Вопреки горячему соседству, выспалась я не просто прекрасно, а изумительно! Тело было полно сил и фантазий на вполне определённую тему. Ринар тихо сопел в макушку, а я лежала, откинувшись на него, в кольце тяжёлых рук. При этом одна его рука вполне по-хозяйски расположилась на груди, и тонкая ткань сорочки совершенно этому не препятствовала.

Я развернулась и устроилась у него на плече, закинула ногу на бедро и затихла. Мне было отчаянно, невероятно хорошо, я даже снова задремала, погружаясь в предрассветную негу.

Следующее пробуждение оказалось не таким приятным: я услышала, как хлопнула дверь в гостиной, мысленно произвела инвентаризацию раскинутых по кровати частей тела и с толикой удовольствия осознала, что Ринар ещё тут и приобнимает меня левой рукой. Кто тогда закрыл дверь? От этой мысли я вскинулась, путаясь в одеяле и конечностях, переполошила своего ночного охранника и с ужасом уставилась в широко распахнутые полные восторга глаза Салли.

Губы служанки слегка подрагивали, глаза увеличились до размеров блюдец, а руки держали поднос с завтраком, судя по единственной кружке, на одну персону.

– Солнечного утра, Салли. Принеси ещё один завтрак и имей в виду, что, начиная с этого момента, завтрак должен быть на двоих.

Переведя полные торжества глаза на императора, служанка важно кивнула, набрала воздуха в лёгкие и гаркнула:

– Солнечного утра, Ваше Величество. Ещё какие-то пожелания или распоряжения?

– Да, скажи моему камердинеру, чтобы принёс сюда несколько комплектов одежды и белья.

– Салли, если кто-то узнает о том, что император… охраняет меня лично по ночам, то я тебе уши надеру и возьму другую горничную. Это понятно?

Я грозно сдвинула брови, но боюсь, что на пунцовом от стыда лице свирепое выражение не удалось. Вот и Салли явно не прониклась.

– Камердинеру и господину Маррону говорить можно, – добавил Ринар.

– Господин Шаритон послал за госпожой Алиной.

– Хорошо, неси еще один завтрак и одежду, а Шару передай, что мы скоро придём. Где нас ждут?

– В гостевых покоях господ Д´Вельсордов. Это на этаж ниже, третья дверь от лестницы по правую руку.

– Спасибо. Беги!

Салли, распираемая такой новостью, пулей вылетела из покоев, а я со стоном зарылась лицом в грудь Ринара.

– Солнечного утра, ягодка. Не ожидал, что ты будешь так очаровательно смущаться.

– Доброго утра, Ринар. Если будешь дразниться, то получишь подушкой по лбу.

– Моя прелестная невеста предпочитает приступать к угрозам с утра пораньше?

– Слушай ты, амбидекстр, для тебя, может быть, это и привычно, а я ещё ни разу не просыпалась в компании и под пристальным взглядом посторонних.

– Если хочешь, то я распоряжусь, чтобы завтрак оставляли в гостиной, а дверь в спальню будем держать закрытой.

– А ты, я смотрю, намылил лыжи тут прописаться?

– Если я верно уловил смысл и интонацию, то да. Кстати, ты светишься.

– Что?

– Волосы переливаются огнём. И сама светишься изнутри. Знаешь, я дурак, что раньше не понял, что моя пара может быть только такая. Огненно-прекрасная.

Вот что значит умелая работа с возражениями. Только я успела открыть рот, чтобы опротестовать его самовольное внедрение на мою территорию, как одним комплиментом он разнёс в пух и прах всю мою решимость спорить, а затем закрепил успех страстным поцелуем. Надо отдать должное магическому зубному порошку – во рту было приятно и свежо даже после ночи, и ничто не помешало нам предаться взаимным ласкам.

Целоваться в постели с полуголым мужчиной оказалось не просто приятно, а умопомрачительно и головокружительно хорошо. На какое-то время я вообще забыла, кто я и где, отдаваясь на откуп его требовательным губам и горячему языку. Мои ладони сами исследовали территорию возможной оккупации – бархатисто-гладкую смуглую кожу, упругие мышцы, широкие сильные плечи. Его руки, кстати, вели себя более целомудренно: обосновавшись у меня на затылке и пояснице, они лишь прижимали крепче к твёрдому мужскому телу.

