Не знаю, как меняется в подобные моменты мое лицо, но если впечатляло даже такого отморозка как Рвач, то хрупкую, хоть и битую жизнью, Фросю пробрало до мозга костей. Нехорошо так пугать беззащитную девушку, но сейчас я действовал для ее же блага. Если не осознает пагубности выбранного пути, может вылететь с работы, а такие условия, как у нас, она вряд ли где найдет. Запал девушки ожидаемо тут же пропал. Она опустила взгляд и задрожала.

– Успокойтесь, Ефросинья. Если не будете глупить, все останется по-старому. Вы помогли моему другу, и я вам за это благодарен. Вы заслуживаете вознаграждения.

Фрося тут же еще раз показала, что она девушка умная, и затрясла головой так, что рыжие кудри разлетелись в стороны.

– Ничего не надо. Дмитрий Леонидович мне симпатичен, и я рада была с ним… – Чуть замявшись, она использовала подсказанный мною термин: – Сблизиться. И я не шмара какая, чтобы быть с кем-то за деньги.

Умница. У нас она заработает намного больше, чем щедрое, но одноразовое вознаграждение. И все же за ее аурой придется присматривать.

– Я верю вам. Как и понимаю желание обеспечить безбедное будущее, но свое счастье на чужом несчастье не построишь. Слышали такую поговорку?

Девушка снова уставилась в пол и ответила выразительным кивком.

– Вы ведь знаете, кого на самом деле любит Дмитрий Леонидович?

Еще один кивок показал, что она все прекрасно понимает.

– Хорошо, сейчас идите домой. Трамваи еще ходят. Но если думаете, что возвращаться так поздно будет опасно, вызовите пролетку. Я оплачу.

И тут Фрося горделиво вскинула голову, прямо посмотрев мне в глаза:

– Я не такая неженка, как вы думаете, и ночной поездкой на трамвае меня не испугаешь. Думаете, кто обо мне заботится там, где я живу? А у нас на районе таких обходительных мужчин, как Дмитрий Леонидович, днем с огнем не сыщешь. Я могу идти, Степан Романович?

– Можете, – ответил я, сдерживая улыбку.

Похоже, меня она обходительным не считала. Впрочем, я и не претендовал на это звание.

Фрося прошла мимо стойки с гордо вздернутым носиком, даже не посмотрев в сторону Димы. Мой друг дернулся остановить ее, но наткнулся на мой ироничный взгляд и печально вздохнул. Значит, я не ошибся в своих оценках, и он действительно тяготился этой связью. Как оно будет дальше неясно, но в одном не было никаких сомнений: мне нужно поговорить с другом по душам и в другой обстановке, которая не станет давить ему на мозги. Сразу вспомнил, что давно обещал сводить его в «Омут», но все не выдавалось случая. К тому же я собирался наведаться в трактир ушкуйников, чтобы что-то решить с командой охотников на бесноватых и прикинуть, кого туда можно позвать. С оплатой проблем, скорее всего, не будет. Князь убедился в моей эффективности, а от безденежья он точно не страдает.

Конечно, сейчас оставлять тетю Агнес в доме одной не самая разумная идея, так что я посмотрел на нихонца и попросил:

– Ота-сан, мы с Димой сейчас отправимся в «Омут», присмотрите здесь за тетушкой?

– Хай, – коротко кивнул сэнсэй, но при этом выразительно посмотрел сначала на меня, а затем на Диму.

– Мы справимся, учитель.

На мое заявление он отреагировал максимально невозмутимо, но я чувствовал его беспокойство. Похоже, бывший самурай привязался ко всей нашей компании больше, чем собирался.

– Не опозорьте меня, – назидательно произнес нихонец и величаво прошествовал в свой подвал.

Теперь за тетю Агнес можно не переживать. Учитель будет на чеку, и вряд ли кому-то удастся проникнуть в дом незамеченным. Дима тут же побежал переодеваться, потому что его образ интеллигентного библиотекаря в логове ушкуйников вряд ли воспримут с пониманием. Мне тоже пришлось сменить одежду. Чуть подумал и решил не использовать свой старый модный костюм, а оделся в комплект для выхода в походы. Может, днем на улицах Пинска он и выглядел бы немного неуместным, но вечером в «Омуте» собираются ребята, разодетые куда колоритнее. Когда я впервые оказался там, из чужой памяти всплыло слово «стимпанк», совершенно неизвестное в нашем княжестве.

