Милан не сдержался и сделал резкое движение, но Андра уже отошла от него на шаг. Рот у нее был открыт. Он сам в шоке лишь пожал плечами. Одна только абсурдно высокая, к тому же неровная сумма (за девочку, которую он даже не знал), была доказательством невменяемости звонившего.

– Да, некоторые люди считают меня психопатом. Но это не имеет значения. Сумасшедший ли я или осознаю последствия своих действий: я убью девочку, если не получу от вас выкуп до 20:15 в понедельник.

Теперь рассмеялся Милан. Эхо разнеслось по пустой вилле криком кошки, которой наступили на лапу.

– Не считая того, что я не смогу наскрести даже 162 евро, какие уж там тысячи, почему я? Какое, черт возьми, отношение я к этому имею?

После короткой паузы шантажист сказал:

– Я же сказал, вы сами во все ввязались. Это мог быть любой, видевший сегодня девочку на заднем сиденье. Но вы единственный, кто отреагировал. Мы часами ездили по кругу, мимо так называемых ближних. Все оставались равнодушными или безразличными. Только вы – нет.

Милан в изумлении переложил трубку к другому уху.

– И за свое небезразличие я должен платить?

– А кто еще?

Он постучал себя по лбу.

– У вас не все дома. Я кладу трубку и звоню в полицию.

Мужчина рассмеялся:

– И что же вы им скажете? Что незаконно проникли в дом, который не принадлежит ни вам, ни мне и уже много лет не может найти покупателя из-за асбеста в кровле? Если хотите зря потратить свое время, пожалуйста. На вашем месте я бы лучше подумал, как достать деньги. Кстати, меня зовут Якоб. А вас?

– Почему я должен представляться?

– Мне кажется, гораздо вежливее, если мы будем обращаться друг к другу по имени.

– Никаких разговоров больше не будет.

– Боюсь, это не так. Дайте мне ваш номер мобильного.

Милан помотал головой:

– Ни за что. Все это меня не касается. Я не собираюсь играть в ваши психологические игры. Я…

Душераздирающий крик, громкий и мучительный, прорвался по проводу и оглушил Милана так, что он ощутил боль даже в зубах. Андра, стоявшая на расстоянии метра, тоже его услышала и в ужасе уставилась на Милана.

– Что это было? – спросил Милан, хотя догадывался, какой последует ответ.

– Признак жизни, – ответил похититель. – Девочка пока дышит. Но это очень изменчивое состояние. Так что, пожалуйста, – мужчина нетерпеливо прищелкнул языком, – скажите мне наконец ваше имя и дайте номер телефона. Если, конечно, не хотите, чтобы я степлером всадил ей вторую скобу в палец.

15

Зои

Они солгали.

– Мы ничего тебе не сделаем, – сказали они ей. – Просто поиграем в одну игру.

Это было таким же обманом, как и костюм Якоба, который он купил для этой аферы, чтобы произвести нужное впечатление на Милана, если тот будет за ним наблюдать. Как и искусственные зубы этого псевдожиголо, который, на взгляд Зои, был слишком молод для ее матери. Со своей фальшивой улыбкой, фальшивым загаром и фальшивыми имплантами, которые ему пришлось вставить после драки в баре.

Только его имя Якоб было настоящим – настолько этот кретин был уверен, что в конце уберет всех свидетелей.

Что выйдет сухим из воды.

И как только все могло зайти так далеко? Почему она давно не сбежала?

«Я бестолковая и трусливая».

Поэтому она сейчас лежала здесь, с окровавленным большим пальцем: в нем все еще торчала скоба, которую подонок загнал пневматическим степлером ей под ноготь.

Зои проклинала Якоба, который ни за что не оставит ее в живых, когда все закончится.

Это было понятно даже ей.

Мисс Причуда или Странная Зои, как одноклассники называли ее в школе.

Когда Якоб оставил ее одну – разумеется, не обработав рану, – она кое-как обмотала палец куском грязной простыни, чтобы остановить кровь. В трейлере, где ее заперли, ничего другого она не нашла. Эта уродливая, покрашенная мерзкой водоэмульсионной краской развалюха словила бы косые взгляды даже на свалке металлолома.

