Реальная молния (страница 9)
Он смотрел мне в лицо с забавным выражением, будто говоря: вижу, у тебя проблемы… Но ничего не сказал по этому поводу, просто продолжил рассказ:
– Так вот, это называется диссоциативная амнезия, еще ее по-простому называют автобиографической. То есть у меня сохранились общие знания: математика, география, психология, этика и так далее, социальная адаптация тоже присутствует, но нет абсолютно никаких воспоминаний личных, обо мне самом. К примеру, я знаю, что воровать плохо, обманывать плохо и так далее, но не знаю, делал ли я сам такие вещи. Я доступно излагаю?
– Конечно, я не тупая.
– Ой, успокойся, я не пытался тебя задеть. Разве не эту реплику люди используют в конце длинного пояснения? А то я уже не уверен ни в чем.
Я не ответила, так как все еще казалось, что он продолжает меня дразнить, а он спросил:
– Как тебя зовут-то?
– Все зовут меня Марго.
– Вот, Марго, ты знаешь свое имя, а я свое нет. Прикинь? Даже представиться тебе в ответ не могу.
– А что думают врачи? Такое вообще возможно, чтобы помнить все, кроме того, что относится непосредственно к тебе?
– Да, были подобные случаи в общемировой практике, и не так уж и мало, но тут есть кое-что еще, что совсем уж из ряда вон и поставило докторов в тупик… Ты не могла бы мне чаю налить? В горле пересохло, говорю много.
– Конечно. – И снова! Снова он прервал рассказ на самом интересном месте, но я все-таки надеялась, что это совпадение.
Я вскоре уже ставила перед ним чашку горячего чая и вазочку с печеньем. Прежде чем пить, он покрутил кружку в руках (возможно, просто ждал, когда чай немного остынет), рассматривая со всех сторон.
– Ты Овен по гороскопу? – На кружке был рисунок именно с этим знаком Зодиака.
Я покачала головой.
– Бабуля. Это была ее чашка.
– Ясно. Теперь… – не договорив, он отмахнулся от собственных слов или дурацких мыслей. Наверно, хотел сказать что-то вроде «теперь будет моей», но понял, что это грубо, ведь «социальная адаптация присутствует», как он сам выразился.
Отпив пару глотков, он наконец продолжил:
– Так вот, что больше всего изумило докторов, это то, что мое физическое состояние не коррелирует с амнезией – вроде так они выражались. Короче, я полностью здоров, кроме амнезии. Это могло означать только то, что она связана не с травмой головного мозга, а с психикой, мне собственно поэтому и написали в справке «психогенная», но в таких случаях она обычно затрагивает только ту часть воспоминаний, которые болезненны, или просто последние пару лет, если амнезия вызвана переутомлением и общим стрессом, короче, не все воспоминания подряд, как у меня. В общем, они собрали консилиум врачей, позвали кого-то даже из другой клиники, и вот тот чувак при более тщательном осмотре нашел кое-что у меня на голове…
– Что?
Я боялась, что он опять переключится на что-то другое, но он, к счастью, оставался релевантен и указал себе на макушку: – Что-то где-то здесь… Можешь посмотреть сама. – Помедлив немного, я все же приблизилась к таинственному незнакомцу, потерявшему память, и уставилась, куда указывал его палец. – Тут должны быть какие-то странные микроподтеки – или как их называют – в общем, красные точки как от укола.
– Свет плохой, я ничего не вижу, – сообщила я через пять секунд, отступая назад. Это было странно и неуместно – осматривать голову незнакомого человека чуть дольше, даже если он сам об этом просит.
– Что ж, они нашли это и сказали, что это выглядит, будто кто-то втыкал в мою голову иголки. Обычные или же со шприцом или проводками – уже не установить.
До меня дошло только через несколько секунд.
– Кто-то ставил эксперименты на тебе?! – воскликнула я в ужасе. – Поэтому ты потерял память?
– Да, это текущая версия.
– Какие твари способны на такое?!
– Самые жуткие – вот какие. Очевидно же, – и просто продолжил есть. Я тоже переваривала, но не еду – информацию.
Я не была наивна, но не знала многого об ученых. Позднее в тот день я прошерстила интернет по теме и узнала, что якобы с благими побуждениями люди науки делали ужасные вещи во все времена и во всех странах. К примеру, Владимир Демихов в 1954 году занимался страшными экспериментами по трансплантации, создавая двухголовых собак. Голова и передние лапы маленькой собаки были пришиты к телу взрослой овчарки. Собачки не могли ужиться вместе и постоянно пытались друг друга загрызть. Таких опытов было много, но финал всегда один – собака с двумя головами погибала, прожив меньше месяца. Эту же методику использовал ученый Роберт Уайт в 1970 году с обезьянами. Когда одного животного лишили головы, обеспечивался постоянный приток крови к мозгу, чтобы тот не погиб. В итоге операция прошла успешно, и несчастные животные мучились несколько дней, пока не погибли. Не говоря уже о продажных ученых, которые опубликуют фейковые результаты исследований за деньги. Слава богу, популярная в США передача «Адам рушит все» (Adam Ruins Everything) развенчала миф о том, что если исследование опубликовано в научном журнале, то оно правдиво. Поэтому теперь я верю, что ученые способны на все.