Повторное появление Салли стало огромным сюрпризом, примерно как снег в декабре для коммунальщиков. Краем сознания я предполагала что-то подобное, но никак не ожидала, что это случится именно с нами и именно сейчас. Ринар отпустил её жестом, подтащил к кровати столик, поставил туда оба подноса с завтраками и даже меня умудрился пересадить поближе к еде. Я всё ещё витала в состоянии эротической прострации, не отрывая глаз от его движений и сладко замирая, отмечая каждую чёрточку.

Ну как так может быть, что ещё вчера утром я отчаянно обижалась на этого предателя, а сегодня дрожу от каждого прикосновения? Карина шутила, что пока я стояла в очереди за большой грудью, гордость раздавали где-то ещё. Я начинала думать, что она права. Амбидекстр, кстати, времени зря не терял и ел с огромным аппетитом, при этом не забывая подкармливать самыми лакомыми кусочками и меня.

– Ринар? Как твой резерв?

– Полон, как и твой, хотя засыпала ты практически пустая. Я хотел предложить немного пополнить его, но побоялся спугнуть тебя. Получилось даже лучше, по крайней мере, можешь колдовать без опаски – ночью всё восполнится обратно.

– Я не умею колдовать. Только недавно научилась ощущать свой резерв.

– Мы займёмся этим вопросом. Неудивительно, что тебе приходится сложно. Шар говорил, что в вашем мире даже он колдовал с трудом. Портал пришлось пробивать с этой стороны по маякам.

– Ты правда теперь собираешься ночевать со мной? – от волнения я скатилась на невнятный шёпот, но Ринар меня понял.

– Если не прогонишь, – он неожиданно игриво боднул меня головой в бок, завалив на постель и нависая сверху. – Мне ещё ни разу не было так хорошо, как сегодня. Даже не знаю, как я продержусь до первого дня лета.

– А почему нужно держаться до первого дня лета? Это же почти три месяца… Разве нельзя пораньше пожениться, если мы захотим?

– Мне нравится твой настрой, ягодка, но для свадеб подходят лишь первые дни сезона – у нас женятся только четыре дня в году.

– А как же гости? Если им нужно на несколько свадеб одновременно?

– Свадьба – это большое событие, поэтому его празднуют вместе, приглашая как можно больше людей. Гуляния в эти дни проходят во всех городах и сёлах. Даже в тех, где нет новобрачных.

– А подарки?

– Подарки могут делать боги. Но, как правило, только один раз.

Я невольно тронула пальцами серёжки, подаренные богиней.

– То есть у нас подарков не будет?

– Обычно такими вещами занимается богиня Жизни, она же богиня Плодородия и Любви. Тебе она ничего не дарила?

– Нет вроде бы.

– Ну тогда и переживать не о чем.

– Я всё-таки не могу понять, почему у вас есть боги, они приходят на зов, забирают жертвы, дарят подарки, но им никто не поклоняется. Это странно.

– И чего в этом странного? Есть и есть. Солнце восходит каждый день по утрам, благодаря ему возможна жизнь, но никто не думает ему поклоняться. Какой смысл поклоняться чему-то, что составляет часть мира? И как тогда выбрать то, чему поклоняться не стоит? Стоит ли благодарить море за его дары, землю за её плоды, магию за её возможность, воздух за дыхание? Боги – всего лишь часть мира, такая же, как и всё остальное. И от них лучше держаться подальше, поверь мне на слово.

– А в нашем мире люди поклонялись и солнцу, и морю… А богам поклоняются до сих пор.

– Странный у вас мир, конечно, – дипломатично заметил он.

Задумавшись, я вернулась мыслями обратно к тому, о чём хотела спросить.

– А до свадьбы нам нельзя? – я старалась выглядеть расслабленно-равнодушной, но всё равно покраснела и смутилась.

– Нет, ягодка моя, императрица должна быть невинной, иначе ритуал не завершится. Обычно невинность для брака не требуется, но один из моих предков так своеобразно проклял наш род. Усилил магию и наложил такое условие на сочетание браком для старшего в роду. Так что да, придётся подождать. Но не расстраивайся, – зашептал он на ухо самым бесстыдным образом, – я найду, чем тебя порадовать.

