Телега проехала мимо человекоподобного жвачного млекопитающего с ветвистыми рогами, как у оленя. Ими он умудрился зацепить борт нашего транспорта, проскрести его и оставить мощную царапину. Ставрррр остановился, обернулся и вопросительно посмотрел на оленеобразное существо.

– Пардон, виноват, увлекся выбором сочных кормов. – Оленеобразный человек быстренько накрутил красные ленточки на кончики рогов. – Забыл по рассеянности перед выходом на улицу.

– А нам побоку, что ты забыл. – Вольдемар спрыгнул с телеги. – Монету гони, или позовем дорожный патруль.

– Не надо патруль. Вот. – Он отсчитал какие-то пластиковые на вид шестиугольники. – Хватит?

– Хватит.

– Расходимся? – с надеждой в голосе спросил «олень».

– Свободен. – Вольдемар отпустил «оленя», развернулся и отдал деньги кентавру.

Тот вежливо откланялся.

– Тут и на масло хватит, так что вы ничего не должны-ы-ы-ы!

– Ну, значит, будем прощаться. – Вольдемар пожал руку Ставрррру. – Жорж, иди пожми руку товарищу, он уезжает.

Я спрыгнул с телеги. Моя ладонь утонула в лапе кентавра. Напоследок я рассмотрел его внимательнее, чтобы потом было что рассказать на ночь внукам. Типичный акромегал, похожий на Киркорова. Скулы помассивнее, чем у известного певца, что я связал с типом питания.

– Очень приятно было познакомиться, – произнес я для проформы.

– Если что надо будет, обращайтесь, – ответил он учтиво, но тоже по этикету.

Мы разошлись. Кентавр устремился дальше. С его габаритами развернуться на этой улице было невозможно, так что он двинулся по ней в прежнем направлении, а мы с Вольдемаром свернули в проулок, завешанный коврами. Здесь тоже готовили еду. Ее запах дурманил и вызывал обильное слюноотделение. Мой желудок настойчиво напоминал о том, что его пора покормить.

– Скоро мы доберемся до твоих товарищей? Сил нет как есть хочется.

– Вот ты нетерпеливый, а!

– Так я все выблевал по дороге, у меня теперь вакуум в желудке.

– Хорошо. – Вольдемар указал мне на деревянное кресло рядом с находящейся поблизости закусочной. – Садись, я сейчас принесу что-нибудь.

– Хорошо. – В тот момент меня не волновало, где он собирался брать еду.

Вольдемар ушел. Первые полчаса я не слишком волновался его отсутствием. Посмотреть здесь было на что, поэтому время поначалу текло быстро. Через час мне стало подозрительно, через два у меня наступила паника. Не появился Вольдемар и через три часа.

Глава 2

Мне было страшно, и так же страшно хотелось есть. Кажется, мой спутник решил, что сделал для меня все возможное и теперь может спокойно меня бросить. Этого я никак не мог изменить, зато попробовать съесть что-нибудь у меня вполне могло получиться. Как здорово, что я не выбросил золотой самородок!

На глаза попалась забегаловка, в которой хозяйничал человек, отдаленно напоминающий ортодоксального еврея – в кипе и с косичками. Морда, правда (лицом это было тяжело назвать), слишком выдавалась вперед, как у барана. Но ему это шло.

– Таки здравствуйте, – не удержался я от одесского акцента.

– И вам не хворать, любезный. Что желаете скушать?

– Знаете ли, я тут впервые, остался один, без средств к существованию. Не могли бы вы монетизировать в местную валюту мое единственное состояние? – Я выложил на витрину самородок. – Золотишко. Грамм двести точно есть.

– Золото? – удивился хозяин забегаловки.

Он почему-то засуетился, несколько раз нырнул под прилавок, бубня что-то неразборчивое под нос.

– Извините, но если у вас нет таких денег, я готов подождать. Для начала просто накормите меня, а то я скоро упаду в голодный обморок.

– Конечно, конечно, пару минут обождите, я как раз приготовлю.

– Спасибо. – Суета хозяина меня удивила, но я не посчитал ее поводом для беспокойства. Пошел и занял столик. Вдруг вспомнил, что я не назвал ему, чего бы я хотел съесть, и глянул на вывеску, предполагая, что это забегаловка, в которой подают единственное блюдо. Нет, там были изображены разные сдобнушки, куски мяса и напитки. – Мне чего-нибудь мясного, жареного.

