Больше так легкомысленно совать ладонь под воду я не решился. Набирал с краю, аккуратно. Пил до тех пор, пока живот не округлился. Потом мы поменялись местами с Лялей. Она пила еще дольше, потому что не умела нормально пить. Она лакала воду из своей крохотной ладони. Змей пить отказался, сказав, что ему не требуется.

– Тогда веди дальше.

– Куда?

– Куда я просил – туда, где реки, леса и поля.

– Я попробую, но не обещаю.

У него не получилось. Он перенес нас в океан, аккурат туда, где началось извержение подводного вулкана. Из-под воды выбивались вонючие струи сероводорода, вода кипела в относительной близости от нас.

– Дальше, – попросил я, придерживая змея на плаву.

Потом нас занесло на верхушку гигантского дерева. Похоже, что этот мир вообще страдал гигантизмом, потому что нас хотела съесть огромная птица с зубастым клювом. К чести Антоша, время, необходимое ему для перемещения, с каждым разом становилось короче.

В следующий раз мы попали в странный безмолвный мир, небо которого занимали две большие планеты. В нем было так тихо, что самим стало страшно от нашего шума.

Затем змей перенес нас под землю, в пещеру, в которой ни черта не было видно, однако то, что мы находимся в закрытом пространстве, чувствовалось явно. Любой наш звук гулял по тоннелям и гротам. Мы сбежали оттуда, когда послышалось подозрительное движение крупного существа. Я решил, что это дракон, но проверять не стал.

Наконец мы попали в такое место, которое я просил. Антош выгрузил нас на благоухающей цветущей поляне. Рядом бежала речушка. Чуть поодаль рос лес. Мне этот мир сразу показался родным. Первым делом мы с Лялей бросились в воду. Я не стал смущаться, потому что желание помыться как следует завладело мною полностью. Разделся и бросился в прохладную воду. Кошка поступила так же. Я не отвернулся из любопытства, когда она раздевалась, и не заметил, что ей можно было скрывать.

Наплескавшись вдоволь и промыв тело, я взял в реку одежду, чтобы постирать. Только я занялся этим, как небо прорезал огненный след входящего в атмосферу огромного космического тела. От удара об атмосферу оно разделилось и неслось несколькими яркими шарами навстречу поверхности.

– Антош! Какой мир ты испортил! – крикнул я. – Ляля, живее на берег!

Воздух наполнился нарастающим шумом падающего тела. Горящий шар ушел за горизонт, и через секунду мир наполнился светом вспышки столкновения. Все цвета мира инвертировались. Змей стал красным, будто сварился. Зелень вокруг на мгновение тоже окрасилась в красные цвета. Антош как завороженный смотрел в сторону горизонта, где набухал огромный красный цветок.

– Гуди давай! – На меня взрыв небесного тела тоже произвел впечатление, но не такое, чтобы я потерял рассудок.

Мы с Лялей по привычке повисли на нашем пресмыкающемся друге.

– Антош, включайся, сейчас волна придет!

Змей никак не мог оторваться от грандиозного зрелища. Я увидел приближающуюся волну. Она была такой плотной и осязаемой, что подумалось о ее смертоносной силе. Пришлось дать змею хороший подзатыльник, чтобы он включился. Антош загудел. Нас выбросило в другой мир на ударной волне. В ушах свистело, а происходящее вокруг выглядело так, будто я находился вне его. Меня здорово контузило. Мои друзья выглядели контуженными не меньше. Кошка терла уши, а змей глупо озирался, словно не признавая того, что видел.

– Еще чуть-чуть, и не успели бы. – Я услышал свой голос изнутри.

Снаружи уши словно заложило ватой. Раз я сам себя не слышал, то и меня не услышал никто. Примерно полчаса мы занимались тем, что пытались вернуть слух, мощно зевая, хлопая себя по ушам и сглатывая слюну, чтобы прочистить уши. До этого момента нас не особо интересовал очередной мир.

– Антош, я знаю, что любопытство не порок, но не до такой же степени. Нас могло убить. – Теперь, когда я слышал, можно было и попенять единственному проводнику.

– Это было так зрелищно, я не мог оторваться.

– Мы заметили. – Ляля покачала головой.