Так как на улице нас дожидался Виктор Дорофеевич, переодевался я быстро, но все равно спустился на первый этаж позже Димы, который нервно переступал с ноги на ногу. Одет он был не так выразительно, как я, но тоже с намеком на походный стиль. Правда, немного портила впечатление новизна его наряда. На это я ничего не сказал, лишь едва заметно улыбнулся:

– Ну что, готов к приключениям? Или может, ну их на фиг? Зачем тебе синяки на такой симпатичной мордашке?

Произнося эту шутку, я понятия не имел, что она станет пророческой.

Виктор Дорофеевич дождался, пока мы усядемся на заднее сиденье, и спросил:

– Куда едем?

– До ближайшего извозчика, – ответил я, не желая лишний раз утруждать старика.

– А дальше? – уточнил он.

– Дальше в «Омут».

– Ну так чего рассусоливать? Сам отвезу, заодно прокачусь по ночному городу. Засиделся я дома.

Так мы и сделали. Через пятнадцать минут довольно лихой поездки по почти пустым улицам мобиль остановился у каменной громады двухэтажного трактира. Из открытых по случаю теплой погоды окон доносился многоголосый гомон, в котором иногда прорезывался смех и громкие споры. Ни музыки, ни женского визга в «Омуте» не любили, так что тут собирались, исключительно чтобы пообщаться на деловые и не очень темы в сугубо мужской компании.

Такого понятия, как будний день, у ушкуйников не существовало, были лишь периоды походов, когда они находились далеко отсюда, и время отдыха, проводимое весело и ярко. Так что пустым «Омут» не бывал почти никогда. Надеюсь, для нас найдется отдельный столик.

Мечтать не вредно – как только мы вошли в трактирный зал, стало понятно, что он забит под завязку, так что сразу направились к стойке, за которой возвышался седой ушкуйник, уверенно руливший всем местным бедламом.

– Мое почтение, Василь Петрович, – поздоровался я с трактирщиком.

Почти все называли его Петровичем, многие обращались на «ты», но я вел себя подчеркнуто вежливо и видел, что ему это приятно.

– Степан Романович! – широко улыбнулся бывший ушкуйник, но тут же чуть нахмурился, увидев рядом со мной Диму.

Я поспешил представить своего друга, чтобы сразу прояснить ситуацию:

– Василь Петрович, это Дима – береговой нашей ватаги.

Хмурость медленно сошла с лица трактирщика, и он солидно кивнул, приветствуя нового гостя:

– Береговой, конечно, не боевой ушкуйник, но человек тоже важный и нужный.

– Мое почтение, Василий Петрович, – повторил за мной сиплым голосом Дима и поклонился в нихонской манере.

Трактирщик улыбнулся, но явно понял, откуда тут растут ноги. Наш наставник в «Омуте» появлялся редко, но его заморочки знали многие.

Береговыми у ушкуйников называли завхозов ватаги – тех, кто помогал готовиться к походам и заботился об остающемся дома добре. Я не соврал ни на йоту – Дима действительно активно участвовал в делах нашей маленькой компании и приносил много пользы. Правда, в обычных ватагах береговыми становились либо покалеченные, либо слишком старые для походов ватажники. Такие как тот же Василь Петрович. Но то дело капитана – кого и на какую должность назначать, и лезть в чужие расклады никто не станет.

Трактирщик заметил мой растерянный взгляд в зал, хитро улыбнулся и подозвал полового:

– Проводи капитана к боковому столику.

Лично я мог бы пойти на второй этаж, но Диме там делать нечего. Шустрый парнишка лет пятнадцати от роду провел нас в сторону выхода с кухни. Неподалеку от двери действительно обнаружился небольшой столик, прижавшийся к стене. Большую компанию за него не усадишь, а вот двоим будет вполне комфортно. Тут никто не стал заморачиваться табличкой «занято», как в трактирах подороже или ресторанах, просто убрали стулья, а сверху поставили ящик с пустыми бутылками. Половой быстро унес ящик на кухню и вернулся с двумя простыми, но надежными табуретами. Затем выслушал наш заказ.