– Аххх! – Сидя на клетчатом угловом диванчике автофургона, Зои стянула ткань с пульсирующего пальца. От одного этого движения боль пронзила ее левую руку от ладони до самого плеча. Кровь была повсюду. Слишком много, чтобы разглядеть серебристое ребро скобы в ногтевом ложе. Поэтому Зои засунула большой палец в рот и начала сосать, как маленький ребенок.

«Черт, я снова оказалась набитой дурой».

Уже в начальной школе над Зои смеялись из-за того, что она соображала медленнее, чем другие в ее возрасте. Просто у нее в голове одновременно роилось столько мыслей, что ей приходилось останавливаться, чтобы их отсортировать.

И вообще, как можно изучать узор на панцире жука-короеда, пролетая мимо него, как резиновый мячик. Какой смысл торопиться по жизни, если в конце тебя никто не ждет?

Глупая и умственно отсталая – считало большинство, когда она замолкала в середине предложения, потому что в голову ей пришла очередная идея. И в первую очередь, Линн.

Окружной врач на год отсрочил зачисление Зои в школу, по этому поводу ее мама произнесла на седьмом дне рождения дочери речь, которую завершила словами: «Зои не глупая. Просто у нее не очень получается думать».

С тех пор она никогда больше не называла ее мамой, мамочкой или матерью. Только по имени.

Если вообще как-то называла.

Зои вытащила большой палец изо рта. Наконец она увидела алюминиевую скобу, пусть и на секунду, потому что кровь снова хлынула из раны. Зои все равно постучала указательным пальцем правой руки по месту, где болело сильнее всего, что вызвало новую волну боли до самого плеча.

А что будет, если она попытается вытащить скобу из раны своими обкусанными ногтями?

«Черт! Сама виновата. Я сама во всем виновата».

Конечно, было глупо доверять Якобу. Садиться к нему и Линн в автофургон. Идти в пустую виллу. Верить обещанию, что они ей ничего не сделают.

Странная Зои.

Хотя все они ошибались в одном пункте.

Возможно, Зои требовалось больше времени на какую-то мысль, с которой другие справлялись гораздо быстрее. Зато она думала тщательнее. И страх подстегивал ее мыслительные процессы. Не скорость, но интенсивность.

Когда Зои было страшно, когда на затылке выступал холодный пот (как сейчас), ей в голову приходили идеи, о которых другие даже мечтать не могли.

Например, оставить шифр на фотографии. Для этого она воспользовалась дурацким снимком из своей сумки и карандашом для подводки глаз.

Разумеется, она могла написать на нем простое сообщение. Как на листке в автомобиле.

«Помоги мне. Это не мои родители».

Но если бы Линн или Якоб это обнаружили, то одним ударом в висок – так они перетащили ее, потерявшую сознание, из виллы в автофургон – она бы не отделалась.

Нет. Шифр был безопаснее.

Поэтому Зои снова прикинулась истеричным маленьким ребенком.

– Я больше не буду участвовать в вашем дерьме! – крикнула она и убежала. Отлично понимая, что сбежать все равно не удастся. Но зато выиграла время. Несколько минут она оставалась одна – по счастливому стечению обстоятельств, в библиотеке виллы, где и оставила сообщение рядом с древним телефоном. И теперь надеялась, что ее спаситель сможет расшифровать цифры на обратной стороне.

«Он должен это прочитать», – подумала Зои и заплакала от боли, страха и тошноты, когда почувствовала, как Якоб завел мотор трейлера.

Что между тем было неплохо, потому что включилась печка. Даже за то короткое время, которое потребовалось Якобу для звонка с угрозами, холод протянул свои ледяные лапы и завладел автофургоном изнутри. Однако Зои знала, что километры последнего в ее жизни пути уже сочтены. Осталось недолго, прежде чем люди, которым она доверяла, убьют ее.

Якоб. Линн.

