Видимо, воображение Ляли включилось в полную силу. Я не стал ее провоцировать больше. Птица оказалась жестковатой для моих зубов и несоленой. Хорошо, что мне хватило ума взять из дома пузырек с солью. Я срезал ножом небольшие кусочки, макал их в соль и жевал. Зато Ляля не замечала жесткости мяса, рвала его зубами и жевала без всякого дискомфорта. А когда она перекусила крупную бедренную кость, я понял, что мы воспринимаем одну и ту же еду по-разному. Природа еще не успела лишить ее вид наследия диких предков полностью.

После обеда мы полежали немного. Я даже успел задремать. Ляля разбудила меня, предложив помочь ей потренироваться в перемещении по мирам.

– Мы сами же решили, что этому делу не учат, – напомнил я ей. – Всё, что ты должна знать, это то, что перемещения возможны. Вспомни: как ты смогла отправить панд в другой мир?

– Ну, мне в тот момент казалось, что я имею такое право жить, которое сильнее желания этих сволочей отобрать его у меня. Я ощутила силу, которую питало это убеждение, злость и уверенность, что я могу сама решать, сколько мне жить. Вот. В голове у меня крутилось что-то типа «убирайтесь к черту». После этого они исчезли.

– М-да, прямиком в ад. Не сказать чтобы они этого не заслуживали. Особенно их командир, который расстреливает в любом случае. Даже не знаю, как применить это для собственных перемещений.

– Вот и я не знаю. В отношении себя я не могу испытывать такие же эмоции.

– У меня идея! – Я вскочил на ноги. – Расскажи мне о своем мире подробнее, я буду воображать для перемещения, а ты будешь мне ассистировать.

– Это как?

– Корректировать своим воображением.

– Жорж, вряд ли у тебя получится. Наш мир очень сильно отличается от тех, в которых мы бывали.

– Не беда, постепенно мы приблизимся к тому, в котором ты живешь. Расскажи, какой он.

– Э, во-первых, мы живем на деревьях.

– В смысле? Строите дома на деревьях?

– Всё строим: города, дома, дороги. Мы выращиваем гигантские деревья, которые являются фундаментом для всего остального. В процессе роста мы адаптируем их под свои нужды. На нашей планете остается все меньше места, которое не заняли бы деревья, из-за чего очень сильно страдает экология.

– Почему? У нас все наоборот.

– Потому что свет не попадает под корни, там собирается слишком много влаги и происходит заболачивание. Люди, которые вынуждены жить ниже, страдают от удушья, насекомых, мучаются кожными заболеваниями. Одним словом, нас становится слишком много, чтобы планета смогла выдержать.

– Вот это да. Теперь я непреодолимо хочу увидеть своими глазами мир, где деревья портят экологию планеты. У нас всё ровно наоборот.

– У вас красиво, светло, хотя пахнет тоже не очень, но ощущение открытого пространства создает чувство свободы. За всю свою жизнь я только два раза поднималась на самый верх, чтобы увидеть небо. У нас довольно сумрачно, а ночью так вообще полный мрак.

– Даже с твоими двумястами оттенками серого?

– Да какие там оттенки, вообще ничего не видно.

– Ты меня интригуешь. Теперь я хочу увидеть твой мир больше всего на свете. Только у меня вопрос: а вниз грохнуться нельзя?

Ляля рассмеялась.

– Только если на одну ветку. Архитекторы и инженеры планируют деревья так, чтобы перемещение по уровням было безопасным. В доме твоих родителей намного опаснее, чем в моем жилище.

– Да у нас тоже, насколько я знаю, всего один человек разбился – снег зимой на крыше чистил и сорвался. Не насмерть, правда.

– Я достаточно тебе рассказала, чтобы ты представил?

Я задумался. Попытался вообразить мир, опирающийся на могучие ветки, но моя память, не имеющая представления ни о чем подобном, подсовывала разный самодельный бред типа плотно стоящих деревьев с большим количеством скворечников и веревочных лестниц, перекинутых между кронами.

– Не представляется, – признался я. – Чушь какая-то лезет в голову.

– Я знала, что у тебя не получится. Представь себе, как я была удивлена, увидев твой мир. Я в жизни бы не смогла бы такое придумать.

