Мы покатались по городу. Это был первый случай для нас, когда мы провели так много времени среди местных, не находясь в заключении. Друзей впечатлил мой город. Я свозил их в «Макдак», в блинную, купил медовухи змею, Ляле – молочный коктейль, затем мороженое обоим. Последнее оставило их в полном восторге. Змей сконцентрировался на непривычных ощущениях замерзания изнутри.

– В жизни я всегда остывал снаружи внутрь, а это наоборот, так непривычно.

В кошачьем мире Ляли до мороженого просто не додумались.

– Теперь я знаю, на чем можно заработать моим родителям. Жорж, запиши, пожалуйста, рецепт его приготовления.

В общем, поездка получилась не просто эмоциональная, но и полезная. Я был рад, что всю дорогу мои друзья не скучали, искренне интересуясь всем, что видели. Их очаровали широкие дороги, обилие транспорта, высокие здания, дети, светофоры, случайный флешмоб, полицейская машина с включенной сиреной и проблесковыми маячками.

Насмотревшись на город, мы поехали на дачу. Мать велела нам с отцом заодно полить ее грядки. Ляля добровольно взялась помогать отцу, пока я нажигал угли в мангале. Змей ползал по огороду, пугая соседских кошек.

Вскоре я пригласил всю компанию на шашлык. Был он, правда, «казенный», но ввиду нашего неорганизованного появления заниматься маринованием по всем правилам не было времени.

– Прошу к столу, господа иномирцы. Это последнее из триумвирата блюд после пельменей и беляшей, которое правильно представит вам мой мир.

– Выглядит сногсшибательно. – Кошка облизнула мордаху, насмешив отца.

– Прямо как обыкновенная кошка, – удивился отец.

– Ба-а-ать! – укорил я его.

– Да ладно тебе, что-то должно нас объединять с предками.

– Это он в мать, отцу рта не дают открыть, мудрую мысль высказать.

Отцовская шутка вызвала смех.

– Ладно, ешьте, а то остынет.

Мы просидели на улице до половины третьего ночи. Я разжигал огонь в мангале, чтобы он немного освещал и согревал нас. Болтали ни о чем и наслаждались тишиной и спокойствием.

– У нас еще не было такой ночи, – призналась отцу расчувствовавшаяся кошка. – Непривычно.

– Так оставайтесь у нас, поживите. У сына квартира есть, – предложил отец.

– Нет, не останемся. Мы теперь люди миров, а не одного мира. Надо учиться жить там. Это новый уровень всего, и в первую очередь – взаимоотношений между разными видами разумных существ. Наша цель – город Транзабар. Оттуда у нас все началось, и там, я думаю, мы получим некоторые ответы на наши вопросы, – в своем философском стиле ответил Антош.

– Да, бать, нам теперь будет тесно от мысли выбрать какой-то один мир на всю жизнь.

– Понятно. – Отец вздохнул. – Ни хрена, конечно, не понятно, но говорите вы убедительно, так что просто соглашусь. Когда уходите?

– Утром, – сообщил я.

– Понятно. Домой не заедешь?

– Нет, бать, езжай один.

– Ты не забывай, о чем я тебя просил, – напомнил отец.

– Не забуду, бать.

Сон все же сморил нас. Мы улеглись внутри небольшого домика. Нам с Лялей достались старые кровати, мои ровесники. Антошу было все равно, где спать. Отец лег в машине. Мы ушли раньше, чем он проснулся. Признаюсь, уйти оказалось тяжелее, чем я себе представлял.

Глава 12

Я не подготовился как следует к выбору мира, и генератор случайностей выбрал его за меня. Тусклый пыльный мир, свет в котором растворен в непрозрачной атмосфере. Такой контраст между свежим утром в саду и депрессивным желто-коричневым миром, пыльный воздух которого даже вдыхать не хотелось. Для меня стал еще очевиднее тот факт, что на перемещения влияет не только зрительный образ места назначения, но и психологический настрой. Грусть от расставания с родителями закинула меня в мир, схожий с моим настроением.

– Дурак! – произнес я вслух.

– Почему? – Кошка решила, что я корю себя за выбор места.

– Надо было попросить у матери беляшей напечь впрок. Есть уже хочется.

– Да ну тебя! – засмеялась кошка. – Выводи скорее отсюда, а то моя шерстка забьется пылью.