– Непременно! – уверил меня хозяин, не показываясь на глаза.

Я решил, что он занят готовкой. В ожидании обеда огляделся. Справа от меня за столиком сидела парочка. На первый взгляд, свои, земляне, но нет – кошачьи зрачки выдали в них иномирцев. Парочка была увлечена друг другом и не замечала моего пристального рассматривания. С соседями с другой стороны от меня такой трюк не прошел. Там сидел толстокожий «бегемот», весь в выпуклых наростах, похожих на бородавки. Он поглощал что-то растительное из большого блюда, не пользуясь приборами.

– Что? – спросил он грубо в ответ на мой пристальный взгляд.

– Извините. – Я отвернулся и уставился в небо.

Над головой парило судно на трех красных шарах. Я увидел, как с него выпрыгнула точка, пролетела немного камнем, а потом взмахнула широкими крыльями и закружила над крышами. Почему-то про птиц я не думал до сего момента. Наверняка и разумных пернатых в Транзабаре было предостаточно.

Две минуты закончились давно, а заказанного мяса все не было. Может быть, это место было создано для того, чтобы обманывать. Только я поднялся, чтобы поинтересоваться состоянием моего заказа, как стальные хваты зажали мои руки. Два гигантских австралопитека волосатыми лапищами удерживали меня.

– Вы кто такие? Гопота местная? У меня нет денег, вон тому еврею за обед отдал.

Ископаемые человекообразные подняли меня, как пушинку, и поставили у прилавка.

– Ну наконец-то. – Хозяин забегаловки показался над прилавком. – Долго вас ждать пришлось.

– В чем дело? Вы кто? Я еще ничего не успел совершить, меня только что привезли сюда.

– Где золото? – утробным голосом спросил один из австралопитеков.

Хозяин положил мой самородок на деревянную поверхность.

– Ваше? – спросил реликтовый гоминид.

– Наше. Подобрал по дороге, не украл. Если бы умел, показал место, где взял. Меня Вольдемар привел в этот город и его друг, кентавр Ставр. Нет, не так, Ставррррр. Не слышали про таких?

– Вы задержаны до предъявления обвинения. Приговор завтра, на рассвете, как и исполнение его.

– Штраф? Работы? Будьте снисходительны к новеньким. Я есть хочу, я устал с дороги, у меня столько приключилось за последний день…

– Вас накормят, чем пожелаете.

– Да? Меня уже обещали сегодня покормить.

– С этим проблем не будет, еда, игра, совокупление – всё что пожелаете.

– Да у вас, по ходу, круче, чем в норвежских тюрьмах.

– Вы уже сидели за проступки?

– Нет! – ответил я резко. – Это информация из открытых источников.

Австралопитеки вывели меня на большую улицу и посадили в бричку, управляемую мускульной силой одного из охранников. Под стук колес по булыжной мостовой меня повезли в тюрьму. Голод не давал задуматься о том, что это может быть опасно. Он перевешивал страх, интуицию и прочие мои функции, отвечающие за самосохранение.

Экипаж въехал под высокий арочный проход в еще более высокой кирпичной стене. За спиной с шумом опустилась железная переборка, отделив внутренний двор тюрьмы от внешнего мира. Бричка остановилась. Меня грубо вытащили из нее и повели в сторону каменного здания с маленькими окнами, по тюремной практике прикрытыми решетками.

– Из огня да в полымя, – произнес я упавшим голосом. – Бесплатный адвокат от государства у вас положен?

– Не слышали про такого, – ответил австралопитек, идущий слева.

– А мне говорили, что вы ушли от нас далеко вперед в плане прогресса. А вы даже про презумпцию невиновности не слышали. Вину надо доказать.

– На суде докажут.

Через могучую деревянную дверь, усиленную коваными петлями, меня провели в прохладную и темную комнату. После уличного света пришлось долго вглядываться, чтобы увидеть ее обстановку. Когда глаза привыкли, я увидел пернатого, скребущего пером по бумаге. Видимо, перо было его собственное. Меня подтолкнули к разумной птице.

