– А я не хочу ни туда, ни туда.

Первой мыслью было приказать старику разобрать все это безобразие и выбросить, но кто его знает, может, в будущем нечто подобное нам и пригодится. Чуть постояв и немного подумав, я все же разродился решением:

– Так, во-первых, уберите все в гараж, вы же тут пищу принимаете. А во-вторых, переделайте так, чтобы выглядело как ванна для промывки двигателя. Когда не будете резать на нем трупы, пускай там лежат промасленные детали. Кто вообще сварил вам эту штуку?

– Гордей, – угрюмо ответил монах.

– Вы еще и его привлекли? Скорбникам понадобится очень много дров.

– Да что ты начинаешь! – недовольно и сварливо заявил старик, но нарвался на мой жесткий взгляд и замолк.

– Напомнить, куда в прошлый раз вас привели дурное любопытство и легкомысленность? И кто вас оттуда вытащил?

Со стороны сцена выглядела странно: восемнадцатилетней юнец отчитывает седого старика. К счастью, подобное мы уже проходили. Когда в прошлый раз практически на этом же месте разразился похожий скандал, отец Никодим, к которому апеллировал брат Илия, не поддержал старого друга. Мало того, предупредил, что если тот не будет слушаться меня, то вернется на крошечную конспиративную квартиру в Глниках, где отсиживался полгода после освобождения. А там беглому монаху явно не нравилось.

– Хорошо, сделаю, как ты сказал, – проворчал брат Илия и тут же нетерпеливо добавил: – А теперь мне нужен точный рисунок тех знаков, раз уж не сподобился срезать кусок плоти.

Я уже хотел огрызнуться, но тут понял, что в чем-то розмысл прав. Поэтому молча подошел к его рабочему столу и взял чистый лист бумаги. Художник из меня еще тот, но на память жаловаться грех, так что результат был очень близок к оригиналу.

Глядя на это, старик лишь хмыкнул, а затем вместо того, чтобы поделиться важной информацией, задал вопрос:

– Сам-то что думаешь?

– Много чего думаю. Вы сами говорили, что духу нужно много времени, чтобы внести постоянные изменения в тело бесноватого. А его одежда была не такой уж сгнившей, что странно, учитывая, где обитала эта тварь. И еще эти знаки…

– И что бы это значило? – тоном отца Никодима, который словно клещами вытаскивал ответы у туповатых учеников приходской школы, спросил брат Илия.

– То, что бесноватый у нас свеженький, но кто-то позаботился, чтобы дух развился очень быстро. И подселился бес в это тело не сам.

– Не будь ты так ленив, из тебя получился бы неплохой розмысл.

– Вот уж точно такого счастья мне и даром не надо, – вполне искренне отреагировал я, но брат Илия не особо обиделся. Сейчас ему было чем заняться, как и мне.

Картина вырисовывалась очень нехорошая. После того случая с запертым в книге духом-убийцей и нападением на дом Спаносов ырки у меня появились подозрения, что в городе засел колдун, которым всеми этими странности и рулит, но отец Никодим хоть и не отмахнулся от моих слов, но благочинного беспокоить не стал. Слишком мало фактов. Сейчас же ему придется что-то делать, потому что вот такое проигнорировать уже не получится.

К счастью, теперь для того, чтобы связаться с отцом Никодимом, не нужно ехать через половину города, пусть даже на собственном мобиле. После нескольких походов по разным селениям язычников у меня образовалось достаточно средств, чтобы не только оборудовать по своему вкусу новую базу, но и провести телефонную линию и наличную пристань – и прямо в жилище священника. Благо неподалеку проходила ветка связи, так что особо и не потратился. Отец Никодим сопротивлялся как мог, ведь телефон в нашем городе все еще являлся признаком богатства, а иеромонаху такое как бы не по чину. На это я заявил, что стараюсь не ради его комфорта, а дабы облегчить работу нашему странному и напрочь незаконному ордену охотников на бесноватых. Так что теперь мне нужно всего лишь подняться на второй этаж в свою комнату и поднять трубку стоявшего на столе аппарата. Но едва я протянулся к телефону, как тот задребезжал, заставив меня немного вздрогнуть.