– Не, я всё, пусть теперь Антош ведет нас или ты, если сможешь.

Моя часть миссии была выполнена, и мне теперь хотелось побыть простым ведомым.

– Я не готова, пусть Антош ведет.

– Ох ты! – Змей закрутился восьмерками на одном месте. – Так сразу. Мне надо хорошенько подготовиться.

– Может, ты просто не хочешь вести нас к себе? – поинтересовалась Ляля.

– Почему не хочу? Хочу.

– Тогда веди, пока мы не задохнулись тут.

Ляля ударила ладонями. От рук поднялось облачко пыли.

– Я не специально выбрал этот мир.

– Я поняла, почувствовала твое настроение. Твои родители – милые люди, не могу обещать вам такой же теплый прием с моей стороны. Скорее всего, я жду реакцию, как у вашей кошки на меня. – Ляля ощерилась, выгнула спину и распушила хвост.

– Очень натурально и, я сказал бы, сексуально. Надеюсь, царапаться они уже разучились?

– Слава всевидящему, природа забрала у нас когти, иначе из детских лет я выбралась бы в серьезно потрепанной шубке.

– Любила драться?

– Все любили, на то оно и детство.

– Это точно, я только в детстве и дрался, а потом стало страшно. А ты, змей, дрался когда-нибудь?

– Нет. Не видел в этом необходимости. Мои амбиции заключались сугубо в удовлетворении тяги к знаниям.

– Ботан. – Мне это и так было понятно. – А как же тебе хватило смелости того быка, святого отца, схватить за ноги?

– Порыв. Сам не знаю, как решился.

– Смелый ботан.

– Стал смелым, когда выбора не осталось, – ответил змей. – Я тут подумал недавно: а что было бы, если бы я не был таким… ну, таким добрым, что, если бы я был негодяем, который решил убивать ради развлечения и скрываться в других мирах, где его никто не найдет? Ведь умение ходить через миры может превратить любого слабого человека в абсолютного убийцу. Неужели за этим никто не следит?

– Я тоже задумывалась об этом. Жутко представить, во что может превратить человека понимание своей безнаказанности.

– Не знаю, Вольдемара сатиры гнали по мирам, у него только пятки сверкали… Может, поймали уже.

Мы замолчали на минуту, погрузившись в свои мысли. Отчего-то все они были мрачными. С каждой минутой их становилось все больше, что всерьез напугало меня. Я встряхнулся.

– Опять какой-то депресняковый мир попался. Антош, веди нас снова к морю, к пальмам… – Я хотел сказать «к бабам», но передумал. – Еще пять минут, и я начну серьезно задумываться о самоубийстве. Нам с тобой хорошо, мы гладкие, а Ляля вон уже на шахтера похожа, одни глаза видно.

На самом деле пылью уже успело присыпать и змея. Когда он открыл глаза, показалось, что они светятся.

– Прижмитесь плотнее, – попросил змей угасающим голосом.

Мы с кошкой сдвинулись с места. От нас поднялась пыль. Не мир, а материализованная тоска. Мне стало еще очевиднее, что умение контролировать чувства – одно из условий перемещения между мирами. Хорошие мысли ведут к хорошим мирам.

Змей загудел, как трансформатор, готовый дать дуба в любой момент. Через минуту, сам не заметив как, я присоединился к этому вою. В следующий мир мы переместились с большим трудом – пролезли, как разъевшийся Винни-Пух в тесную кроличью нору. Вдохнув свежего воздуха, я сразу почувствовал благоприятные изменения. Тягостные мысли сами собой растворились в чистой атмосфере.

Змей сделал, как его просили: солнце, зелень и вода. Если не вспоминать его предыдущие эксперименты и не держать в уме какую-нибудь подлянку, то можно сказать, что он совершил качественный скачок. Этот мир выглядел идеально. И самое главное, в нем не ощущалось присутствия цивилизации. Впрочем, чего еще следовало ожидать от конченого интроверта и социопата, которым был Антош?

Мы с Лялей, не сговариваясь, бросились в воду, оставив одежду на берегу. Вода в реке просвечивала до самого дна. Я поплавал с открытыми глазами и не удержался, чтобы не схватить кошку за хвост. Ляля выдернула его из моих рук. Я всплыл на поверхность, смеясь и отплевываясь от воды одновременно.

