Однако есть и те, кто не издаёт ни звука. Четверть присутствующих смотрят на Листера совсем не радостно и время от времени с досадой поглядывают на балкон: когда же Хэнрик закончит это представление?

Наконец он поднимает руку, и все умолкают.

– Листер… – начинает Хэнрик.

– Да, да, «пара слов», – перебивает его Листер. – Что ж…

Он задирает голову. Окидывает балкон оценивающим взглядом.

– Подождём немного, пока Листер поднимется! – понимающе говорит милая Елена. – А я тем временем расскажу вам о…

– Не стоит, доа́мна^[16] Власчану, – качает головой Листер. – Я поднимусь, но не к вам. Первый курс!

Он рявкает это – и в следующую секунду одним прыжком вскакивает на падающего скульптурного вампира в центре двора.

Следующим ловким движением он взбирается выше – прямо на руку охотника с мечом.

Лицо Ферки сияет. На Листера он смотрит почти влюблёнными глазами.

Сильвана пронзительно свистит и хлопает в ладоши.

– Сильвана, – обречённо шепчет Элиза.

– Первый курс! – повторяет Листер громче. – Добро пожаловать в лучшую академию лучшего дела на свете!

Всё бы ничего, но сарказм сочится из каждого его слова – а взгляд вперяется в нашу небольшую компанию. Листер рассматривает нас ещё снисходительнее, чем Флорин – безродного Дана.

– Сразу к делу, – заявляет Листер. – Никаких карнавалов на моих парах, это во-первых. – Флорин смущённо поправляет фиолетовый платок. – Никаких опозданий на мои пары, это во-вторых. Если кто-то из вас послезавтра…

– Завтра, – поспешно поправляет его Елена.

Листер поворачивает голову к балкону.

– Завтра?

Хэнрик кивает. Листер бормочет себе что-то под нос – вероятно, короткое румынское ругательство.

К чести Листера, разговаривает он на вполне неплохом английском – хоть что-то англоязычное в нашем «румынско-американском институте».

– Бине^[17], – кивает и Листер. – Бине, бине… Завтра так завтра. Видимо, мы все с вами до трясучки хотим начать учебный год… Язык обучения в группе? Ворбиць ромынеште? Или лучше по-английски?

– Листер, я думаю, все организационные моменты лучше оставить до первого занятия, – кашляет Хэнрик.

– Бине, – повторяет Листер. – Ну что ещё сказать…

Говорит он какую-то сомнительную шутку; я слышу начало, но не слышу конца.

Дверь приоткрывается снова. Тихо-тихо – если бы она не была прямо у меня перед глазами, я бы и не заметил.

И я вижу девушку.

Девушка так же тихо закрывает дверь, встаёт у неё, прислонившись спиной к каменной стене и скрестив руки на груди.

Я смотрю на её ботинки.

И озадаченно моргаю: те едва видны.

Тяжёлые носки охотничьей обуви выглядывают из-под подола длинной чёрной юбки, почти достающей до земли. Вся шнуровка надёжно скрыта.

Девушка ловит мой взгляд.

Девушка мне совершенно незнакома.

Я бы обязательно запомнил её, если бы увидел хоть раз во время бесчисленных охотничьих приёмов. Такие молодые люди там редкость. Скорее всего, она из безродных.

Она лукаво улыбается. Её глаза странного тёмно-красного, почти вишнёвого, цвета – такого же оттенка и спускающиеся до груди волосы, и пухлые губы. Линзы, краска и помада – ничего необычного. Отдельно.

Вишнёвые и брови, и причудливый макияж, украшающий её лицо, – будто она взяла кисть и начала рисовать прямо на коже, игнорируя все холсты мира. Щедрый мазок поперёк носа – как шрам. Две горизонтальные полоски на щеках – видимо, чтобы подчеркнуть скулы. Тонкая струйка из уголка рта, сбегающая по подбородку к шее, – явный комплимент вампирскому способу питания. Ещё одна полоска «крови» из уголка глаза, россыпь красных капелек возле бровей, красные тени на веках; не красные только длинные чёрные стрелки.

Это не макияж уважающей себя юной охотницы на вампиров, и уж тем более – только поступившей в академию безродной. Так красятся девушки на Хеллоуин: «Смотрите! Я готический вампир!»

