Глава 2

Хотя в мире существовали десятки тысяч цветов, все они делились только на четыре вида: цветочных богов, цветочных бессмертных, цветочных духов и цветов с деревьями, которые пока не приняли человеческий облик.

Все растения на свете имели разум и сознание, но мало кто из них мог впитать сущность Неба и Земли, а после благодаря старательному совершенствованию обрести человеческую форму: то были либо цветы с хорошими врожденными задатками, которые вырастали потом в глав своих кланов, либо цветы, которым повезло родиться на хорошей, переполненной духовной силой земле, так что даже совершенствуйся они как попало, им все равно бы удалось стать прекрасными и сильными духами.

Сотни растений пагоды Десяти цветов относились к первым. В свое время отец Чэн Юй потратил немало сил, чтобы завлечь в пагоду Десяти цветов глав сотни цветочных кланов, дабы они помогли дочери благополучно преодолеть ее посланное судьбой испытание болезнью. Следует сказать, что, если бы не Чэн Юй, эта сотня цветов уже более десяти лет назад обрела бы человеческий облик и в пагоде Десяти цветов подобной ступени совершенствования достигли бы не только Чжу Цзинь и Ли Сян.

А вот выбравшаяся из глухих лесов Хуа Фэйу относилась к последним.

Она родилась не на обычной горе, а на переполненной духовной силой горе Чжиюэ, что располагается в мире бессмертных. Ее хозяином был божественный владыка Цан И, под началом которого находились сотни рек и гор трех тысяч великих тысячных миров смертных.

Хуа Фэйу выросла рядом с беседкой в саду за домом Цан И. Тот любил пить в этой беседке чай и весь недопитый холодный чай выливал на нее. Божественный владыка и не подозревал, что поливать цветы чаем нельзя. Хуа Фэйу повезло: небожитель не только не заполивал ее чаем насмерть, но и в один прекрасный день она даже смогла обратиться человекоподобным духом.

Чэн Юй это очень заинтересовало. Она спросила у Хуа Фэйу:

– Ты обратилась человеком на земле бессмертного бога, отчего же ты не стала ни цветочной богиней, ни цветочной бессмертной? Почему именно цветочным духом?

Хуа Фэйу объяснилась очень странным образом:

– Потому что нет повелителя цветов. Десятки тысяч цветов обращаются духами, в этом мире больше нет цветочных богов.

Княжна честно объявила:

– Не поняла ни слова.

Хуа Фэйу извиняющимся тоном ответила, что и сама толком эти слова не понимает. Потерев переносицу, она добавила:

– Но ничего страшного, что не понимаете. Просто так все говорят.

Опасаясь, что Чэн Юй продолжит допытываться, цветочный дух перевела разговор на другую тему:

– А почему все здесь зовут вас повелительницей цветов? Среди четырех морей и восьми пустошей тоже когда-то имелась повелительница цветов – она была красным лотосом, который посредством долгого совершенствования обрел человеческую форму. Ее почитали как повелительницу десяти тысяч цветов. – Хуа Фэйу развела руками. – Когда она еще была жива, говорили, что во всем мире только она достойна так называться.

На момент того разговора Чэн Юй было всего тринадцать. Тринадцатилетнюю девочку не очень-то заботила судьба богини, о которой рассказала Хуа Фэйу, и не очень-то волновало, почему их с той богиней величают одним и тем же титулом. Чжу Цзинь совсем недавно лишил ее содержания, и теперь она могла думать лишь о том, как достать денег.

Она тогда ответила Хуа Фэйу:

– Меня зовут повелительницей цветов, потому что я хозяйка пагоды Десяти цветов. Но, если честно, я тут не настоящая хозяйка, у меня нет денег. Если кто и есть настоящий хозяин, то это Чжу Цзинь.

Хуа Фэйу изумленно спросила:

– Тогда откуда у вас деньги на то, чтобы прийти ко мне сегодня?

Княжна устремила взгляд вдаль и равнодушно ответила:

– Выиграла в игорном доме.

Эти слова и долетели до Чжу Цзиня, спешно прибывшего в поисках Чэн Юй. После них ее забрали и заперли в пагоде Десяти цветов еще на десять дней.

