Под светом Суздаля (страница 4)
– Олег, пожалуйста, – шепчет мама. – Прошу тебя, не надо. Я обещаю, что прослежу за ней как следует, только не отправляй ее из дома.
– Ир, – папа устало потирает пальцами виски. – Ты и сама понимаешь, что другого выхода у нас нет.
– Ты идиот! – кричу я, а мама крепко меня обнимает. Даже любимые духи больше не успокаивают. – Ты ничего не понимаешь!
Но он больше не смотрит на нас. Пока я заливаю слезами мамину футболку, он разрезает мясо и ест так спокойно, будто не разрушил только что мою жизнь.
V
За целую неделю мне так и не удается смириться с папиным решением. Я так зла на него, что каждый раз, когда при встрече он пытается со мной заговорить, разворачиваюсь и ухожу. Может быть, это совсем по-детски, не спорю, но… Я просто не могу поверить, что мой любимый папочка, человек, который был героем моего детства, самым близким другом долгие годы, вот так легко взял и решил от меня избавиться. И все почему? Потому что я люблю своих близких? Потому что мне для них ничего не жалко?
Всю неделю я хожу как в воду опущенная. И сегодня, когда наступил последний учебный день, которого я безумно боялась и совсем не ждала, настроение и вовсе рухнуло на самое дно.
– Но ведь все же очень просто, Элис. – Надя широко улыбается, пока мы медленно спускаемся по ступенькам к раздевалке, застряв в очереди из тех, кому не терпится покинуть школьные коридоры и наконец отправиться на долгожданные каникулы. Лично я с бо́льшим удовольствием осталась бы здесь на все лето, чем отправилась бы в эту кошмарную ссылку к бабушке! Бр-р, от одной только мысли об этом начинает трясти.
– Шутишь? – Поднимаю бровь и спускаюсь еще на ступеньку. – Просто?
– Ну да, – кивает она. – Нужно придумать план, как доказать отцу, что его идея сработала, а потом вернуться обратно к сладкой жизни!
Я фыркаю. В голове обжигающей молнией мелькает мысль – если бы не ее идиотские идеи и не моя трусость, доказывать ничего бы и не пришлось. Сейчас я готовилась бы к пляжному сезону и радовалась бы жизни!
– Да? А потом что? – вздыхаю я. – Всю жизнь ходить перед ним на цыпочках?
– Хитрить и изворачиваться, крошка. – Надя подмигивает, а затем тянет меня за руку, пытаясь протиснуться. – Мужчины слишком примитивны, и твой папочка не исключение. Ты же не думаешь, что он всю жизнь будет читать тебе нотации? Уже в следующем году ты вырастешь и упорхнешь из его гнездышка. И все, что ему останется, – грызть локти.
– Ошибаешься… В одном он прав – без его денег я ровным счетом никто.
– Не говори так, – хмурится она, а я прикусываю губу.
– Придется смириться с его наказанием. – Качаю головой, сжимая ладонь подруги чуть крепче. – Черт! Сбежать бы из дома, но…
– Не вздумай! – в ужасе шепчет Надя. – Тут при самом худшем раскладе всего три месяца, а сбежишь… Вдруг он еще сильнее разозлится и вообще лишит тебя всего, закроет где-нибудь в интернате на полном пансионе? И выйдешь ты оттуда жертвенной овечкой, готовой на все. Оно тебе надо?
Я качаю головой.
– Вот именно. А вообще, отец у тебя отходчивый. И любит тебя безмерно! Ну злится, подумаешь. Главное, что однажды отойдет. Ты, самое главное, помни, чему я тебя учила. Чтобы выжить, нужно играть, – заговорщически шепчет она. – Подстраиваться, понимаешь? Сразу он, конечно, не купится, но со временем, может, что и получится. Попробуй все же надавить на жалость. Глядишь, передумает?
– Сомневаюсь, – глубоко вздыхаю я и поправляю сумку на плече.
Раздевалка с каждой минутой все ближе, а значит, моя свобода скоро закончится. Близняшки уже убежали – мы попрощались еще на прошлой перемене, так как мама забирала их в салон для подготовки к юбилею бабушки. А вот Надя осталась со мной до самого конца, но, увы, у раздевалки и нам придется разойтись – она уже успела забрать остатки своих вещей на неделе и теперь торопится на фотосессию.
– Почему? – хмурится она.
– Мама уже пыталась, но он непреклонен. Говорит, эта поездка пойдет мне на пользу. Провидец, блин! У нас ведь были такие планы на лето, а теперь…
– Все это из-за меня… – грустно мямлит Надя. – Прости, Элис. Я… слушай, может быть, я все ему расскажу?
– С ума сошла? – Поднимаю бровь и качаю головой. – Во-первых, он не поверит… Не теперь, когда эта поездка – буквально его идея фикс. А во-вторых, тебя отмазывать он не станет. Он вообще не верит в нашу дружбу, представляешь?