Но она не выглядит неуместно или глупо, она смотрит на меня так снисходительно, словно это я, словно это все вокруг одеты неподобающе – и лишь она показала высший класс.

Её рука тянется к лежащим на груди волосам, задумчиво закручивает их в кольца; некоторые пряди седые. Не серебристо-серые, не платиново-белые, как у Хэнрика, – действительно седые, почему-то не перекрытые вишнёвой краской. Чудно смотрятся эти седые прядки – и ещё чуднее то, что они лежат на простой белой футболке, немного помятой, но свежей, просторной, совсем не «готическо-вампирской».

Девушка стоит неподвижно на протяжении всей короткой речи Листера. Листер завершает её девизом академии – неохотно, будто это вынужденная мера, – и девушка выскальзывает обратно за дверь, так и не замеченная никем. Все слишком сосредоточены на Листере.

– Кто это был? – спрашиваю я у Ферки.

– А? – Ферка моргает. Усмехается. – А-а-а… Алин. Как бы тебе сказать. Это был ваш инструкт…

– Нет, я имею в виду…

Я оглядываю всех: Ферку, Тому, Флорина, Элизу, даже Сильвану с Даном – но они смотрят на меня, явно ничего не понимая.

– Ладно, потом, – решаю я.

Листер идёт к двери, за которой исчезла девушка; задерживаться во дворе он определённо не собирается. Вновь берёт слово Хэнрик, представляет куратора первого курса, Ферку Ву́льпе. В толпе студентов почему-то раздаются смешки – но мне не до этого.

Очень странно, что девушка спрятала шнурки. Очень странно, что она пришла и ушла, когда захотела. У нас так не принято. Но она тем не менее сделала это: прикрыла ботинки длинной юбкой, нанесла макияж, дразнящий все местные правила приличия, заявилась под конец собрания – и удалилась, как только закончил вещать Листер.

Глава 2
Вишнёвые глаза

– Это невозможно, – говорит Тома. – Он издевается над нами? Мы опоздаем к этому чёртову Листеру!

– Нет, у нас ещё полчаса, – успокаивающе отвечаю я. – Он просто… мы вчера немного засиделись. Ему нужно привести себя в порядок.

– Да? – вскидывает брови Тома. – Но ты уже привёл себя в порядок. Дан – тоже. В чём проблема нашего куратора?

«В том, что Ферка заявился в апартаменты за пару часов до твоего пробуждения», – мог бы ответить я, но просто пожимаю плечами.

Вчерашний день не порадовал меня собранием – и вечер прошёл в том же духе. Вещи мы так и не распаковали: с одной стороны в меня вцепилась Элиза, с другого бока насел Флорин, и под чарующий аккомпанемент их неискреннего смеха и восклицаний в стиле «О, это всё так интересно!» нас с Томой потащили исследовать окрестности, а Ферку тут же назначили гидом.

Завершилась потрясающая экскурсия по Мэгуре в любимой (и единственной во всей деревеньке) забегаловке Ферки. Перед этим он показал нам, как выбираться с территории замка не через главные ворота, провёл по симпатичной горной тропинке, подождал, пока Элиза сфотографирует скалы и себя со всех сторон, потрепал за ухом пастушью собаку и поинтересовался, ходим ли мы в церковь, – видимо, чтобы сообщить, что церквей здесь нет. Всё это было бы неплохо, отправься мы в это небольшое путешествие с Феркой и Даном. Однако Флорин, Элиза и Сильвана никуда не делись. Даже не думали.

Сильвана, впрочем, смущала меня меньше всего: флегматичная и равнодушная, она шла последней, изредка выкуривая тонкую сигарету и бросая её за старый деревянный забор, отделявший нас то от обрывов, то от пастбищ. Флорин же с Элизой фонтанировали энтузиазмом. Слова вылетали из них одно за другим, темы менялись в сумасшедшем темпе: вот Флорин делится с нами сплетнями о преподавателях, а вот Элиза спрашивает, знаем ли мы, почему на самом деле её кузен решил учиться в Америке, а не здесь… Они говорили по-английски бегло и умело – и в конце концов Ферка с Даном ушли вперёд, отчаявшись делать вид, что понимают хоть что-то. Дан искренне пытался участвовать в беседе; Ферка, как мне показалось, был только рад, что для него она стала недоступной.

В ванной наконец щёлкает замок.

