Звёзды смотрели на город равнодушно – как смотрели на Рим и Вавилон, на взлёты и падения цивилизаций, на войны и революции. Для них тьма, окутавшая Москву, была естественным состоянием Вселенной, а электричество – лишь кратким мгновением в вечной ночи космоса.

Денис опустился в кресло, не отрывая взгляда от окна. В темноте комнаты, прорезанной лишь тусклым светом звёзд, он вдруг почувствовал себя совершенно одиноким – не только в пространстве, но и во времени, оторванным от прошлого, неуверенным в будущем.

Почему-то именно сейчас, в этот странный час вынужденного бодрствования, перед ним развернулась вся история его жизни, словно кинолента, которую можно просмотреть за один присест.

Поначалу история Дениса казалась бы банальной даже для читателя с тусклым воображением: мать, всю жизнь проработавшая в бухгалтерии института связи, и отец – инженер-конструктор, который мог бы спроектировать всё что угодно, кроме собственной счастливой семьи. Детство Дениса прошло в атмосфере приглушённого конфликта, где родители, хотя и не ссорились всерьёз, совершенно не умели разговаривать друг с другом иначе как через сына или в формате совместного просмотра новостей по телевизору. В школьные годы Денис не выделялся ничем особенным – был средним учеником в средней московской школе, не вызывал ни учительского восторга, ни тревоги, а после уроков исчезал в виртуальные миры, где мог стать кем угодно: снайпером, хакером, командиром космического флота.

Когда пришла пора поступать в университет, он выбрал единственный факультет, где чувствовал себя относительно уверенно, – компьютерные науки, хотя и понимал с самого начала, что программировать на высоком уровне не станет. Зато с завидной лёгкостью осваивал всё новые игры и софт, быстро обрастал знакомствами в онлайн-комьюнити, где его запоминали скорее по остроумным никнеймам, чем по фамилии. Университетские годы прошли почти незаметно: без сессий на грани, без бурных романов, без глубоких разочарований. Всё происходило как бы само собой, по инерции, и, когда диплом был получен с минимальным отличием, Денис испытал не радость, а недоумение: это всё?

Его первую работу можно было бы назвать символом эпохи – тестировщик в геймдев-стартапе, где сутками напролёт играли в недоделанные прототипы, чинили баги и спорили о реалистичности анимации крови. Сначала казалось, что попал в сказку: платить за то, что он и так делал бы бесплатно, – это ли не мечта? Но очень быстро появилось ощущение пустоты, словно внутри фирмы работал невидимый пылесос, высасывающий у сотрудников всё, что могло бы сделать их по-настоящему живыми. Коллектив был молодым и дружным, но никто никогда не говорил о будущем дальше ближайшего релиза. Столы ломились от упаковок пиццы и энергетиков, все знали, кто с кем спит прямо в офисе, но вечера были глухими и бессмысленными – как после затяжной LAN-вечеринки.

Денис быстро продвинулся до старшего менеджера проектов – должности, которая не приносила ни власти, ни удовольствия. Он был координатором между кодерами, дизайнерами и маркетологами, тушил пожары, вёл бесконечные переписки и совещания, но никогда не чувствовал себя хозяином происходящего. Зарплату платили приличную – хватало с лихвой на регулярные апгрейды техники: новая видеокарта, наушники с шумоподавлением, кресло для геймеров, которое он собирал, матерясь, в новогоднюю ночь. Иногда, в приступах тоски, он задумывался, что мог бы уехать из Москвы, начать что-то заново, но тут же вспоминал: а куда и зачем?

В личной жизни тоже не было особых сюжетов. В университете у него была одна серьёзная девушка – Юля, студентка-математик, которая разбиралась в криптографии лучше любого преподавателя. Они встречались почти два года, но всё закончилось тихо и буднично: однажды она просто не пришла, а через неделю написала, что ей нужно пространство, и Денис понял – спорить не имеет смысла. После этого были короткие романы на работе, пара встреч с девушками из Тиндера, но ни одной истории, достойной хотя бы сотни символов в статусе.