– Полное имя? – Птица подняла на меня длинный клюв и моргнула третьим веком.

– Жорж… – Хотел добавить «Милославский», но передумал. – Землянский. – Так было правильнее.

Птица-секретарь внесла мое имя скрипучим пером.

– Обстоятельства, при которых вы оказались в Транзабаре? – Голос у нее тоже был скрипучий, как у несмазанной дверной петли.

Я рассказал все, начиная с момента, когда моя машина выхватила светом фар голого Вольдемара, или кто он там был на самом деле. Пернатый слушал меня, ничего не записывая.

– Значит, контрабандным, – резюмировал он и внес всего одно слово в описание моего появления в этом городе.

– Постойте, я не вещь, которую можно пронести. Налицо мошеннические действия, которые легко доказать. У вас есть записи с камер наблюдения? Хотя какие камеры в вашем музее.

– Оставьте свой тон для суда, мне нужны только сухие данные. Подтверждаете, что золотой самородок принадлежит вам?

– Не подтверждаю. Мне подкинули.

Птица-секретарь что-то вписала в бумагу. Поставила под текстом печать и присыпала влажный текст черным порошком. Затем помахала над бумагой крыльями, подсушивая ее и сдувая остатки порошка.

– В общую камеру, для контрабандистов, – произнес пернатый.

Откуда-то из сумрака вышли двое. Я не видел их до сего момента и готов был поклясться, что их в комнате не было. Эти больше напоминали человека, но только с детства сидящего на стероидах. Мышцы были перекачаны до такой степени, что скрывали шею, а ноги терлись друг о друга, заставляя идти враскорячку. Парочка забрала меня из рук австралопитеков и вывела из комнаты.

По винтовой каменной лестнице меня вывели на второй этаж. Подвели к решетчатой двери, за которой стояли, сидели и лежали прямо на полу не меньше двадцати существ. Синтольный культурист открыл грохочущий замок, а второй толкнул меня в камеру. Я чуть не налетел на благообразного старичка с белой бородой до пола.

– Мир в хату, господа сидельцы. – Иномирцы иномирцами, но феня в тюрьме – первое дело.

– Драсьте, – ответил кто-то.

Я застыл на входе, не зная, можно ли мне пройти дальше, чтобы расположиться основательнее.

– Я в первый раз здесь, не местный, обычаев не знаю, поэтому прошу быть снисходительнее, если нечаянно нарушу какую-нибудь тюремную заповедь. Ладно?

– Так здесь все в первый раз.

– Здесь только те, кто не умеет сам ходить через миры. Они нас всех считают контрабандистами.

– Вам тоже об этом не сказали? – спросил я.

– Нет, я вообще бухой был, не помню, как здесь оказался.

– А я летел на самолете, который сломался и пошел к земле. Там был один мужик, который меня вытащил оттуда в этот Транзабар.

– На самолете? – обрадовался я. – Откуда вы, с Земли?

– Нет, у нас нет такой страны.

– Жаль. Хотелось бы земляка встретить. Никого с Земли нету?

В ответ – молчание. Я вздохнул и прошел к нарам, которые, как мне показалось, были свободными. Присел на уголок, готовый прыснуть с них, если окажется, что они заняты каким-нибудь авторитетом. Никто ничего не сказал и даже не подал виду, что я поступил как-то не так. Я осмелел:

– А что, кормить когда будут?

– С утра тут сижу, самый первый, еще ничего не приносили, – ответил иномирец, похожий на енота или барсука черными полосками на лице и белой плотной шерстью.

– А мне обещали. – Я расстроился.

– Всем обещали, но может статься, что обещание исполнят перед вынесением приговора.

– «Приговора»? – Меня кольнули неприятные предчувствия. – Звучит как исполнение последней воли перед смертной казнью.

– Есть такое мнение.

– И ведь знак был такой отчетливый: начинается жопа. – Я вспомнил бледную задницу Вольдемара. – Надо было тормозить раньше.

– Что теперь говорить об этом? – Сидящий напротив меня пухлый человек с добрыми синими глазами покачал головой. – Принятие неизбежного – лучший способ завершения земного пути.

– Нет уж, пока дышу – надеюсь, – ответил я.