсь ещё раз, чтобы нагнать дрёму, и тут слышу странный щелчок, будто дверь в комнату открылась. Тут же поворачиваюсь с мыслью: “Кого ещё нелёгкая принесла?”, и застываю, наткнувшись на обнажённые натренированные икры, узкие бёдра, прикрытые небрежно обёрнутым белым полотенцем, и торс… с восемью, чёрт возьми, кубиками.

Это как? Так, стоп! Это вообще кто сюда в таком виде вломился?!

Тут же резко поднимаю взгляд с рельефных мышц к лицу незваного гостя – мамочки! – натыкаюсь на ледяной взгляд декана Рэймара.

– Вы что тут делаете?! – гневно восклицаю я, торопливо одёргивая задравшуюся юбку.

Взгляд декана тут же смещается с моего лица к той самой проклятой юбке, и его голубые глаза вспыхивают так, что мне становится не по себе.

Боги, неужели у них с Амалией вовсе не такие отношения, о которых все говорят? Тайная связь? Нет! Скажите, что я ошиблась!

– Это вы у меня спрашиваете? – цедит декан стальным голосом, сверкает вовсе не добрым взглядом, и это радует. Значит, он не в любовниках. Отлично! А то, что опять злой – не очень.

– Это вы что делаете в моей комнате?! – чеканит он, сжимая челюсти так, что выступают желваки.

Погодите. Что он только что сказал? В его комнате?!

Бросаю быстрый взгляд за спину декана и только теперь соображаю, что он не вошёл из коридора, а вышел из примыкающей душевой, дверь которой одного цвета со стеной и почти что незаметна. Потому он и в полотенце, потому и серебристые волосы мокрые, а с кончиков падают капли на широкие плечи.

Чёрт возьми! Поэтому тут такой шик и только одна кровать? А я… размечталась… Боги, я в его постели лежу?!

– Я… я не… – тут же пытаюсь объясниться, но у мужчины, кажется, кончилось терпение.

– Вставать не собираетесь? – его голос опасно понижается до угрожающего шёпота, пронизанного ядом.

Кажется, он меня ненавидит. И ладно. Вскакиваю, как на пружине, да только не сразу соображаю, в каком виде. Тёмный взгляд декана на мгновение приклеивается к моей груди, и я внезапно осознаю причину – проклятая оторвавшаяся пуговица!

Теперь всё декольте на обозрение! Вот же попала!

– Совсем стыд потеряли? – хмурится он. – Пусть ваш дядя против, но я, пожалуй, найду вам специалиста по душевным болезням. Вы точно не в своём уме!

Что? Нет! Это плохая идея. Очень плохая. Вдруг местный психиатр поймет, кто я такая!

– На выход! И ждите лекаря! – решительно командует декан, и я бы с радостью унесла ноги, но нельзя.

Надо сначала как-то отговорить его от этой идеи.

– Стойте! Сначала я хочу объясниться! – выпаливаю я и по его взгляду понимаю, что слушать меня – это последнее, чего ему сейчас хочется.

Вот же заслужила себе Амалия репутацию! А расхлёбывать мне. Да и чего, собственно, я от него бегу, будто провинилась? Надо поговорить уже, как взрослые люди!

– Объясниться? – изгибается его тёмная бровь, контрастирующая с серебряными волосами. – В этот раз временную амнезию придумаете или что-то поинтереснее?

Что, такое уже было? Ну Амалия, чтоб тебя…

– Я хочу сказать правду, так пойдёт? – решительно предлагаю я, пока он не выставил меня за дверь.

– Правду? – переспрашивает декан, и в его ледяных голубых глазах так и читается: "Не верю ни единому вашему слову".

Плевать, главное, чтобы мозгоправа на меня не натравил!

– Меня строго наказали за проступок. Велели извиниться, потому и пришла. Но увидела, что дверь открыта, испугалась, вдруг пробрался вор, вот и вошла, – дельно сообщаю декану.

– А на кровать, стало быть, случайно упали? – произносит он так, будто грош цена всем моим словам.

– У меня пуговка отлетела, её и пыталась найти, – выдаю уже подготовленный ответ. – Но тут вы вошли, и с испугу запаниковала. Кстати, пуговка мне всё ещё нужна! – добавляю для пущей действительности.

Не знаю, как вела себя настоящая Амалия, а я намерена сделать всё, чтобы он убедился, что интереса больше нет, и отпустил меня с миром отсюда, но декан…

– В ваших словах ни грамма искренности, а в действиях ни капли смысла, – отрезает он.

– Впрочем ладно, пусть эта пуговка останется здесь. Как раз если найдёте, убедитесь, что не лгу. А теперь позвольте сделать, то, что приказал мне ректор, и попрощаться, – выдаю я строгим тоном, а декан так смотрит, будто у меня прямо на его глазах вторая голова растёт.

– Ну давайте, – чуть спокойнее выдает он, и даже мощные руки на груди скрещивает.

– Что?

– Делайте то, зачем пришли. Извиняйтесь, – командует он, будто испытывая меня.