– Ничего смешного, Жорж, – упрекнула меня кошка. – У нас не принято хвататься за хвост. Эта часть тела слишком интимная, чтобы ее трогали чужие.

– Прости, у нас все интимное прячется в трусы. Больше не буду. Или буду, когда такое время настанет.

Зрачки у Ляли сузились в щелочки. Я не понял сразу, что она задумала. Вдруг она резко, я бы сказал, молниеносно, нырнула и сдернула с меня трусы. Меня окатила волна стыда. Еще бы, вода была слишком холодной для того, чтобы демонстрировать мое видовое превосходство. Прежде чем Ляля всплыла, показались пузыри воздуха. Видно, смеяться она начала уже в воде. Точно, она показалась над водой, заливаясь смехом.

Мне стало неловко. Женщины везде одинаковые. За одну секунду могут превратить любого альфа-самца в закомплексованного мужчинку, зацикленного на размерах своего пениса.

– Мы квиты, – сквозь смех произнесла Ляля. – А что ты такой красный?

– А то, что вы перегнули палку, мадам.

– Там не было никакой палки. – Кошка не поняла моих речевых оборотов.

– Это у вас все прикрыто мехом, можно и голышом ходить, а у нас все наружу, поэтому прикрываемся одеждой. После этого ты просто обязана на мне жениться.

– Не, после этого я передумала. – Кошка брызнула мне в лицо струей воды.

– Ах вот как! – Я брызнул в нее еще сильнее. Уж этому я научился в детстве.

Между нами завязалась водная потасовка. Змей смотрел на нас и не мог взять в толк, что в этом может быть забавного.

Мы выбрались на берег, заливаясь смехом. Хорошая встряска после посещения пыльного угнетающего мира. Змей лежал на песке, отсвечивая полированной чешуей. На его безэмоциональном неподвижном лице тем не менее отчетливо читалось блаженство. Я ждал от него новых подковырок насчет наших млекопитающих отношений, готовых, по его мнению, перерасти во что-то большее. Однако Антош молчал.

– Уснул? – спросил я, плюхнувшись рядом с ним на большой зеленый лист местного растения, похожего на лопух.

– Задумался, – лениво ответил змей.

– Видно, о приятном?

– Обо всем сразу.

– Везет. Я умею думать одновременно только об одном. У меня однозадачный процессор, с последовательным обдумыванием.

– Это расплата за социальную адаптацию, – поучительно произнес змей.

– Поясни.

– Ну, я заметил, что люди, не склонные к размышлениям, проще организуются в социум.

– Ты хочешь сказать, что дураки больше стремятся собираться в кучки?

– Я не хотел тебя обидеть своими наблюдениями, Жорж. У меня есть теория, что природа просто собирает их, чтобы вместе они представляли собой комплексный образ умного человека.

– Не знаю, по-моему, сто дураков так и останутся сотней дураков. Им просто нужна поддержка единомышленников, чтобы чувствовать себя уверенно в непонятной среде. А умному человеку достаточно быть наедине с самим собой, чтобы ощущать себя полноценным. Скажи, Антош, мы с Лялей тебя не тяготим?

– Нет, как ты мог такое подумать!

– Значит, ты не клинический умник.

– И не один из вас. Я – протон, ядро молекулы, а вы – электроны. Между нами притяжение из-за разной полярности зарядов.

– Вижу, Антош, думать для тебя – как для нас купаться. Когда уже начнутся миры, кишащие… людьми?

Змей ответил не сразу.

– Знаете, я не могу вам обещать, что вас встретят так же тепло, как твои родители, Жорж.

– Ну да, вы же хладнокровные. – Я похлопал змея по теплой чешуе.

– Ты что, хочешь сказать, что не познакомишь нас со своим миром? – удивилась кошка.

– Если вы не обидитесь, то я был бы рад обойтись без этой процедуры. Что вам с того, что вы не узнаете моих родственников? Наверняка мы для вас будем все на одно лицо.

– Антош, думаешь, я пойду к тебе мериться родственниками? Мне просто любопытно, какую цивилизацию построил твой народ. Мне покоя не дает мысль, как же вы управляете механизмами, как у вас выглядят города, как вы обедаете, в конце концов.

– Да? – Змей заглянул мне в глаза.