Не сдавайся! (страница 11)
Он плачет, прижимая к груди пожарную машинку и дверцы. Все малыши такие. Кричат, вопят, бесят тебя, а через секунду печально выпячивают губки, иногда засунув большой палец в рот для пущего эффекта, и ты тут же злишься уже на себя за то, что потерял самообладание.
Я поднимаю руки, признавая ошибку:
– Ты права, я не должна была ругаться. Мне очень жаль, простите меня, Полли, Тед. Может, получится закрепить дверцы прочнее. Спросим дедушку Джима, что он посоветует. А пока найдем тебе что-нибудь еще, хорошо? – Я обвожу рукой гору игрушек на полу.
Тед бредет к ней и выбирает похожую машинку с ненадежными дверцами.
– Полли, а ты могла бы пойти и одеться? Твои бабушка с дедушкой приедут с минуты на минуту.
– И что? – с чисто подростковым недовольством и соответствующим выражением лица тянет она. И нос еще морщит, будто я грязь какую в гостиную притащила.
– И то, что уже почти обед, а ты еще в пижаме. Пожалуйста, просто приведи себя в порядок. – Последняя фраза звучит умоляюще, и она это знает. Как же жалко я выгляжу.
– Ты беспокоишься о моем внешнем виде только потому, что тебе за него попадет. Почему тебя волнует, в пижаме я или нет, – понятия не имею. Посмотри, на что похож дом – да и ты сама. – Отклонившись, она выглядывает из окна. – В любом случае уже поздно.
Только в этот момент до меня доходят ее слова о моем внешнем виде, и я смотрю на залитый чаем топ и треники, стараясь не принимать замечание на свой счет, хотя именно этого Полли и хотела.
Вслед за знакомым маминым стуком в дверь в замке поворачивается ключ. Эти ее «тук-тук-тук» – скорее оповещение о прибытии, чем просьба открыть дверь. Она все равно зайдет. Тед бежит здороваться. Надеюсь, он не расскажет, что его тетушка Бет сказала слово «чертов».
– С добрым утром, дорогие! – Мама обнимает Полли с Тедом, а мне достается только хмурый взгляд: – Что за жуткий запах?
– Помойное ведро. Не волнуйся, я как раз собиралась его вынести.
Вслед за мамой входит папа с сумкой, в которой, как я предполагаю, наш обед. Он целует меня в щеку:
– Как ты, милая?
Я замечаю, как он через мое плечо оглядывает царящий в комнате хаос. Мама уже завязала мусорный пакет и идет выставлять его за заднюю дверь. И это она здесь только тридцать секунд.
– Мам, я через минуту все сделаю. Чай? Кофе? – вымученно улыбаюсь я.
– Было бы чудесно, чашечка чая не помешает, – отзывается мама из-под раковины, откуда вытаскивает рулон мусорных мешков. – Ведро хорошо бы помыть антибактериальным гелем или отбеливателем.
– Я же сказала, что все сделаю через минуту. – Очевидно, я говорю сама с собой, так как она уже надевает резиновые перчатки.
– Конечно, сделаешь, я просто заметила, что мусорные ведра нужно время от времени мыть, иначе завоняют.
– Воняющие ведра, поняла, – соглашаюсь я. – Полли как раз собиралась пойти переодеться – правда, Пол?
Полли бросает на меня сердитый взгляд, но наконец встает с дивана.
В шкафу не осталось чистых чашек, а посудомоечную машину я еще не запускала, так что хватаю две грязные чашки с разделочного столика и макаю их в воду в раковине. Мама прерывает свою антибактериальную деятельность и озабоченно смотрит на меня.
– Я собиралась разобраться с посудой и всем остальным через минуту, – произношу я, не глядя ей в глаза. – У нас выдалось что-то вроде ленивого утра.
– Это я вижу, – откликается мама. Наступает неловкое молчание, пока я отжимаю чайные пакетики ложкой, а потом мама хлопает в ладоши: – Что ж, сейчас будем есть. Я почти все приготовила дома, пара минут – и можно садиться за стол, так что успеем выпить чая и потом немного здесь прибраться.
– Супер! – Я ставлю им кружки на обеденный стол рядом со своей чашкой и саркастично поднимаю большие пальцы вверх.
Папа ставит что-то похожее на крамбл в холодильник, а потом обнимает меня. Он сознательно игнорирует состояние дома, отчего у меня появляется чувство, будто он на моей стороне.
– Как ты, милая? Готова к выходу на работу?
Я опускаю голову ему на плечо.
– Да, нормально.
– Нормально или прямо нормально-нормально? Когда твоя мама говорит, что все нормально, я знаю, что все совсем наоборот. – Он бросает взгляд на маму, но она не слышит его, потому что вытащила пылесос и сейчас ворчит, заметив в прозрачном цилиндре крошечные детальки игрушек. Она вглядывается пристальнее:
– Похоже, тут еще и осколки стекла. Стекла, Бет! Пожалуйста, скажи, что ты ничего не разбивала и потом не пыталась запылесосить осколки?