– Как думаешь, ещё рано жаловаться на этого мастеру Хэнрику? – ангельским голосом с нотками мстительной стали спрашивает Тома.

– Конечно, рано, – киваю я. – Ты ещё не накопила компромата. Подожди пару дней, а лучше неделю, и ты вышвырнешь отсюда любого.

– О да, – мрачно говорит Тома. – Этим я и займусь. Эй! Вульпе! Не испытывай моё терпение! Как же меня раздражает, что мы живём с ним. На это я пожалуюсь точно.

– И какие у тебя аргументы? – улыбаюсь я.

О, аргументов у Томы предостаточно. К счастью, Ферка высовывает голову из ванной, и Тома лишь прожигает его взглядом.

– Ну? – интересуется она.

– Я готов, – сообщает Ферка.

– Правда? – язвительно тянет Тома.

Ферка на неуловимое мгновение закатывает глаза.

– Да, я пришёл вчера поздно, потому что учусь здесь шестой год и у меня есть люди, с которыми мне приятно проводить время, – не менее язвительно говорит он. – И да, мне пришлось довольно долго проторчать в ванной, потому что напиваться два дня подряд – не лучшая идея, но так уж вышло. Какие-то проблемы, домнишоа́ра ^[18]Фунар?

– Может, сначала в столовую? – быстро вставляет Дан. – Вчера мы её так и не посмотрели.

Тома смотрит на Ферку даже не со злостью, Тома смотрит на Ферку так, словно ей всё ясно, – и в случае Томы это самое страшное.

– Мы не успеем в столовую, Дан, – спокойно говорит она. – Вульпе слишком долго выполаскивал запах перегара. Надеюсь, он доволен результатом. А теперь пусть проводит нас в аудиторию.

– Она всегда такая? – негромко спрашивает меня Ферка, когда Тома выходит из апартаментов, демонстративно взяв Дана под локоть.

– Да, – отвечаю я. Дан, слегка опешивший от такого внезапного внимания, косится на меня, но я показываю ему взглядом, что всё хорошо.

– И как ты с ней… – Ферка ведёт плечами, – …живёшь?

– Я люблю её, – говорю я просто. Киваю на дверь одноэтажного домика, из которого мы вышли. – А его не нужно запирать?

Ферка смотрит на меня очень странно, не двигается с места. Тома с Даном уже отошли на приличное расстояние.

– Ферка, – зову я. – Здесь не запирают апартаменты?

– М? – моргает Ферка. – А. Нет, не запирают. Всё в порядке. Пошли.

Мне не особо это нравится, но чёрт с ним. Вряд ли кто-то решит переквалифицироваться из охотника на вампиров в домушника.

Апартаменты, кстати, оказались для нас полной неожиданностью – как в хорошем, так и в плохом смысле. Когда Ферка обронил вскользь после собрания, что мы будем проходить через «студенческий городок», мы с Томой озадачились: какой студенческий городок?.. Разве наши спальни не находятся в жилом крыле замка?

«Нет, – фыркнул Ферка. – Жилое крыло больше не жилое. С прошлого года. Не волнуйтесь, вам понравится».

И нам правда понравилось.

Студенческий городок был… настоящим студенческим городком. С одноэтажными и многоэтажными домиками – удивительно современными, чистыми и светлыми, со стеклянными панелями и деревянной отделкой. Ещё удивительнее на этом фоне смотрелся древний колодец, заросший мхом и гордо стоящий рядом со скамейками для пикника. Посеревшие от старости стены охотничьего замка словно и не были охотничьими стенами вовсе – так, культурной достопримечательностью, пространство вокруг которой умные хозяева оперативно облагородили для туристов.

«Реновация», – гордо сказал Ферка.

А потом выяснилось, что Ферка будет жить в одном домике со мной, Томой и Даном.

«Мои все съехали, – пояснил Ферка. – Отучились. А я всё продолжаю».

И я снова услышал странную недосказанность в его словах – и снова не обратил на неё внимания, потому что Тома мгновенно вспыхнула, процедив: «Ну нет».

Честно говоря, я не видел в Ферке ничего заслуживающего столь бурных чувств: да, он неряшлив, необязателен и порой не от мира сего, но на этом список его минусов заканчивается. Чем Ферка хуже Флорина или Элизы, бесконечно костерящих всех, кто повернулся к ним спиной?