Господи, Линн!

Когда трейлер тронулся с места, Зои закрыла глаза и сконцентрировалась на пульсации в левом большом пальце. Она прижала обкусанный ноготь указательного пальца к ране, в самый центр боли.

И, громко всхлипывая, думала о своем последнем шансе.

«Дорогой Боженька, пусть он прочитает и поймет мое сообщение».

От этого зависела ни больше ни меньше жалкая жизнь.

16

Милан

Когда бы Милан ни навещал своего отца в доме престарелых рядом с парком «Косулий луг», в первый момент у него возникало чувство, что он заходит в уменьшенную версию их старой квартиры в районе Веддинг. Здесь пахло его юностью, ни с чем не сравнимой смесью полироля, парфюма и табака, которая за многие годы въелась в несокрушимую мебель: массивный обеденный стол, подходящий по цвету к шкафу из древесины ценной породы, кожаный гарнитур, двуспальную кровать с латунной рамой. Только сейчас гостиная, спальня и столовая вынуждены были соседствовать в одном помещении. Больше Милан и Курт позволить себе не могли. Только не на скромную пенсию завхоза, которую получал его отец; не говоря уже о смешном пенсионном обеспечении, которое перед смертью заработала Ютта как уборщица.

Даже эта маленькая комнатка – хотя и с балконом, выходящим на парк, – была бы им не по карману, не подскажи Андра Милану, что бывшим сотрудникам больниц полагается скидка в роскошном доме престарелых в районе Николасзе. Андра знала об этом, потому что здесь находилась мать Халка. Таким образом, отец Милана и мать его работодателя стали фактически соседями.

– Хорошо, что ты пришел, – сказал отец, и это было не единственное, что выбило Милана из колеи.

«Он меня ждал?»

Милан явился без предупреждения, к тому же в неприемные часы, что едва не привело к грубому конфликту с охранником. Тот требовал, чтобы Милан внес себя в список посетителей, что якобы было обязательно после двадцати часов.

Чушь какая-то.

Сымитировать подпись Милан еще смог бы, но написать фамилию, дату и время?.. С тем же успехом охранник мог просить его пожонглировать горящими бензопилами. Первым порывом было вытащить его за полиэстеровый галстук из стеклянного ящика у входа и расписаться кулаком на лице.

Но потом Милан испугался самого себя.

Приступ ярости?

Абсолютно нетипичная для него реакция. У Милана никогда не было проблем с самообладанием. Он настолько научился не привлекать к себе внимания, что уходил от конфликта еще до того, как для него возникал повод. Но странные события этого дня не прошли для Милана бесследно. Он буквально заставил себя отделаться от охранника одной из своих стандартных отговорок:

– Послушайте, месяц назад я перенес стрептококковую инфекцию. Не волнуйтесь, это уже не заразно, но у меня осталось редкое осложнение. Ревматизм. Я с трудом могу пошевелить пальцами. Это настоящий ад.

– Кому вы рассказываете. – Охранник с пониманием кивнул и рассказал о своих проблемах со спиной. Через минуту он заполнил формуляр за товарища по несчастью и пропустил Милана наверх.

Его отец, на удивление, не смотрел в постели «Кто хочет стать миллионером?», а сидел на полу в позе лотоса. Вокруг него лежали многочисленные фотографии, которые он вытащил из старого фотоальбома. На всех была изображена одна и та же женщина. Ютта, первая и единственная любовь Курта, которая слишком рано и абсолютно бессмысленно ушла из жизни.

– Что ты там делаешь? – спросил Милан и подошел ближе.

К его удивлению, в глазах отца стояли слезы. В первую секунду он испугался, что забыл годовщину смерти матери, но она наступит только летом – уже в пятнадцатый раз.

Какая ирония судьбы.

Все думали, что Куртик будет первым. Остеопороз, гипофункция щитовидной железы, ожирение печени, искривление позвоночника, повышенное давление… Перечень его заболеваний и факторов риска уже в молодые годы был длиннее, чем список покупок большого семейства.