– Честно признаться, я не заметил у тебя такой реакции.

– Просто я старалась не выглядеть дикой кошкой в твоих глазах.

– У тебя получилось. Батя даже шепнул мне, что выбрал бы себе такую кошку, а не самку высшего примата.

– Он что, тоже решил, что мы с тобой…

– Почему бы и нет. Ты его впечатлила тем, что через пять минут знакомства он перестал воспринимать тебя как нечеловека.

– Спасибо. Мне тоже понравились твои родители.

– Маман, конечно, сопротивлялась дольше.

– Ой, ну все равно, она такая милая.

– Спасибо. – Мне польстило ее признание. – Так что, как мы будем искать твой мир?

– Выходит, искать все равно придется мне. Попробую погудеть, как Антош, вдруг поможет. Только ты держи меня за руку, а то вдруг я попаду в другой мир, откуда не смогу вернуться.

– Конечно, вцеплюсь как клещ.

Мы легли на траву. Я держал Лялю за руку, а она, подражая змею, пыталась поймать чувство, необходимое для перехода в другой мир. Ее хватило минут на пять, после чего она уснула.

– Сил нет как домой хочется, – пошутил я шепотом.

Я осторожно отпустил ее руку. Кошка не проснулась. От нечего делать искупался в реке, несколько раз сплавав от берега до берега. На той стороне увидел на песке немаленькие следы животного. Вернулся и разжег огонь, чтобы спугнуть зверя, оставившего следы. Я наломал мелкие ветки и подбрасывал их в костер, когда позади меня раздалось:

– Жорж! Я нашел свой мир!

Глава 13

– Твою мать, Антош! Я чуть в штаны не наделал. Колокольчик в нос повесь, чтобы издалека слышно было.

Змей проигнорировал мой истерический выпад.

– Я же вам говорил, мне надо побыть одному, чтобы собраться с мыслями. Я попал с пятой попытки, представляешь? – Желтые глаза змея лучились торжеством.

– Как родственники? Признали?

– По правде говоря, они меня особо и не теряли. Подумали, что я подался куда-нибудь, одурманенный одним из бродячих философов.

– Ну, в принципе, ты на такое способен. А как они восприняли правду?

– Ты что, без доказательств я не мог в ней признаться.

– Что же ты наплел?

– Рассказал о том, что поднялся на Ангунташ, это гора высокая, где предавался мыслям. Якобы на той горе пришло мне видение: два существа, выглядящих иначе, чем мы, и общался я с ними, как с вами, ну, я имел в виду своих сородичей, и просили они меня устроить встречу, дабы знали мы, что не одиноки в мире.

– А что прямо не сказал как есть? Что выпивка привела тебя в город миров, откуда ты полетел по мирам скитаться с двумя несчастными, не похожими на тебя.

– А кто поверит в такое? Они и в духов не поверили, но когда я вас представлю, они поймут, что я не болтун.

– Нам с Лялей теперь придется все время быть в образе, чтобы тебя не подставить. Оно нам надо? Из меня актер, как из лягушки прокурор.

– Пожалуйста. Откуда они знают, как ведут себя духи?

– Ладно. Кормить духов будут?

– Конечно. Потребуется пережить первый шок, а потом все пойдет как надо. Мы – очень гостеприимный народ. Кстати, вы ничего против насекомых не имеете?

– В смысле – насекомых как пищи?

– Да, я подумал…

– Ни за что. Лучше мы со своей едой придем. У нас вон еще сколько осталось. – Я показал на вертел с недоеденной курицей.

– Жаль. Где взяли?

– Смотались в одно место, пока тебя ждали.

Змей подполз к насаженной на вертел тушке и обнюхал ее.

– М-м-м-да, признаться, я и сам стал подумывать, что насекомые – не совсем та еда, которая мне нравится. – Он впился зубами в нетронутую грудку и вырвал кусок. – У наш еще овощи и фрукты ешть, – с куском во рту пробубнил змей.

– Ладно, это мы будем. В конце концов, мы к тебе не жрать идем. Тут важна символическая составляющая – оттолкнуться от родного порога. А мы нужны, чтобы тебе поверили, что ты не болтун, допившийся до белой горячки.