Хуа Фэйу желала найти в мире смертных настоящую любовь. Более года она плыла по течению, живя в доме Драгоценных камений, в этой яме для просаживания денег. Только спустя время она поняла: среди знатных господ, у которых на уме одни развлечения, настоящую любовь не найти.

Придя к этому заключению, Хуа Фэйу как будто бы образумилась, наконец осознав, что для осуществления давней мечты придется искать другой выход.

Но с делами мира смертных она все еще была на «вы», поэтому после долгих размышлений выбрала в советники единственного смертного человека, которого хорошо знала и которого могла назвать другом, – четырнадцатилетнюю Чэн Юй.

Если в богатой семье Великой Си росла дочь и старейшины ее семьи были достаточно ответственными и предусмотрительными людьми, то, едва девушке исполнялось тринадцать-четырнадцать лет, они начинали думать о том, как устроить ей брак. Хуа Фэйу потому и обратилась к Чэн Юй за советом, что та как раз вошла в брачный возраст, а значит, должна была иметь представление о любовных делах.

Однако та рано потеряла обоих родителей. Ее вырастили Чжу Цзинь и Ли Сян, цветочные духи, которым важнее было воспитать не приличную княжну, а бойкую и здоровую девочку. И чтобы девочка выросла действительно здоровой, Чжу Цзинь молча позволил ей разгуливать по улицам Пинъаня под именем молодого господина Юя. Смешавшись с толпой таких же жизнерадостных подростков, княжна целыми днями стреляла из лука, дралась и играла в цуцзюй, отчего и нравом в конце концов стала походить на мальчишку.

Когда Чэн Юй, княжна Хунъюй, достигла возраста, в котором все столичные девицы начинали тайком воображать себе будущего супруга, ее мысли занимало лишь два жизненно важных вопроса. Во-первых – как заработать побольше деньжат. Во-вторых – как забить побольше голов в ворота «Глаз ветра и потока»^[18] на следующем состязании по цуцзюю.

Поэтому когда Хуа Фэйу ворвалась в пагоду Десяти цветов, желая испросить совета о том, как наладить личную жизнь, Чэн Юй, которая только что закончила переписывать книги для зала Десяти тысяч слов и еще не успела спрятать свою работу, впала в ступор.

Но как верный друг, она все же обдумала дело и нашла его не слишком сложным. Проводив Хуа Фэйу, княжна затворила двери и принялась изучать истории о любви между различными необычайными существами и простыми смертными. Потратив на чтение несколько дней, она решила, что достаточно разобралась в теме, и отправилась в дом Драгоценных камений.

Первым Чэн Юй предложила Хуа Фэйу способ одалживания и возвращения зонтика, о котором вычитала в пьесе «Госпожа Бай навеки заперта под пагодой Лэйфэн»^[19]. В ней рассказывалось о том, как под навесом маленькой чайной у входа в переулок Шэньгунцзин Сюй Сюань одолжил зонтик госпоже Бай. На следующий день он явился к ней домой – просить зонтик обратно. Одолжил – вернул. Сделал добро – родилась любовь, а с ней – легенда о Белой змее.

Чэн Юй посоветовала Хуа Фэйу дождаться дня, когда небеса одарят их дождем, затем прихватить запасной зонтик и отправиться бдеть к маленькой переправе на севере города. Только она увидит спускающегося с парома красивого господина без зонтика, пусть тут же ему тот и одолжит. Кто знает, вдруг удастся изловить несчастного, с которым насмешкою судьбы у нее и случится любовь?

Вылезшую из глухого захолустья Хуа Фэйу, которая ни мира не видела, ни даже пары книжиц не прочла, этот способ сразил наповал. Даже не став слушать второе предложение, она вприпрыжку помчалась готовить зонтики.

Небеса расщедрились: уже на следующий день хлынул ливень.

Чэн Юй, которую Хуа Фэйу вытащила из пагоды Десяти цветов, зевала всю дорогу до северной части города.

В стороне от небольшой переправы располагалась деревянная беседка, под крышей которой они и остановились поговорить. Хуа Фэйу указала на пару больших бамбуковых корзин, прикрытых промасленной тканью, и с беспокойством спросила у княжны:

– Я взяла с собой двадцать зонтиков, как думаете, повелительница цветов, столько хватит?

С трудом соображавшая Чэн Юй переспросила:

– А?