Но вернемся к разговору на кухне. Подождав, когда он допьет чай с печеньем, я спросила:
– А будет продолжение истории? Напрашивается сиквел.
– Угу. – Он поставил чашку в раковину. – Но дай мне сперва переодеться. Я бегал по городу в этой одежке, ночевал в ней на лавке в парке и валялся в кустах, вломившись на твою территорию. Благо, что в психушке выдавали сменное, а та одежда, в которой меня доставили, просто лежала в прикроватной тумбочке в палате. Представляю, как бы от меня воняло, ходи я две недели в одном и том же! – Он наконец заметил непонимающее выражение моего лица и мое нежелание куда-либо идти и уточнил: – У тебя есть в доме какая-нибудь мужская одежда?
Я почувствовала раздражение.
– Мой дом выглядит как долбаный торговый центр, или что? – Я помолчала, затем снизошла до нормального ответа: – Нет.
– Но… Мне не надо ничего нарядного и нового. Хоть что-то. Растянутая футболка, которую забыл бывший и в которой ты спишь? Старая рубашка и штаны отца, в которых он у тебя ремонт делал? Что-нибудь…
– Эти чудовищные эксперименты, видимо, не только память тебе загубили, но и слух. Я же сказала: нет. У меня размер S, он же 42–44, так что, думаю, ничего из моего тебе не подойдет.
– Бли-ин, – протянул он. – С тобой явно что-то не так. Когда я закончу со своей историей, придет твой черед рассказывать.
– Мой черед не придет. Я не собираюсь делиться своими чувствами, мыслями, переживаниями и воспоминаниями с каким-то случайным чуваком, который вломился в мой дом посреди ночи! И я никуда не собираюсь идти, пока не буду уверена, что в следующую минуту после моего ухода ты не украдешь что-то или не подожжешь. Ты же все-таки из психушки сбежал, еноты драные!
Яркие задорные искорки, дотоле полыхающие в его чарующих серо-голубых глазах, вмиг потухли. Он опустил голову.
Я ощутила острые ножи вины, прокалывающие мое сердце. Что со мной? Это долгое одиночество и затворничество сделало меня такой? Я всегда была добрым человеком, альтруистом даже, который помогал чем мог всем, кто в этом нуждался.
– Извини, мне не следовало этого говорить.
– Нет, ты права. Но я не могу сам пойти в магазин, так как где-то по улицам рыскают дюжие мужики, которые хотят моей смерти. Слушай, это было бы очень нагло с моей стороны попросить тебя купить мне что-то, да? Учитывая, что я и так тебя тут объедаю. То есть я ведь даже не знаю, можешь ли ты себе это позволить, тем более что я не знаю, кто я, соответственно, неизвестно, смогу ли я потом это все компенсировать. Я просто обмотаю полотенце вокруг бедер и буду так ходить по дому, пока моя одежда будет стираться и сохнуть. Договорились? Ой, только не говори, что у тебя нет стиральной машинки, это будет совсем хреново…
Я представила себе его выхаживающим в маленьком белом полотенчике бог знает сколько времени и ощутила тошноту.
– Ладно! – вскочила я. – Я схожу и куплю тебе одежду. А ты пойдешь туда, – указала я на дверь гостевой ванны первого этажа, – и останешься там, пока я не вернусь.
Кивая, он подошел к двери и открыл ее.
– О… – он выглядел разочарованным. – Я лучше воспользуюсь ванной наверху. У тебя там есть ванна? А то в душевой кабинке долго не порелаксируешь.
– Откуда тебе это знать? – наглость и привередливость незнакомца вызвали во мне новую волну раздражения. – Ты же не помнишь ничего! Может, ты любил проводить время именно под душем?
Я втолкнула его в крохотное помещение и заперла дверь. Не имею представления, на кой черт прежним хозяевам задвижка на двери ванной комнаты снаружи (впрочем, без нее дверь не оставалась полностью захлопнутой и чуть-чуть приоткрывалась), но вот она и пригодилась. Я поднялась на второй этаж за полотенцами и вернулась к нему. Когда я открыла дверь, он выглядел обиженным.
– Серьезно? Ты хочешь запереть меня здесь на несколько часов?
– Во-первых, или так, или никак. Во-вторых, – я всунула два полотенца разного размера ему в руки, – магазин рядом, я скоро вернусь.
– Подожди! – Я уже отвернулась, и ему пришлось схватить меня за руку. – Магазин поблизости – это не лучшая затея.
– Почему?
– Эти люди… Боюсь, они все еще ждут. У них на примете несколько домов, где я предположительно отсиживаюсь. И если один из владельцев идет в ближайший магазин, они последуют за ним. И увидят, как ты покупаешь лишнюю еду и мужскую одежду. Моего размера. Сечешь?