– Вряд ли вы видели то же, что и я. У меня другое зрение. – В признании змея чувствовались нотки превосходства.

– Ты прямо как художник, не так видишь, – усмехнулся я. – У меня тоже все красочно было.

– Вы понимаете, какой это был исторический момент для того мира? Смена эпох. – Антоша потянуло на патетику. – В моем мире после такого закончилось время млекопитающих и началась эпоха нас, пресмыкающихся.

– Без обид, но эпоха млекопитающих звучит красивее.

Мы с Лялей солидарно переглянулись.

– Если вам надоело ходить по мирам, можете считать как угодно. – Змей решил шантажировать нас, и он знал, на что надавить.

– Ой, хватит уже мериться своим происхождением! – решила «замирить» ситуацию кошка. – У нас так, а у вас вот так. Мы же вместе и не испытываем друг к другу антагонизма. А если мы не будем выставлять свои отличия напоказ, то и подружиться сможем по-настоящему.

– Вы-то да, сможете, но я слишком другой для вас, – не унимался змей.

– Да какой ты другой, Антош? – Я уже сам был не рад, что прежде создавал ситуации, заострявшие наши различия. – В тебе три метра сплошного очарования и мудрости. Да, мудрости. У нас, землян, змея ассоциируется именно с мудростью.

– Да какая мудрость, залип на взрыв, как подросток.

– Ну всё, забыли. Куда нас отправило на этот раз?

Только теперь я заметил, что нахожусь внутри огромного старого кратера, поросшего зеленью. Я догадался, что мы попали именно в кратер, а не в кольцо невысоких гор, по идеальной чашеобразной форме стен. Предчувствия, основанные на прежнем опыте, подсказывали мне, что внешняя безмятежность продлится недолго. Или вулкан решит извергаться, или набегут голодные твари, или местная цивилизация встретит с распростертыми объятьями, желая кровавых представлений.

Пока было тихо, змей попросил для себя отдыха. Он объяснил нам с Лялей, не понимающим еще, какие усилия необходимы для преодоления барьера между мирами, как он устал. Нам оставалось верить ему на слово и создавать все условия для отдыха. Мне удалось найти сочные плоды, которые показались съедобными. А еще я нашел гейзер, бьющий кипятком. Ляля смогла применить свои хищные умения и поймать нелетающую птицу. Она ловко свернула ей шею и обмакнула в гейзер, после чего так же сноровисто ощипала ее от пера.

– Ты этим занимаешься не в первый раз? – удивился я ее умениям.

– В тысячный. Девочкам у нас частенько приходится попадать на заготовку птиц. И дома, и в школе с уроков снимают. Вот, пригодилось.

– Ух ты, а я на картошку ездил один раз.

– А что это?

– А, фигня такая, на голыши похожа. Тебе бы не понравилось. Ты и приготовить знаешь как? – Я кивнул на белую тушку.

– А что там уметь? Сейчас в глину закатаем – и под костер.

Пока мы собирали палки для костра, копали руками землю, чтобы добраться до глины, змей восстанавливал силы, разложив тело на ветвях.

– Как бы не дать повод этому пресмыкающемуся думать, что мы теперь обязаны ему по гроб жизни. – Меня немного напрягло его бездействие.

– Потерпи. Пока в его власти бросить нас и сбежать, надо мириться.

– Он слишком трусливый, чтобы бросить нас.

– Не хотелось бы ошибиться на этот счет. Давай договоримся, Жорж, что ты не будешь давать эмоциям управлять собой. Будь выше этого. Как говорят у нас, лучше быть неправым, чем мертвым.

– Ладно, как говорят у нас, не надо дергать кошку за хвост. Ну, ты поняла, я имел в виду змею.

– Прости, но я вижу в тебе обезьянье стремление к дурацким выходкам. Такое ощущение, что ты не можешь быть серьезным и ответственным.

– Блин, я не могу быть серьезным? Да ты бы видела моего кота, у которого с лица не сходит серьезное выражение, но он только и делает, что спит, просит жрать или лижет яйца в перерывах между сном и едой. Обезьяньи? Ты обидела меня. Я обезьян в своей жизни видел всего пару раз, в передвижном зверинце. Возможно, ты провела с ними больше времени, раз так разбираешься.

– При чем здесь твой кот?

– А при чем обезьяны?

