– Я? Я не из твоего мира. Прости, но я транзитом, не задумываясь, оказался там. В тот момент мне было все равно куда, лишь бы подальше от обиженного сатира. Я понятия не имею, как его найти. Мы можем подобрать один из миллионов миров, похожих на твой.

– Не надо похожих, я домой хочу.

Вольдемар глубоко вздохнул и отвернулся.

– Вернемся к разговору чуть позже.

Ручей питался ледяными ключами. Холодная вода освежила меня. Я не постеснялся напиться прямо из реки. Вода была очень прозрачной и вкусной.

– Прости, что не сдержался. – Я решил извиниться.

Вольдемар любовался своим потрепанным отражением в зеркале ручья.

– До свадьбы заживет.

– Мы где-нибудь остановимся? – поинтересовался я. Тело и мысли желали отдыха.

– Остановимся. В таком месте, где не будем на виду. Почти все миры похожи друг на друга отношением к иномирцам. Власть считает опасными всех, кого не может контролировать. Мы – такие, как я, – всегда чувствуем себя занозами в чужой жопе. Даже если ты похож на жителей мира и прикидываешься своим, каким-то чудесным образом все происходит так, что власть ополчается на тебя.

– Это похоже на иммунитет. Ты чужеродное тело, а мир-организм пытается избавиться от тебя.

– Поэтому я и чувствую себя занозой. Но с другой стороны, есть такой момент: если ты хочешь возглавить какие-то силы в чужом мире, то все происходит так, будто кто-то с волшебной палочкой незаметно помогает тебе. Правда, до тех пор, пока ты не взберешься на самый верх. А потом всё резко меняется, и тебя уже ведут на казнь или пытаются отравить.

– А зачем тебе это? Власть и все такое?

– Интересно попробовать. Заниматься же чем-то надо. Шляться тоже надоедает.

– И что, ни разу не нашлось такого мира, в котором жили бы нормальные люди с нормальной властью?

– Был. Однажды занесло меня в такой мир, где слыхом не слыхивали о боге, дьяволе и в то же время жили мирно, любили друг друга, воевали понемногу, но так, вроде как понарошку, и были у них правила, которые реально не давали им устроить большую войну. И дернул меня черт рассказать им о боге. И все, конец пришел этому миру, еле ноги унес.

– Да уж, ирония…

– Миров, в которых спокойно живут иномирцы, очень маленький процент, меньше одной миллионной. Этот показатель коррелирует с количеством людей, умеющих ходить через миры: один на миллион.

– Слушай, выходит, не так уж и мало. В России только сто пятьдесят таких наберется, получается.

– Если повезет, одним из них станешь ты.

– «Повезет»? В последнее время с везением у меня не очень.

– Да, в твоем случае можно надеяться только на удачу. Чаще всего, практически всегда, способность приходит к потерявшимся детям. Их желание попасть домой – настолько еще незамутненное взрослыми представлениями о мире, что получается вернуться по короткому пути сквозь миры.

– А у меня замутненное. – Я вынужден был признать, что все стереотипы взрослых принял с распростертыми объятьями. Для меня они были как раз показателем зрелого мышления.

Ставрррр кувыркался на берегу в золотом песке, будто раньше ни разу не видел его.

– У него что, насекомые? – спросил я.

– У него? Ты только при нем не спроси такое. Это самые чистоплотные существа в мирах. Просто радуется возможности покувыркаться. Может, оглобли натерли.

– Они всегда такие были?

– В смысле? Ты хочешь узнать, не продукт ли они гибридизации?

– Да. Они же как две половинки от разного.

– Ты не видел еще, какие бывают половинки. Я думаю, что они получились такими давным-давно, после того, как решили перейти на растительную пищу. Хочешь не хочешь, а желудок пришлось отпустить четырехкамерный. Чтобы его носить в себе, пришлось вырастить большое тело и дополнительные конечности. Получился такой кентавр.

– Они все умеют ходить, как ты, через миры?

– Все. Но жить в них не могут. Еда, которую они употребляют, растет только в их мире и не приживается больше ни в каком. Поэтому работают как такси. Побомбил полдня – и домой, на кормежку.