Хуа Фэйу потерла руки и пояснила:

– Я вот как подумала: вдруг все господа, которые сегодня спустятся с парома, окажутся исключительно красивы? Мне каждого захочется оценить по достоинству, и тогда пары зонтиков точно не хватит. Взять двадцать будет куда надежнее, и то не наверняка!

Девушка присела на корточки, перебрала зонтики в корзине, а затем спросила Хуа Фэйу:

– Мы отнесем эти две корзины с зонтами к переправе, затем я встану рядом с тобой и буду их сторожить, а когда тебе кто-нибудь приглянется, подам ему зонтик? – Чэн Юй честно предупредила: – Люди могут подумать, что мы эти зонтики продаем.

Тут-то ее и озарило.

– А ведь в сегодняшний-то ливень зонтики будут продаваться чудо как хорошо… Мы…

Хуа Фэйу спешно ее перебила:

– Лучше вы, повелительница цветов, останетесь здесь сторожить корзинки, а я возьму несколько зонтиков и пойду вперед на разведку. Если наш улов окажется хорошим, я вернусь за остальными зонтиками, а если не очень, то, думаю, мне и трех-четырех штук хватит.

Княжна, не сводя глаз с корзинок, немедленно согласилась.

Только когда цветочный дух вышла из беседки, до нее дошли причины подобной сговорчивости. Она быстро вернулась и потребовала:

– Повелительница цветов, поклянитесь, что не продадите зонты, которые я оставила!

Чэн Юй вычерчивала ножкой круги на земле.

– Ладно. – Затем подняла голову и застенчиво посмотрела на Хуа Фэйу: – Так… Ниже какой цены, говоришь, нельзя их продавать?

Хуа Фэйу заскрежетала зубами.

– Ни за какую цену нельзя!

Небольшая деревянная беседка стояла в отдалении, к тому же перед ней росла пара деревьев, закрывавших обзор. Вряд ли бы кто-то решил укрыться под ее крышей от дождя.

Сторожившая корзинки с зонтиками Чэн Юй досторожилась до того, что задремала. На грани сна и яви она услышала, как над ней раздался мужской голос:

– Сколько стоят ваши зонтики?

Она вздрогнула от неожиданности, приоткрыла глаза и увидела пару подмокших белых сапог, расшитых облачными узорами. Затем перевела взгляд выше и уперлась в край таких же подмокших белых парчовых одежд. Пусть спросонья Чэн Юй соображала не очень хорошо, в голове у нее сам собой всплыл наказ Хуа Фэйу, который та оставила ей перед уходом. Так что девушка только тихо пробормотала:

– А, они не продаются.

Снаружи слились воедино завывания ветра и шелест дождя. Сквозь давящую пелену звуков пробился все тот же спокойный голос:

– И все же мне очень нужен зонт. Прошу, юный друг, назначь цену.

Потерев глаза, Чэн Юй принужденно ответила:

– Не могу.

– Вот как? У тебя столько зонтиков и ни один ты не можешь мне продать? Весьма занятно.

В голосе мужчины послышались нотки заинтересованности, будто он и впрямь находил ситуацию любопытной.

Чэн Юй про себя подумала: раз не хотят продавать, значит, не продадут, что тут занятного? Она закончила протирать глаза и подняла голову, чтобы посмотреть, наконец, на этого настойчивого человека.

Мужчина тоже случайно скользнул по ней взглядом – на миг их глаза встретились. Чэн Юй застыла. Склонив голову, мужчина продолжил перебирать зонтики. Пальцы у него были белые и длинные, гладкие, словно нефрит. Он небрежно произнес:

– Посмотри, как свирепствует дождь, юный друг. Продай мне зонтик, считай, хорошее дело сделаешь. По рукам?

Чэн Юй не ответила. Она замерла, оглушенная.

Если бы речь зашла о ценителях красоты, живущих при дворе Великой Си, займи молодой господин Юй второе место, никто не посмел бы надеяться на первое. Даже почивший император, хозяин гарема из трех тысяч дев дивной прелести, ни за что не смог бы сравниться в этом мастерстве с молодым господином Юем, который с детства жил в пагоде Десяти цветов, а, немного повзрослев, начал бегать в дом Драгоценных камений, как к себе домой.