– Я думала, что уже попала в другой мир, оказалось – сон. Привет, Антош, – подошла Ляля. – Судя по тому, что я слышала, тебе удалось?..

– Да. Оказалось, что это не так уж и сложно.

– Когда идем?

– Антош говорит, если ты не любишь насекомых, то стоит подкрепиться заранее.

– В каком смысле «не любишь»?

– В гурманском. Млекопитающие у них вымерли, если ты забыла.

– Брр, насекомых я воспринимаю исключительно как паразитов.

– Зря, у нас они растут как домашние животные и как скотина. – Змей утер лицо кончиком хвоста.

– У вас дома тоже есть домашнее насекомое? – В голосе Ляли прозвучала надежда на отрицательный ответ.

– Есть, даже два – паучок и тараканчик. Такие забавные.

– Какого они размера?

Антош приподнял голову над землей сантиметров на тридцать.

– Такие примерно в холке. У паучка лапки повыше.

Ляля закатила глаза под лоб:

– Может, вы без меня?

– Не, без тебя нельзя, – ответил я. – Мы команда. Если каждый раз будем пасовать, идя на поводу у своих фобий и предрассудков, то грош цена такой команде. Сборище хлюпиков. Я уверен, что эти насекомые не такие страшные, какими мы их себе представляем. Ляля, ты справишься. – Если бы в конце проникновенной речи меня не передернуло от отвращения, она выглядела бы убедительней.

Мы направились в гости к змею, когда от добытого у «австралопитеков» трофея остались одни кости. Кошка тянула время, обгладывая косточки до блеска. Змей проявил инициативу, стянув нас в пучок кольцом из своего тела. Мгновение – и мы провалились в пекло.

Жарило не по-детски. Температура воздуха, по моим ощущениям, составляла не меньше пятидесяти градусов. От горячих камней, из которых состоял местный ландшафт, нагретый воздух струился вверх, создавая иллюзию зыбкости. Мы находились у подножия гор, которые до середины имели тот же цвет, что и у нас под ногами, зато выше меняли его на зеленый. Я решил, что это растительность, тянущаяся к более свежим слоям атмосферы. Чтобы проверить свои догадки, я поинтересовался этим у змея.

– Да, растения у нас растут с определенной высоты. Мы называем ее «уровень флоры».

– Жарковато у вас тут, – произнесла Ляля. – Если у меня случится перегрев, у вас будет вода?

– Рядом с домом течет река с гор. В ней холодная вода. Мы, как вы уже догадались, воду не особо жалуем, от нее одни болезни.

– Поэтому господь и превратил вас в шланги, – прошептал я.

– Что? – не расслышал змей.

– Веди уже знакомиться.

– Что-то я волнуюсь. Вдруг мы им не понравимся? – забеспокоилась кошка. – Что, если они испугаются нас?

– Возможно, вы и не поймете, что они испугались. Мы не такие эмоциональные, как вы. Идите за мной.

Мы направились за змеем и вскоре попали на дорогу, отполированную до блеска. Она была не просто дикой тропой, пробитой телами здешних разумных существ, это была настоящая дорога, отгороженная от прочего ландшафта обработанным камнем. Антош ловко скользил по ней, так что мы едва поспевали за ним обычным шагом.

Змей свернул на узкую тропу, упершуюся в забор из камня.

– Мама, папа, мы пришли! – крикнул он. – Проходите.

Мы с Лялей вошли во двор – чистый, выметенный «под метелку». Видно, что его ровняли техникой. Получить такую идеально ровную поверхность при помощи ручного инструмента вряд ли получилось бы. Во дворе стояло несколько каменных будок, назначения которых я не понял. Единственное, чего я не увидел здесь, так это самого дома.

Две змеи выползли из одной такой будки. Они и мы с Лялей замерли. Помня первую реакцию своей матери, я ждал чего-то подобного и от этих солидных представителей пресмыкающихся.

– Мама и папа, это мои друзья, про которых я вам рассказывал, – произнес Антош.

– Друзья из других миров, – добавил я, не желая устраивать представление, которое задумал их сын.

Родители Антоша впали в ступор.

– Я вас предупреждал. – Сын подполз к предкам и попытался их расшевелить. – Вы обещали мне подготовиться.