И вот к двадцати пяти годам Денис с изумлением обнаружил, что его жизнь – не пролог к чему-то, а уже почти вся книга. Оставалось только механически перелистывать страницы, иногда допуская маленькие ошибки ради интереса, но не надеясь на неожиданный сюжетный поворот. Знакомые либо уехали в Европу, либо обзавелись детьми и исчезли из поля зрения.

Иногда Денис думал, что в нём нет ничего настоящего – только привычки и алгоритмы, накопленные за годы. Он никогда не был на грани выживания, никогда не дрался за девочку во дворе, не испытывал ни голода, ни страха, ни той радости, от которой закладывает уши. Все эмоции фильтровались через экраны: сериал, подкаст, ролик на Ютубе, игра. Даже чувства превращались в мемы, иронические цитаты, статусные картинки, которые можно сохранить и пересылать из чата в чат.

И вот теперь, в этой тёмной, замерзающей Москве, впервые пришло ощущение реальности – острой, неотвратимой, как зубная боль во сне. Всё, что было раньше, казалось репетицией, а настоящее начиналось только сейчас. Денис сидел у окна, смотрел на костёр во дворе и думал: что он вообще умеет, кроме нажатия кнопок и прокрастинации?

Родители, уехавшие в Испанию после выхода на пенсию, оставили ему трёхкомнатную квартиру на Чистопрудном – единственное настоящее богатство, доставшееся от советских времён, когда дед, работавший в партийных структурах, получил её как награду за верную службу.

Женщины, приходившие и уходившие, – Светлана с вечной хандрой, Марина, мечтавшая о детях слишком рано, Ольга, которую он так и не понял, и наконец Аня, с которой всё закончилось так же внезапно, как началось. Ни одни отношения не продлились больше года.

Что осталось? Виртуальные победы в стратегиях. Коллекция фигурок с игровыми персонажами. Библиотека, которую он почти не читал. Модный велосипед, на котором выезжал пару раз за сезон.

В свете настоящей катастрофы все эти детали биографии казались такими незначительными, такими… пустыми. Он вдруг понял, что за ширмами и удобствами современного мира скрывалась пустота – не только личная, но и общая, коллективная. Мир, где связи между людьми становились всё тоньше, всё виртуальнее, пока не превращались в фикцию.

А теперь эта фикция рассыпалась. Экраны погасли, серверы остановились. Остались только люди – растерянные, напуганные, не знавшие, как жить друг с другом без привычных интерфейсов.

Денис посмотрел на свои руки, бледные в полумраке комнаты. Что он умеет делать этими руками, кроме как нажимать клавиши? Починить что-то? Вырастить еду? Защитить себя или других? Создать что-то полезное, осязаемое?

Он не знал ответов на эти вопросы. И подозревал, что большинство его сверстников, выросших в эпоху изобилия и технологий, тоже не знают.

Глядя на безмолвную, погружённую во тьму Москву, Денис понял с пронзительной ясностью: старый мир отключён от сети. Навсегда. Может быть, не всё электричество пропало безвозвратно, может быть, какие-то системы восстановятся. Но прежний мир – с иллюзией безопасности и постоянства, с оцифрованными отношениями и виртуальными достижениями – больше не включится. Нельзя просто вставить вилку в розетку и вернуться к прежнему существованию.

Глаза начали слипаться. Денис почувствовал странное изнеможение, словно тяжесть целой эпохи давила на плечи. Мысли текли медленно, тягуче, будто он поднимался по лестнице сна – ступенька за ступенькой, всё выше и выше, всё дальше от реальности.

Он не заметил, как задремал в кресле у окна. Сон накатил внезапно – глубокий, без сновидений, похожий на погружение в тёмную воду. Последней осознанной мыслью стало странное чувство, почти уверенность: проснувшись, он будет уже другим человеком. Человеком нового, холодного мира.

За окном звёзды медленно плыли по чёрному небу Москвы. Где-то на окраинах города возникали и угасали огни костров. Люди искали тепла и света, как их далёкие предки тысячи лет назад. Цивилизация отступала, обнажая древние, почти забытые инстинкты и страхи.

Но вместе со страхом приходило и что-то ещё – смутное осознание, что за искусственным светом экранов и лампочек скрывалась настоящая тьма: пустота одиночества среди миллионов, иллюзия связей в разобщённом мире. Теперь эта тьма стала зримой, осязаемой – и, возможно, именно поэтому её наконец можно было преодолеть.

