Хорошие девочки попадают в Ад (страница 7)
Сама только мысль об этом взорвалась яркой вспышкой перед глазами, а следом, не менее ярко полыхнул оргазм. Мне пришлось вцепиться зубами в запястье, чтобы не заорать и сильнее вдавить ладонь в промежность, чувствуя теперь уже собственную пульсацию.
Сердце колотилось как сумасшедшее, грозя выпрыгнуть из груди через это самое платье и поскакать по полу. Я бросила на себя взгляд в зеркало: растрепанная, с полыхающими щеками и губами, с совершенно шальными глазами.
– Что с тобой не так, Ники? – задала я вопрос, не имеющий ни логики, ни ответа.
Я только что кончила от мысли, что меня трахает мужик, который меня похитил и жестко оттрахал в рот в набирающем высоту самолете.
Оргазм всего.
Я снова ополоснула лицо и вернулась в салон, где Лукас уже расположился за столом с ноутбуком. Как будто вообще ничего не произошло. С другой стороны, я же чищу зубы по утрам, потом принимаю душ – и для меня это в порядке вещей. Почему бы ему не завести такой ритуал: трахать женщин в джетах.
Я устроилась в кресле напротив него, потянулась за бокалом с водой, который стоял ближе ко мне. Ближе к нему стоял виски и вазочка со льдом. Я едва успела сделать глоток, запоздало подумав о том, что надо было реально почистить зубы, когда Лукас поднял голову. Жесткий взгляд ожег сначала и без того пылающие губы, потом меня всю.
– Ты трогала себя, Ники? – холодно спросил он.
Глава 7
Ники
Я посмотрела на него в упор:
– А ты предпочел бы, чтобы у меня на тебя не стояло?
Он прищурился, но я не отвела глаз. В конце концов, не выкинет же он меня из самолета? Разгерметизация салона еще ни одному джету на пользу не пошла.
– Я предпочел бы, чтобы ты ответила на вопрос, – по-прежнему холодно ответил он. И, что самое бесячее в этом мужчине, я понятия не имела, что за этим скрывается. Он меня хочет? Или просто трахает, как резиновую куклу, я для него живой мэнонайзер-пососун. Хочет, чтобы я хотела его в ответ? Или ему плевать, ему просто скучно, и он так развлекается?
– Окей, я обкончалась в туалете. Такой ответ тебя устроит?
Рано или поздно ты перестаешь бояться, что с тобой что-то случится. И начинаешь отвечать так, как я бы ответила раньше. До всей этой херни. До того, как я втрескалась в тематика и поломала себя до тонких тел.
– Устроит, – коротко ответил он и вернулся к работе.
Нормально вообще?!
Я не стала больше акцентировать на себе внимание, мне надо было справиться с нахлынувшим на меня раздраем. В конце концов, когда я выходила замуж за Роба, я это делала не только потому что мне хотелось, чтобы меня ставили раком и превращали задницу в синяк. Я любила этого мужчину, а он потоптался по моим чувствам и оставил вместо них прах, рассыпанный по полу нашей убогой съемной квартирки. Он не защитил меня, когда головорезы Петровича забирали меня, потому что он облажался.
Хотя облажалась тут только я. По-крупному. Когда выбрала его.
Сколько еще раз я приду к этой мысли? И сколько раз буду думать, как все могло бы быть, если бы я не поперлась с Дианой в тот клуб? Или если бы включила мозги? Если бы послушала ту, кто была моей подругой на протяжении хрен знает скольки лет.
Да, пожалуй пару тысяч раз так точно. Но не сегодня. Не сейчас. На сегодня с меня хватит.
Мы приземлились в аэропорту Франкфурта-на Майне и пересели сначала в одну машину, до терминала, затем в другую. Почему-то я даже не сомневалась, что это будет Майбах, другие тачки у меня с Лукасом не ассоциировались. Серебристо-стальной, он выглядел дорого и пах дорого. Как тот, кто сел со мной на заднее сиденье.
– Guten tag, Herr Weizgraf, – поздоровался водитель.
– Hallo, Peter. *
Я сунула руки между колен, рассматривая украшенный к Рождеству город. Мне было плевать на праздник, а гирлянды, снежинки и прочие прелести, счастливые люди с улыбками на лицах вызывали у меня ощущение разделения с этим миром. Меня как будто вырезали из моей реальности и вставили в эту, коллаж получился херовый. Как у дизайнера, который впервые сел за фотошоп.
Впрочем, Франкфурт, как и большинство современных европейских городов, представлял собой конгломерат истории, узких улочек с их колоритными домиками, площадей с ярмарочными кибитками и современных высотных зданий из стекла и металла. Так что в какой-то мере мы с ним были похожи, он тоже напоминал странный коллаж.
Я смотрела в окно на укутанный зимней серостью город, раскрашенный росчерками праздничных огней и гирлянд. Пока что они проступали слабо, световой день боролся с искусственным освещением, и еще пару-тройку часов он будет побеждать, а после пойдет на убыль.
Когда мы въехали на мост над рекой, по телу прошла странная дрожь. Я почему-то поняла, что где-то здесь, поблизости, конечный пункт нашего назначения. Место, где я проведу свои… твою мать, последние дни? И что Лукас сделает со мной, когда я ему надоем? Меня однажды просто найдут в Майне?
Я знала кучу историй про наивных дур, которые не возвращались из такого рода путешествий. Разница была только в том, что они туда ехали по доброй воле. Девочки-эскортницы или просто охотницы за красивой жизнью с лейблом «янетакая».