В качестве подтверждения своих намерений радовать Ринар легонько прикусил мой сосок, пустив по телу разряд удовольствия и волну мурашек.

– Ты обещал не приставать!

– Вчера обещал, вчера не приставал, – отрезал амбидекстр.

– Обещай не приставать в этом месяце.

– Могу пообещать не приставать сегодня.

– Два месяца!

– Неделя.

– Три месяца.

– Ты неправильно торгуешься, ты в курсе? Хорошо, я согласен на месяц, не больше.

Пришлось тоже соглашаться. Кажется, я продешевила, но момент уже был упущен.

– Тогда слезь с меня!

– Да я к тебе даже не прикасаюсь! – он приподнялся на локтях, и между нами действительно оказалась пара несчастных сантиметров пространства.

– Нас ждут, иди одевайся.

– Ты ещё не доела.

– Я могу доесть сама!

– Спорное утверждение. Кроме того, я должен проследить, чтобы ты не поперхнулась. И чтобы еду никто не отобрал.

– Тут только ты!

– Ну так я прослежу, чтобы я не отобрал.

Рассмеявшись, я пихнула его в плечо и занялась завтраком вплотную, иногда бросая на Ринара косые взгляды. Он же по-военному быстро собирался, останавливаясь только для того, чтобы выхватить губами у меня из пальцев какой-нибудь особенно аппетитный кусочек. Я сопротивлялась, как могла, но малая весовая категория не позволила отстоять ни толстенький бутерброд с солёной рыбкой, ни три сырных канапе с кусочком экзотичного фрукта, ни половинку сдобной булочки с повидлом.

– Так, амбидекстр, ну-ка прекращай! – возмутилась я.

– Это я ещё следил, чтобы у тебя еду не воровали. Без меня вообще осталась бы голодная. Но никакой благодарности, – притворно возмутился он.

– Вот твоя благодарность!

Я с размаху всунула ему в рот очередную булочку с повидлом так, чтобы сладкая начинка размазалась по лицу.

– Покушение на императора!

С грозным, перемазанным лицом он настиг меня на другом конце кровати и коварными щекотливыми методами вынудил слизать всё повидло, доесть булочку и молить о пощаде. Ещё какое-то время мы самозабвенно целовались, и если бы не Ринар, то я бы из постели точно не вылезла.

Платье сегодня у меня получилось невероятно фривольным и обтягивающим, с открытыми плечами и узкой юбкой, расклешённой от колена. Переизбыток сил дурно сказывался на Ованесе, поэтому цвет получился ярким и вызывающе-алым. Колечко на пальце тоже довольно сияло. Видимо, не я одна ночью присасывалась к чужому резерву.

Ринар пытался просить меня переодеться, но я язвительно заметила, что других платьев мне не предоставили, что заставило императора смутиться и даже, возможно, устыдиться. Но это не точно.

До сих пор сомневаюсь, есть ли у него вообще стыд и совесть, или всё сгорело в магическом огне.

Глава шестая, о том, что забыла я, и не забыли другие

Выходя из комнаты, я впервые поймала себя на том, что вот сейчас – в эту секунду – я абсолютно и безоговорочно счастлива. Мне было так здорово, что я натуральным образом светилась, по крайней мере, локоны, падающие на плечи, мерцали мягким свечным светом, а улыбка рвалась из глубины души и намертво прилипала к зацелованным губам. Хотелось кричать и петь от счастья, танцевать, а ещё никогда и ни за что не выпускать Ринара из поля зрения, а лучше даже из рук.

Его Величество шёл рядом и тоже искрился радостью, то ли его так пробрало от моих эмоций, то ли сам по себе остался доволен прошедшей ночью, но скроить суровую физиономию у него тоже никак не получалось, а вся мимика, которая сопровождала эти попытки, только добавляла мне весёлости.

В итоге к дверям покоев Янины и её семьи мы подошли улыбающиеся, счастливые и держащиеся за руки, как влюблённые подростки. Остановившись перед дверью, Ринар ещё раз притянул меня к себе, целуя, и в этот момент дверь перед нами распахнулась.