Вообще-то да, разбивала и пылесосила. Ну конечно, я всегда во всем виновата. Чувствую папин взгляд и неожиданно – подступающие слезы. Ничего у меня не нормально, но ему об этом говорить не хочу, потому что тогда точно не сдержусь и разрыдаюсь. А после слез я обычно ощущаю такое опустошение, будто могу проспать целую неделю, а мне просто нельзя спать неделю – даже одну ночь поспать не могу. Прошлой ночью после полуночи Теду приснился кошмар.
– Не пускай слизняков! Не пускай! – повторял он снова и снова, пока я вытирала его вспотевшее личико, понятия не имея, о чем он говорит. Только час спустя, когда он наконец перестал хныкать и просить закрыть все двери, я догадалась, что он не так понял мои слова о том, чтобы не пускать в дом сквозняки. Если я настолько устала сегодня, даже не знаю, в каком состоянии буду завтра.
Полли спускается вниз в, судя по всему, более чистом варианте утреннего наряда. Незадолго до аварии Эмми отправила мне видео Полли с подругами, где они танцуют в кроп-топах и тренировочных штанах популярное видео из «Тик-тока», все трое прямо как «Спортивная Перчинка» из Spice Girls, только брови у них не ниточки. А Полли даже не знает, кто такая Мел Си, солистка, и я почувствовала себя девяностосемилетней старушкой.
Полли остановилась перед нами:
– Тетя Бет, можно я переночую у Рози в пятницу?
Я прищуриваюсь. Может, конечно, Рози позвала ее к себе в эти пять минут, пока Полли была наверху, но подозреваю, она специально ждала, пока приедут бабушка с дедушкой. Может, это часть моего испытательного срока, еще одна проверка? Как действовать, если подростки хотят остаться на ночь у друзей? В четырнадцать, наверное, это нормально, но без официального пакета инструкций для начинающего опекуна двух детей я никак не могу узнать правильный ответ.
– Хм. Не знаю.
– Микаэла будет. И Сэм. То есть, конечно, Саманта, – смеется она. Глаза у нее горят, и мне тут же хочется разрешить ей все, что она попросит. Интересно, знает ли она, что счастливое лицо гораздо эффективнее раздраженного молчания?
– Что ж, оставь мне телефон мамы или папы Рози, я с ними переговорю. Но почему бы нет.
– Да! – торжествующе выбрасывает кулак в воздух Полли. – Только можешь не звонить, а написать ее маме? Ну, чтобы не делать из этого целое событие? Это просто ночевка у подруги.
– Знаю. Я просто… ну, пытаюсь быть ответственной, быть на связи с другими взрослыми. – Я говорю это все ради мамы. Ответственный тон мне удается с трудом – интересно, его надо специально тренировать перед зеркалом?
Полли все еще сомневается в выбранном мной методе:
– А ты не можешь проявить ответственность в сообщении? Я только что переслала тебе контакт мамы Рози в «Ватсапе». Ее зовут Сьюзи. Можешь уже сегодня написать?
– Ага, – соглашаюсь я.
– Можешь прямо сейчас?
– О боже, ну хорошо. Напишу прямо сейчас. – Хватаю телефон и быстренько составляю короткое сообщение с вопросом, удобно ли им, чтобы Полли осталась на ночь. Даже не успеваю убрать телефон, как приходит ответ: «Конечно, без проблем. Я прослежу, чтобы они правда поспали, хоть немного! Сьюзи» – и эмодзи с сердечком.
Показываю это сообщение Полли. Мама, уже отложившая пылесос и разогревающая на плите подливку, подходит и гладит Полли по голове, ласково убирая волосы с лица.
– Не знаю, как ты живешь, меня бы эти волосы перед глазами с ума бы свели. Девичник с ночевкой звучит весело, да, милая? Тебе полезно выбраться из дома, чем-то заняться с друзьями.
– Ночевка! – К нам с круглыми глазами бежит Тед.
Я подхватываю его на руки. От него пахнет апельсиновым соком и кукурузными палочками.
– Твоя сестра собирается на ночевку к друзьям в следующие выходные. Может, и мы что-нибудь интересненькое придумаем? – Только я понятия не имею, что именно.
Он качает головой:
– Тед хочет ночевку!
Отлично. Теперь он снова во мне разочаруется.
Мама передает мне губку и кивает в сторону раковины. Я послушно иду в заданном направлении. Просто поразительно, как у нее получается: только появляется – и сразу же все берет под свой контроль. Она тем временем еще и посудомойку перезагрузила заново – я ведь правильно посуду поставить не могу – и налила воды в раковину для остальной посуды, успев помыть пару стаканов, которые теперь стоят на сушилке. Мне хочется разозлиться на такое командирское поведение, но чувство облегчения пересиливает. По пустякам вроде бардака я обычно не волнуюсь, но то, во что превратился дом сейчас, уже достало даже меня.
– Тед может остаться на ночевку у нас, – предлагает мама. И это скорее утверждение, а не вопрос.