– Ты меня убьешь? – собственный голос прозвучал хрипло. – Когда наиграешься?
Лукас повернулся ко мне и посмотрел на меня так, будто я сказала несусветную чушь.
– Когда я наиграюсь, Ники, – он выделил мое имя, – я тебя отпущу. Поэтому в твоих интересах быть невероятно скучной, исполнительной, и как можно скорее мне надоесть.
Я хмыкнула, но продолжать не стала. Скучные девочки не задают лишних вопросов и не отсвечивают. Скучные девочки делают все, что им говорят и делают все для удобства остальных, а не для себя. В моем случае задачка сложная, но выполнимая. Перспектива оказаться не на дне реки, а на улице, меня по меньшей мере порадовала. С улицы хотя бы позвонить можно. Той же Диане. И нет, я не думала, что Лукас пиздит: если тот же Петрович мог навешать мне на уши жирной развесистой лапши, а потом накормить наркотой, то мужчине, сидящему рядом, все эти уловки были ни к чему. Если бы он планировал от меня избавиться, он бы сказал об этом прямо.
Мы подъехали к особняку, и его ворота автоматически открылись, впуская нас и машину сопровождения внутрь. Это место совершенно не напоминало монструозный особняк Петровича, скажу даже больше, гуляя мимо, я бы максимум подумала: «О, круто», – и сделала пару фоток, представляя, как может жить в таком месте семья.
Три этажа, светлый камень и небольшой парк, отрезавший особняк от города со всех сторон. Мы вышли из машины и направились к центральному входу. Сколько лет этому дому, я не представляла, но могла догадаться, что он построен не вчера. Надо было учиться разбираться в архитектуре, а не прогуливать историю, когда нам рассказывали про всякие готики, рококо и барокко, барельефы и горельефы.
Тем не менее не оценить масштаб я не могла, и, оказавшись внутри, невольно окинула взглядом просторный холодный холл. Снаружи, несмотря на облетевшие деревья, особняк выглядел более уютным и жилым. Я даже поежилась: чертово платье напомнило, что сейчас не лето и что пора одеться во что-то более теплое.
Я не успела сказать об этом Лукасу, потому что сверху под чей-то резкий окрик по лестнице сбежала девочка лет пяти.
– Papa! Papa ist angekommen!** – закричала она.
Потом уставилась на меня и залипла. С таким выражением лица, будто увидела призрак.
Сказать, что я охренела – значит, ничего не сказать. Я бы, наверное, тоже пялилась на бабу, которую отец притащил непонятно откуда без предупреждения. Хотя мой отец никогда не водил любовниц домой. Я знала, что они у него были, но, разумеется, когда я это узнала, я уже была значительно старше этой малышки. Первая женщина, с которой он меня познакомил, когда мне исполнилось восемнадцать, в нашем доме надолго не задержалась.
– Я всегда буду у тебя на втором месте, – сказала она отцу во время последнего разговора, который я подслушала. – Когда твоя соперница – твоя дочь, это непреодолимо.
После этого у нас снова никто не появлялся.
Пока все эти мысли проворачивались в моей голове, Лукас уже подхватил девочку на руки и быстро поднялся на второй этаж. Я слышала его низкий голос, ледяной, как льды Арктики: он явно кому-то выговаривал, по-немецки резко. Пока заносили багаж (единственный чемодан размером с мою сумку, с которой я до встречи с Робом ходила на спорт) и телохранители Лукаса – сами себя, я отошла в сторону и села на тахту, чтобы не торчать посреди холла, как одинокая елка. Кстати, елка в холле тоже имелась, точнее, ель. Красиво украшенная, с раскидистыми лапами, мерцающая огоньками.
Мне хватило пары минут ее созерцания, чтобы отчаянно заболеть диким желанием что-нибудь разбить. Например, все эти игрушки, оборвать гирлянды и выкинуть их в окно, потому что все это – не что иное, как благопристойный фасад семейной жизни, разрушающийся при одном слабеньком дуновении ветерка.
У Лукаса, например, есть дочь. Может, у него и жена тоже есть? Сейчас она выйдет ко мне и скажет:
– Здравствуйте, я Мария.
А я отвечу:
– Очень приятно, Ники.
Потом появится Лукас и добавит:
– О, вы уже познакомились? Зер гут! Теперь будем жить втроем: ты, Ники, будешь сосать и давать в жопу, а Мария – как обычно, по старинке.
– Здравствуйте, – резкий голос, сломавший английское приветствие в агрессивно-немецком стиле заставил поднять голову.
Это вряд ли была Мария, стоявшая передо мной женщина больше напоминала горничную, которые водятся в таких домах. В отцовском доме тоже такие водились, правда, он не требовал от них униформы. А эта была как в книжках и фильмах: строгое серое платье, фартук, манжеты на рукавах и белоснежный, впивающийся всей своей строгостью в шею воротник.
– Добрый день.
– Я провожу вас в вашу комнату, – так же по-английски произнесла девушка. К счастью, я на нем общалась бегло, так что изображать ни бэ ни мэ ни понимэ мне не грозило.
Я кивнула, поднялась и последовала за ней.
Навстречу новому эпизоду своей жизни.
Из просторного, залитого светом и украшенного к Рождеству холла мы поднялись на второй этаж. На просторной, разветвляющейся надвое площадке, повернули направо. Я обратила внимание на картины: здесь они были повсюду. Так гармонично вписывались в интерьер, как будто их создавали специально для этого особняка. Хотя в этом случае скорее старательно были подобраны дизайнером с каким-нибудь очень дорогим образованием и не менее дорогими услугами.