Справившись с заминкой, я ухватился за трубку и поднес ее к уху:

– Алло, Чекан у аппарата.

И тут же услышал хорошо знакомый голос, правда был он слишком уж встревоженным:

– Алло, Степа, у тебя все в порядке? Тут звонил какой-то подьячий из городовой стражи и напугал матушку. Она даже плакать начала.

– Чем напугал? – тут же напрягся я, ощущая прилив холодной ярости.

За тетушку Агнес я порву любого – хоть дьяка, хоть боярина. Князя не потяну, но нахамлю даже ему.

– Он нес какую-то чушь о том, что ты трупы осквернял. Чуть ли не ритуалы бесовские проводил. Требовал, чтобы ты явился для объяснений.

Вот зараза! Ведь хотел же собрать свою команду, оставив на городовых лишь оцепление. Поленился, вот и вылезло. Думаю, это усатый урядник растрепал все, что было и что додумал сам. Впрочем, разборки со стражей не мое дело – пускай отец Никодим с этим разбирается.

– Але, Степа, ты еще там? – чуть ли на крикнул в трубку Дима.

– Там, – ответил я, затем поправился: – Точнее, тут. Успокой тетю Агнес. Скажи, что это недоразумение и пустяки. Я со всем разберусь. Скоро буду дома.

– Хорошо, – сбавил обороты мой друг, и его беспокойство сменилось печальным вздохом, наверняка означавшим, что он бы и сам хотел поучаствовать во всех этих недоразумениях и пустяках.

В последнее время приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы держать домашнего мальчика подальше от лихих дел. То ли в силу возраста, то ли пытаясь доказать что-то самому себе или той же Насте, он с трудом переносил свою тихую жизнь библиотекаря. Все порывался влезть в какие-нибудь неприятности. Ладно, с Димой разберемся позже, а сейчас нужно что-то делать с городовыми.

– Слушаю вас, – как-то настороженно, словно в ожидании подвоха, произнес в трубку отец Никодим.

Он все еще не привык к аппарату и относился к нему как к чему-то не совсем богоугодному.

– Это Степан. У нас тут небольшие проблемы образовались.

Я быстро пересказал ситуацию и с облегчением услышал от своего куратора уверения в том, что все решаемо и завтра он лично поговорит с кем надо. А еще изучит труп в мертвецкой и поговорит с благочинным.

Ну что же, свое дело я сделал, так что пора и отдохнуть. Дальше пусть другие вертятся. Попрощавшись с братом Илией, я подошел к мобилю и под ироничным взглядом Акиры уселся за руль. Свои водительские навыки следовало повышать, к тому же вечером транспорта на дороге было не так уж много, и небольшая поездка меня не перенапряжет.

Ведя мобиль по хорошо знакомому маршруту, я в очередной раз испытал двойственные чувства: с одной стороны, мне было неуютно и немного боязно из-за того, что огромная железная штука очертело несется по не такому уж широкому проходу между тротуарами. С другой стороны, я испытывал какое-то разочарование от черепашьей скорости, которую способны развивать местные аппараты. Хотелось разогнаться до ветра в ушах и мелькания фонарей на обочинах, но делать этого я совершенно не собирался, так что усиленно давил чужие порывы. Хорошо, что наследие чужака проявлялось все меньше и меньше. И память теперь я использовал преимущественно свою. Лишь иногда прилетало что-то из чужих знаний, когда не хватало собственных. Но порой я скучал по тем озарениям, что посещали меня не так давно. Это было сродни чуду.

Немного расслабившись, я уверенно довел мобиль до дома, но, когда выбрался на тротуар, все же вздохнул с облегчением. Акира наблюдал за мной с обычной невозмутимостью, но я научился считывать его эмоции даже без выглядывания из себя. От нихонца веяло веселой иронией. Наградив его угрюмым взглядом, я направился внутрь библиотеки. Там застал немного неожиданную картину: Виктор Дорофеевич вместо распивания чаев с тетушкой Агнес занял один из читательских столов. Нацепив на нос очки, старик увлеченно изучал какую-то книгу. А за регистрационной стойкой шушукались Фрося и Дима. Причем в картине этой парочки было что-то не так. Фрося шептала краснеющему Диме на ухо и тихо хихикала.