Из-за расстройства тетушки Агнес меня дома не покормили, так что я заказал к пиву изрядную порцию печенного на углях мяса. А вот Дима ограничился вяленой рыбой. Он-то был накормлен, да и вряд ли свалившиеся на него события способствовали аппетиту. Казалось бы, поговорить по душам, когда вокруг куча народа, не получится, но в этом-то и прелесть подобных мест. Никому ни до кого нет дела, да и гул голосов служил неплохой шумоизоляцией.

– Я так понимаю, ты у нас больше не мальчик? – не стал я ходить кругами и спросил в лоб.

– Как-то само собой получилось, – краснея ответил Дима. – Сегодня матушка перед дневным сном попросила Фросю отнести старые шторы в чулан. Я вызвался помочь, а там как-то внезапно все и вышло. Получается, я изменил Насте, – ошарашил меня Дима неожиданным выводом.

– Это каким таким боком?

– Ну я же говорил ей, что люблю, а сам…

– А сам нарушил слово, которое дал самому себе. Плохо, конечно, но изменой тут даже не пахнет. Предательство – это когда ты обманул доверие и ожидания близкого человека. Думаешь, Настя надеялась, что ты навеки будешь не просто ее другом, но и девственником, даже когда она выйдет замуж? Мы тоже друзья, ты же не считаешь, что предал меня?

– А у тебя с Фросей что-то… – тут же встрепенулся он.

– Ешки-матрешки, Дима! Ничего у меня с Фросей не было и быть не могло. Не нужно заморачиваться. Ты у нее далеко не первый, в любви ей не признавался. Или я ошибаюсь?

Дима яростно затряс головой, а затем для ясности добавил:

– Не признавался. И что мне теперь делать?

– Ну, уж точно не жениться. Если хочешь продолжить, старайся думать, что говоришь и обещаешь. На подарки не жадничай, но не морочь девочке голову намеками на будущее.

– Да не хочу я продолжать! – вскинулся Дима и покраснел. – Сложно это.

Да уж, действительно сложно, для меня тоже, особенно после того, как расстался с Элен. С ней было просто и ясно, а сейчас куда напряжнее. Хорошо хоть моя бывшая любовница помогла – через свою модистку нашла вдовушку, которая зарабатывала стиркой и с трудом содержала двоих детей. Элен даже сумела обернуть все в красивые слова: мол, молодая и пока еще вполне красивая вдова бедствует и уже подумывает о том, чтобы пойти работать в публичным дом. Так что стать содержанкой молодого капитана ей будет за счастье. Я в этом уверен не был, и первые встречи Верой прошли очень неловко. Затем как-то свыклись. Не идти же обоим в тот самый бордель, правда с разными целями. Для Димы подобного я тоже не хотел, потому и затеял все это дело с Фросей. Прав или нет, время покажет.

Веру я своим вниманием старался не утруждать, но содержание платил исправно. Даже если найду себе зазнобу или женюсь, не перестану это делать – не смогу оставить без помощи не столько саму любовницу, сколько ее детей. Мать-содержанка – это, конечно, плохо, но мать-проститутка куда хуже. Тряхнув головой, я вынырнул из воспоминаний и с серьезным видом посмотрел на Диму:

– Если не хочешь продолжения, можешь сам ей сказать, а можешь ничего не говорить. Я уже пообщался. Она девочка умная, поймет. А там как получится.

И только тут я запоздало понадеялся, что произошедшее не приведет к беременности, но вслух ничего не сказал, чтобы не пугать друга еще больше.

Мы несколько минут просидели молча, поглощая закуски и прихлебывая пиво. Я уже собирался задать Диме пару вопросов по нашим ушкуйным делам, но не успел: рядом остановился невысокий, броско одетый парень и посмотрел на нас сверху вниз:

– А кто это у нас тут? Лихой капитан Проходимец, но почему-то без няньки. Да еще и какого-то сладенького мальчика с собой притащил.