– Так это он бомбит? Я думал, он твой друг.

– Ну, мы подружились по дороге.

– Платить-то все равно придется?

– Я обещал ему машинное масло для смазки колес.

– А где возьмешь?

– В нашем конечном пункте.

Рядом с ручьем прямо из ниоткуда появились двое. Мужчина лет пятидесяти и подросток. Они увидели нашу компанию и почему-то не смутились при виде кентавра. Мужчина даже приветственно махнул рукой.

– Пойдем, Пиотта, здесь уже занято, поищем золото ниже по течению, – предложил взрослый своему сынишке.

Парочка исчезла за кустами.

– Они сказали – «золото»? – Я подумал, что ослышался.

– Наверно. Я равнодушен к нему.

Вольдемар упал навзничь и прикрыл лицо листом лопуха. Я поднялся и вошел в ручей. Ледяная вода сводила ноги. Порылся в гальке, устилающей дно, и сразу наткнулся на кусочек, похожий на золотой самородок. Вынул его из воды. Минерал был тяжелым для своего размера.

– Вольдемар, здесь полно золота! – Я подбежал к спутнику.

– Выбрось, от него одни проблемы, – ответил он лениво.

– Ага, как же! – Я засунул самородок в карман.

Мне как человеку, воспитанному в мире, где поклонялись золоту, такая мысль казалась не просто кощунственной, а дико глупой.

Вольдемар понежился на песке полчаса, потом резко вскочил и принялся делать зарядку.

– Ехать надо, а то Ставрррр скоро оголодает.

Кентавр согласно закивал головой. Поднялся и сам запряг себя в телегу.

Калейдоскоп картинок, раздражающий мой вестибулярный аппарат, снова замелькал перед глазами. Подобные же раздражающие и обрывочные мысли носились по моей черепной коробке. Как такое случилось со мной? Почему со мной? Как жить дальше? Есть ли смысл в такой жизни?

Когда в течение одной минуты картинка за бортом телеги перестала меняться, я понял, что мы близки к финалу приключения.

– Уже приехали?

– Да. – Вольдемар приподнялся. – Добро пожаловать в Транзабар, место, в котором не зазорно считаться иномирцем. Перекресток миров.

Кентавр въехал на живописный холм, поросший цветущим кустарником, испускающим тонкий и пряный аромат. С высоты открылся вид на огромный пестрый город. Пестрым он был из-за разного цвета крыш и ярких куполов зданий, возвышавшихся над основной застройкой. Город раскинулся от русла широкой реки, серебрившейся под солнцем, до густого темно-зеленого леса, простиравшегося до самого горизонта. Над городом парили странного вида летательные аппараты, многие из которых имели воздушные купола.

От величественного зрелища захватывало дух. Это вам не серые коробки многоэтажек. Город своим разноцветьем заранее настраивал душу на праздничный лад.

– Красив? – Вольдемар спросил, только чтобы услышать от меня положительный ответ.

– Да, – ответил я с придыханием.

– Это только начало, дружище. Такого повидаешь – домой не захочется.

Я ничего не ответил. Меня занимал открывшийся вид. Контраст с теми городами, к которым я привык, был разительным. Этот с холма показался мне каким-то средневековым. Возможно, из-за большого количества деревянных судов возле речного порта. Но это только добавляло интереса.

– Предупрежу сразу, это не казачья вольница. Законы здесь суровые, и их требуется выполнять неукоснительно. Везде, где пересекаются люди из разных миров, конфликт может начаться на ровном месте, поэтому будь терпелив и особенно осторожен с теми, кто не похож на нас. Их мировоззрение может кардинально отличаться от нашего. Не тычь в каждого пальцем, чтобы понять, какой он на ощупь и из чего сделан, и не смотри в глаза. Некоторые от этого бесятся, особенно кошачьи.

– Кошачьи?..

– А что такого? Где-то им природа дала карт-бланш на развитие. Некоторые из них довольны милы. Я говорю о кошечках. Не знаю даже, относится это к зоофилии или нет, но они меня заводят.