Квартира остывала всё сильнее. Дыхание Дениса превращалось в лёгкий пар, поднимавшийся к потолку. Но ему больше не было холодно – сон укрывал надёжнее любого одеяла, унося сознание туда, где не было ни электричества, ни его отсутствия, а только покой и забвение.

Глава 2

Глава 2

Рассвет пробивался сквозь серый смог, превращая улицы в тусклое марево.

Денис проснулся, не снимая куртки. Плечи ломило, ноги окоченели. Потянул одеяло, но оно оказалось словно бумага – не грело. В квартире стояла тишина, нарушаемая лишь каплями из ванной. Конденсат собирался на трубах и стекал вниз, будто дом медленно плакал.

Вода из крана не шла. На кухне воздух застыл, как в подъезде. Денис стукнул по трубе – в ответ отозвался глухой звук, словно кашель старика. Газ уже отключили, надежды на чай не осталось. Парень съел половину холодной консервы, не чувствуя вкуса, закрыл банку и убрал в шкаф, где раньше хранились крупы. Там пусто.

Зажёг свечу, подержал руки над огнём, словно уговаривал их согреться, потом вздохнул и поправил одежду. Из прихожей взял нож – на всякий случай, и вышел. Во дворе уже шевелились силуэты: шли за новостями, как и он.

У ближайшего дома толпились люди: на стене висели свежие листы с гербовой печатью.

«Электричества нет во всём мире. Сохраняйте порядок. Правительство с народом». Прохожие читали вслух, переглядывались и нервно смеялись.

– Опять нам лапшу вешают, – пробормотал мужчина в поношенном пальто.

– А если правда? – робко спросила женщина с ребёнком на руках.

– У меня в гараже целый ящик батареек был, – произнёс мужчина средних лет, стоявший вполоборота. – Вчера проверил – все как будто умерли. И старые, и новые, и даже в заводской упаковке. Ни одна не работает.

– У меня то же самое, – отозвался другой, с усталым лицом и седой щетиной. – В радиоприёмнике сменил три комплекта. Всё мёртвое. Это не «садится», а словно внутри пустота. Будто сама энергия исчезла.

– Сначала думал – холод. Или влага. Потом разобрал фонарик. Там всё на месте, и контакты чистые, и плёнка не повреждена. А толку? Света нет.

– У соседа – аккумулятор от мотоцикла. Полный заряд был. Подключили к лампе – ничего. Ни искры. И генератор бензиновый тоже не заводится. Словно не воздухом дышим, а пустотой.

– Это не техника сломалась, – сказал первый, опустив глаза. – Это будто само электричество исчезло. Не в проводах дело, а в природе. Его больше нет. Совсем.

Молчание, возникшее после этих слов, стало плотным, как туман. Кто-то покашлял. Женщина с ребёнком отвернулась, сделав вид, что не услышала.

Разговоры сливались в гул, каждый пытался уловить крупицу истины. Сомнение мешалось с раздражением, но не только у объявления бурлили эмоции. Всюду звучали голоса, полные растерянности и злости. Москву накрыло липким чувством безысходности, которое забивалось в каждый вдох, заставляя прохожих жадно хватать воздух.

Девушка в ярко-зелёной куртке нервно выкрикивала о заговорах и просила окружающих послушать. На неё смотрели равнодушно, как на очередную сумасшедшую, каких развелось слишком много. В этих взглядах чувствовалось, как постепенно москвичи замыкались в себе, переставая верить во что-либо, кроме собственного опыта.

Денис медленно двинулся вдоль толпы, стараясь никого не задеть плечом. Мысли вернулись к родителям, давно переехавшим в благополучную Европу, и от этого сердце сжималось. Но даже эти воспоминания казались ненастоящими, далёкими, словно осколки выдуманной истории. Замедлил шаг и, чтобы себя занять, внимательно прислушался к разговорам вокруг.

– Говорят, кто-то ночью видел людей в форме, расклеивающих эти листовки, – произнёс низкий голос уличного торговца, обвешанного коробками со свечами.