Похоже, со своими бесогонными делами я пропустил момент становления из мальчика мужчины, которое лихо провела эта рыжая бестия. Причем не без моего влияния. Недавно, надеясь отвлечь парня от мук неразделенной любви к нашей общей подруге, я намекнул рыжей, что неплохо бы оставить в покое меня и перенести свой игривый задор на Диму. Может, и неправильно было толкать девушку на скользкий путь распутства, но, формально говоря, невинной она уже давно не была, да и в плане распутства там нужно было тормозить, а не подталкивать. При этом нрав у девицы был легкий и гнили в ее ауре я не заметил, поэтому и взял на работу.

Со своей задачей она, похоже, справилась, но есть подозрение, что слегка перестаралась. Чтобы убедиться, я практически без подготовки, быстро выглянул из себя и осмотрел обоих. Все хорошо в моем очень полезном умении, но делать это совершенно незаметно для окружающих пока не получается. Еще секунду назад не обращавшие на меня внимания любовнички вдруг встрепенулись. Цветовые оттенки в их аурах тут же изменились, но я успел оценить и то, что было до этого, и перемены, которые тоже о многом говорили. Розовато-бурая смесь стыда и отчаяния у Димы вдруг сменилась голубым всполохом надежды. А вот затопившая ауру Фроси грязноватая дымка корысти покрылась белесой изморозью страха. Все это, конечно, говорит о многом, но выяснять подробности все же придется.

Виктор Дорофеевич тоже обратил на меня внимание. Он поднялся со стула и подошел ближе:

– Степан Романович, я еще нужен вам или можно уводить мобиль?

– Подождите меня пару минут на улице, пожалуйста.

– Хорошо, – кивнул старый водитель, с подозрением покосился на притихшую парочку и вышел из библиотеки.

Я пару секунд думал о том, как поступить, а затем решил особо не рассусоливать:

– Ефросинья, пройдите, пожалуйста, за мной.

Мне не нужно было выглядывать из себя, чтобы понять, что девушка испугалась еще больше. От игривости, которую она часто использовала как защиту и инструмент, не осталось и следа.

– Конечно, Степан Романович.

– Степа, мы тут… – попытался вклиниться Дима, но я лишь качнул головой, останавливая его рыцарский порыв, и тихо спросил:

– Как там тетушка Агнес?

– Выпила микстуру от нервов и легла спать, – успокоил меня Дима, тут же переключившись на правильный настрой.

Я кивнул и попросил:

– Подожди меня тут. Нам с Ефросиньей нужно кое-что обсудить наедине.

Акира по-прежнему стоял у двери и уходить в свой подвал явно не спешил. Качнув головой, я пригласил девушку следовать за мной и отошел в дальний угол библиотечного зала. Обширное пространство и особенно наличие стеллажей с книгами позволяло поговорить без лишних ушей.

Наша помощница изобразила из себя святую невинность и уставилась в пол, перебирая пальцами края передника.

– Я так понимаю, вы сблизились с Дмитрием.

– Да, но вы же сами говорили, что это… не возбраняется.

Умная девочка. Не сказала, что я ее к этому подталкивал.

– И теперь вы хотите получить награду за этот подвиг. Строите планы на совместное будущее?

– А если я его люблю?

– Не любите, – спокойно и даже печально возразил я, глядя в глаза девушки, набравшейся смелости и решительности отстаивать свои интересы и право на лучшую жизнь.

– Вы не можете этого знать.

Хорошее дело решительность, но иногда она ведет к беде, особенно когда хочешь получить то, что тебе не принадлежит.

– Могу, – холодно ответил я и на короткое мгновение выглянул из себя.

Я действительно знаю, как выглядит любовь. Видел, когда Дима смотрел на Настю. Это был чистый искрящийся свет, заполняющий ару. Иногда там было много пламени желания, но муть корысти этот свет выжигает начисто. Мое чтение аур сродни гаданию по кофейной гуще: больше догадки, чем уверенное понимание, но чистую эмоцию ни с чем не спутаешь.