И что самое странное, в этот самый момент ком встает в горле. С извинениями у меня всегда были проблемы. В приюте все, кому не лень, слёзно просили прощения, лишь бы их не наказали за какую-нибудь провинность, поставив в угол, а я, как упрямая овца, всегда молчала. Молчала, потому что по сути была права.

Заступиться за слабую новенькую, когда её обижают старшаки – это правильно. Это по-человечески. Но воспитателям не было дела до причин. Сам факт драки уже обязывал всех слёзно раскаиваться, а у меня с этим как-то не сложилось.

Вот и сейчас в горле будто комок лавы застрял, а этот грозный мужчина всё ждет.

– Мне.. жаль, что я снова напортачила, – с трудом выдавливаю из себя и тут же спешу переключиться. – Надеюсь, вы убедились, что лекаря мне не нужно. А теперь позвольте уйти.

Шустро подбегаю к выходу под его цепким взглядом, хватаюсь за ручку, но дверь, как назло, не поддаётся. Сломалась? Сейчас? Вы серьёзно?!

– Вы издеваетесь?! – цедит декан, и мне кажется, что у него вот-вот пар повалит из ушей.

– Это ваша дверь издевается! – отвечаю честно.

– Смогли открыть снаружи запечатанную магией дверь, а выйти не можете? И да, не нужно мне доказывать, что она была открытой, – осуждающе произносит он, и в три широких шага настигает меня. Уверенно касается ручки, явно намереваясь выпроводить меня, как нашкодившего котёнка. Только вот дверь и ему не подчиняется.

– Я же говорила, а вы мне опять не поверили, – выдаю я, чтобы окончательно избавить его от мыслей, что я патологическая врунья, смело поднимаю взгляд и тут же жалею об этом.

Чёрт возьми! Только сейчас осознаю, насколько близко мы стоим друг к другу в этом крошечном пространстве у двери. Я буквально ощущаю жар его бронзовой, всё ещё влажной после душа, кожи каждой клеточкой своего тела, и внутри всё будто в узел стягивает.

Это ещё что? Со мной подобного за всю жизнь не происходило! Даже в жар в момент кидает.

– Адепт-тка Ар-рто! – кажется, декан хотел прикрикнуть, но вместо этого прорычал моё имя, как дикий зверь!

Даже его глаза… Ой, мамочки! Его зрачки начинают пульсировать, и в долю секунды из кружков превращаются в вертикальные линии! Это вообще как?

“Господин Рэймар не простой дракон!” – вспышкой проносятся в памяти слова ректора, которым я тогда не придала особого значения на фоне всеобъемлющего потока информации, но сейчас они заиграли новыми красками.

Дракон? Не человек? Оборотень?

А почему нет? Мир – магический, я – в чужом теле, вот и декан… наполовину зверь! Мамочки! А что если он сейчас прямо на моих глазах обратится?

От одной мысли об этом голова начинает кружиться, и ноги подкашиваются от страха. Меня ведёт в сторону, но мощная рука ловит за талию, и от этого прикосновения всё тело пронзает электрическим разрядом от макушки до пят.

Да что за реакции в этом чёртовом теле? Как огнём обдаёт! И этот огонь везде – снаружи, внутри.

Тут же бросаю испуганный взгляд на декана, его зрачки всё ещё вытянуты в линии и пульсируют. Пульсируют так, что я на рефлексах толкаю его в грудь, в попытке высвободиться, но он не особо-то и держит, хвала местным богам. Хотя на секунду показалось, что не отпустит.

Тут же цепляюсь за ручку двери, совсем забыв, что она была заперта – и, о чудо, дверь тут же отворяется. Не теряя ни секунды, выскакиваю в коридор и несусь прочь, будто за мной гонится стая голодных волков. Но, сколько бы я ни оглядывалась, никто за мной не следует.

Останавливаюсь только на лестничном пролёте, пытаюсь отдышаться, прийти в себя. А сердце колотится как бешеное и почему-то болит. От бега? И всё тело горит, словно в лихорадке. Что со мной?

А может, не со мной, а с телом? Амалия чем-то болела?

Надо будет расспросить девчонок, а сейчас – скорее уходить! Только вот куда идти? Я же не знаю дороги. Потому оглядываюсь растерянно по сторонам и, к счастью, замечаю того самого светлячка, который виновато прячется за перилами.

– Ах ты маленький негодник! Ты это специально, да? – рычу на него со злости.

Так разозлить – это ещё постараться надо. А он пищит, да так жалобно, что злость моментно проходит, но я ему не показываю.

– Покажи мне комнату, в которой я действительно живу, не то тебе не поздоровится, – угрожаю я, и светлячок, испуганно помахав золотистой попой, ведёт меня вниз по лестнице.

– Ага, значит, адепты живут этажом ниже, – констатирую я. – Ты хитрый жук, а не светлячок!

Он снова жалобно пищит, но зато приводит меня к нужной двери… По крайней мере, я на это надеюсь.

Набравшись храбрости, касаюсь ручки, точно так же, как прежде, но дверь не открывается. Почему? Может, нужен ключ? Но замочной скважины нет. И как я тогда умудрилась открыть дверь комнаты декана?