– Если они разумны, как мы, то не относится. Животными их назвать нельзя. Ставррррр же не лошадь?

– Да, по сравнению с ним ты больше животное.

– Почему?

– Потому что он с готовностью помог мне, а ты не мог помочь мне с одеждой.

– Да потому что нормальные люди голые по ночам не бегают.

– Ладно, ладно, забыли.

Мне показалось, что Вольдемар испугался того, что я снова потеряю контроль над собой и наваляю ему.

Город встретил нас запахом уличной еды. С голодухи засосало под ложечкой. Тигрообразное существо ловко нарезало мясо с вертела. Я залип на этом зрелище. Отлип, когда меня ткнули в больные ребра.

– Я тебе что сказал? Не смотри на кошачьих.

– Я на мясо смотрел. Мы можем позволить себе купить что-нибудь поесть?

– Вначале надо добраться до знакомых.

– А золотишко тут не в ходу?

– Нет. Побрякушками из золота принято обвешиваться только у морально отсталых народов, еще находящихся на стадии первобытного развития.

– Ну уж не скажи, наша цивилизация выглядит технологичнее, чем этот восточный базар.

– Типичная подмена понятий – мерить уровень развития техникой. Если она у вас такая продвинутая, что ты знаешь об устройстве мира? Дала ли она тебе знание о других мирах, раскрыла ли в тебе способности увидеть мир иначе? Нет. Что золотая висюлька в носу, что техника твоя – все это изделия одного порядка.

– Не согласен. Автомобили и самолеты позволяют достигать места назначения за часы, в противном случае пешком это могло занять всю жизнь.

– Да ты что, серьезно? А то, что мы сейчас на этой телеге одолели сотню вселенных, это как?

– Ну… – Я еще плохо понимал всю эту историю с мирами. – Я говорю о продвижении внутри одного мира.

– Если ты будешь идти до места назначения внутри одного мира – да, но если пойдешь через соседние миры, то сократишь дорогу с дней до минут. Вопрос будет только в том, насколько работает твое воображение.

– Ладно, у меня голова начинает болеть, и есть хочется.

– Не ной, скоро уже.

Кого только не встречалось по пути: несекомоподобные, рептилоиды, слизнеобразные, даже гуманоидные, как мы, тоже были разными. От лилипутов и гномов до трехметровых атлантов, на фоне которых даже Ставрррр выглядел кентавром-пони. На всю эту экзотику хотелось смотреть не отрывая взгляд, вопреки просьбе Вольдемара. Мой спутник смотрел внимательно только на женщин. Красоток, даже экзотических, здесь хватало, и многие вызывали интерес. Одна белокурая бестия, одетая очень скромно, заметила мой взгляд и широко улыбнулась. Могу поклясться, что без магии здесь не обошлось, потому как сердце мое дало сбой, а потом «затроило».

– Ух, какая! – произнес я негромко, но Вольдемар меня услышал.

– Это же валькирия, еще не нимфа, но окрутит тебя и душу вынет на раз. Единственно, такие мягкотелые, как ты, ее не интересуют. Она любит воинов, кровь, сражения. Такая себе дама, с заходами. К ним у меня уже иммунитет.

– А к нимфам еще нет.

– Если бы догнал тот сатир, то был бы. – Вольдемар хохотнул. – Тьфу-тьфу-тьфу, не поминай сатира всуе.

Мимо прошла «тигрица» с плетеной корзиной на голове. Она так манерно двигала бедрами, что мои предрассудки насчет определенных предпочтений развеялись сами собой. Она выглядела почти как человек – прямоходящей и по пропорциям схожей. Тигрица носила юбку с бахромой и яркую кофту в цвет своих рыжих глаз.

– Не смотри в глаза, – снова предупредил Вольдемар.

– Укусит?

– Откусит.

– У тебя что-то было с такой? – Я уже начал считать, что мой спутник из той категории мужиков, которые любят все, что движется.

– Да, пытался подкатить, но далеко не зашло. У нее котят был полон дом, и мне показалось, что она ищет им папу. Сбежал, короче.