– Я что, похожа на твоего кота? Я сплю, ем и лижу…

– Нет, но я тоже не скачу с ветки на ветку и не ору на весь лес. По-моему, это ты была инициатором идеи быть терпимее друг к другу?

– Была и есть. Тебе надо быть терпимее к Антошу. От него сейчас зависит наша судьба.

– А, понятно, надо быть терпимее только к Антошу, а между нами можно не заморачиваться и при любом удобном случае напоминать о первобытных предках, акцентируя внимание на их не самых лучших качествах?

– Всё сказал?

– Нет. – Я помолчал, но мысль на самом деле оборвалась. – Курица твоя не сгорит?

– А сколько прошло? – заволновалась кошка.

– Без понятия. Мы так увлеклись, что я потерял чувство времени.

Ляля выкатила палкой глиняный шар из костра. Стукнула по нему, проделав дырочку, и проверила готовность мяса заостренным концом палочки.

– Готово. Надо будить Антоша.

– Замечательно, не заметили, как время прошло за интересным занятием.

Я поднялся и тронул змея за хвост. Тот лениво открыл один глаз.

– А?

– Пойдем, Ляля обед приготовила.

– Из чего? – спросил змей.

– Из птицы местной. Пахнет – пальчики оближешь.

– Жорж! – раздался за спиной голос кошки, посчитавшей, что я никак не угомонюсь.

– Это форма речи. Я не хотел издеваться над тем, что у Антоша отсутствуют конечности, – ответил я кошке, затем обернулся и шепотом произнес для Антоша: – У нее фобия развивается, что ты можешь бросить нас. Хочет, чтобы я вел себя с тобой как с капризной девчонкой. Скажи, мы, мужики, всегда найдем способ договориться между собой? Нам ведь не надо быть осторожными в выражениях? Ты – змей, я – макака, хотя по мне, то лучше бы шимпанзе. Верно?

– Верно, но извращаться в формах оскорблений тоже не стоит. Надо так относиться друг к другу, чтобы, когда каждый из нас научится ходить сквозь миры, у нас все равно осталось желание быть вместе.

– Красиво сказано. Чувствуется, что ты не просто спал. Пойдем, пора утолить голод физический. Я там еще штуки сладкие на десерт надергал, кто-то должен отведать их первым.

– Ты намекаешь на меня? – заволновался змей.

Я театрально заржал.

– Шутка! Как бы я понял, что они сладкие? Больше часа прошло, а я еще живой и даже поноса нет.

– Жорж, про свою физиологию давай после еды. – Ляля расколола глиняный шар на две половинки. Получились две тарелки. – Извиняюсь, но посуды на всех не хватает.

– Мне она не нужна, – произнес змей. – Положите мою долю на лист этого растения.

Он сорвал с дерева широкий лист и положил его на землю. Я поделил птицу поровну на три части. Мясо было душистым и нежным, не хватало только соли. После основного блюда мы с Антошем перешли на десерт из местных фруктов. Ляля попробовала, но есть не стала.

– Очень непривычно, как бы не заработать проблемы с желудком.

– Ну, ничего страшного, нам больше достанется. Мужикам еды больше надо как добытчикам. Завтра думаю на мамонта пойти. Или червей накопать, тоже белок.

Ляля рассмеялась и положила руку мне на ногу.

– Ну прости, ты самый серьезный мужчина. Если бы мы попали в мой мир, то ты там был бы вне конкуренции.

– Зачет. А вот если бы ты попала в мой мир, то моя мама подумала бы, что мне все-таки удалось наколдовать, чтобы наша кошка превратилась в женщину.

– Ты серьезно колдовал?

– Это было давно, в старших классах, когда я не знал, как подкатить к девчонке, и всерьез считал, что проще превратить нашу Маньку в женщину.

– Бедняга.

– Это все гормоны.

Я подкинул веток в затухающий огонь. Сытый змей снова скрутился пирамидкой, водрузив голову на ее вершину. Его глаза выражали умиротворение.

– Кажется, в этот раз я не ошибся с миром? – произнес он довольно.

– Да, местечко райское, – согласился я. – Стоит задержаться здесь на сутки. Неизвестно, что предстоит нам в следующем мире, так что лучше быть морально подготовленными и физически подкрепленными.