– А я просто не помню, как это было, – напомнил змей. – Ясно одно: попасть в Транзабар просто так не получится. Было бы наивно думать, что люди, его основавшие, поставили город в одном из миров.

– А где тогда? – Предположение змея выбило меня из колеи.

– Не знаю. На перекрестке миров. Я понятия не имею, как устроена вселенная, по которой мы ходим. До сего момента я считал, что она похожа на книгу, в которой каждая страница – это другой мир. Видимо, мое представление было слишком плоским.

– Ты хоть представлял, а я даже представить не могла. – Ляля взяла хвост в руки и махала им, чтобы подсушить.

– Черт, это какой-то замкнутый круг! Нам нужны ответы на вопросы, мы надеемся получить их в Транзабаре, но чтобы попасть туда, нам надо вначале узнать эти ответы. – Я почесал мокрый затылок. – Парадокс.

– Мы опять оказались в начале пути. – Кошка почти восстановила прежний объем тела. – Тогда мы мечтали вернуться домой, а теперь хотим добраться до цели, что для нас является большей мотивацией.

Меня осенила одна идея.

– Ляля, а ты хорошо помнишь Транзабар?

– Не лучше вашего, наверное. Я была напугана. Тюрьму хорошо помню. А что?

– Попробуй нас вытолкнуть туда.

– Я не понимаю как. Вы снова окажетесь в моем мире. – Кошка безвольно опустила плечи и плюхнулась на землю. – Я какая-то бесталанная.

– Жорж, а что, если Транзабар огражден от проникновения в него техническими средствами, полем или еще чем-нибудь? – предположил змей.

– Вряд ли, не было у Вольдемара никакого устройства с собой, голышом бежал от любовницы. Нет, здесь дело в другом. Нам нужен мозговой штурм.

– Это как? – спросила Ляля без особого энтузиазма.

– Высказывайте любые, самые невероятные варианты, и будем их обдумывать. – Мне хотелось возбудить своих товарищей, как магнитную катушку электрическим током. Заставить их серое вещество вырабатывать идеи.

– Транзабара не существует, поэтому мы не можем в него попасть, – предложил версию змей. – В моем мире часто возникают миражи, которые издали можно принять за что угодно.

Неожиданно эта идея показалась мне весьма правдоподобной. Я попытался мысленно перенестись в свое первое посещение города, чтобы вспомнить моменты, которые указали бы на призрачность окружающей обстановки. Напрасно, город вспоминался как «живой», с запахами и звуками, которые помнило тело.

– Нет, Антош, такой вариант нам не нужен. Ляля, у тебя есть какая-нибудь идея?

– Есть, и мы с вами уже ее обсуждали. В город попадают только зрелые проходимцы, а мы, особенно я, к этому еще не готовы. Я вообще думаю, что вам надо попробовать без меня. Уйдите в другой мир и попробуйте.

У кошки, кажется, выработался комплекс неполноценности по поводу того, что она не может самостоятельно ходить сквозь миры. Я подошел и обнял ее за плечи.

– Ляля, мы команда. Без тебя мы с Антошем будем как два оболтуса, как два одинаковых заряда, которые будут отталкиваться друг от друга. Я уверен, что причина не в тебе, а в нашей общей незрелости.

– Всё, мозговой штурм закончен? Это окончательное предположение? – поинтересовался змей.

– Почем я знаю? Давай больше вариантов.

– А что, если миры бывают разных уровней? Допустим, мы научились ходить по тем, которые равны нашим. Это такое горизонтальное хождение, не требующее от нас какого-то особого умения. Но есть миры, стоящие от нас на ступеньку выше, что объясняет перемещение наших проводников из мира в мир, а не сразу в Транзабар. – Змей уставился на меня немигающим взглядом.

– А вот это похоже на годную теорию. – Не имея в запасе ничего вразумительного, можно согласиться с любой гипотезой. – Интересно, а как сделать шаг на эту ступеньку? В чем отличие нашего мира от другого?

– На это у меня ответа нет, как и внятного предположения, – сообщил змей, развернувшись в линию. – Ваш ход.

На некоторое время мы замолчали, перебирая в голове варианты, способные помочь найти способ перейти в мир, отличающийся от тех, в которых мы побывали. Для начала я хотел понять, в чем должно состоять отличие, и постепенно пришел к выводу, что надо найти общее в тех мирах, которые нам уже знакомы.

– Что общего в пройденных мирах? – спросил я у друзей, не надеясь на скорый ответ.

– Ну, мы понимали друг друга, – ответила Ляля. – В целом мы все были похожи.

– Да, соглашусь с Лялей, после некоторого времени общения исчезает предубежденность насчет непреодолимых различий. Даже цивилизация быков-фанатиков была для меня понятной, не говоря про собаколюдей и прочих медведей. – Змей поддержал кошку.

– Вы хотите сказать, что это является причиной разделения миров? То, как мы сформировали свои взгляды на вещи, определило уровень нашего мира?

– Жорж, я думаю, что как раз наоборот: то, как мы сформировали наши взгляды, и создало для нас эту структуру миров. Возможно, вне нашего восприятия миры никак не разделены.

– Ребята, еще немного гипотез – и мой мозг превратится в горячую кашу, – пожаловалась Ляля.

Жаркий мир припекал и без наших напряженных размышлений.

– Короче, из всего сказанного я пришел к выводу, что Транзабар лежит от нас в другом способе мышления, но каком? Вот в чем вопрос. Проще всего предположить, что у них черное называют белым, горькое – сладким, и всё в таком духе, но я не заметил этого. Хотя меня не поняли, когда я пытался всучить одному торговцу золотой самородок. Золото у них не в ходу – это точно.

– Я понял! – воскликнул змей. – Нам не надо сразу метить в академики из студентов. Прежде следует попытаться попасть в любой другой мир, в котором отличия не так сильны.

– Верно. Надо сконцентрироваться на единственном отличии и попытаться себе его вообразить.

– Например? – Ляля уже высунула язык от жары.

– Например, мир, в котором так холодно, что пот течет. А? Или так темно, что глаза слепит, – предложил я.

– Это звучит как бред сумасшедшего. – В Ляле прагматичности было больше, чем у нас со змеем.

– М-да, вообразить бред проще, однако попробовать стоит. Толку от наших теоретических изысканий будет немного, если мы не будем практиковаться. – Антош схватил себя зубами за хвост.

– Что ты делаешь? – поинтересовался я демонстрацией самопоедания.

– Это фигура цикличности сущего, объединение начала и конца.

– Антош, я подумала, что ты прижарил свой хвост и решил им перекусить.

– Я заметил, что ирония у вас проявляется в сложные моменты. Демонстрация фигуры должна была показать вам, что мы завершили один цикл и стоим в начале следующего.

– Замечательное иносказание языком тела. Нам что теперь, в кольца сворачиваться, чтобы попасть в другой мир? Скажу за себя: я с детства лом проглотил.

– Это было иносказание, ты правильно заметил, – обиделся змей на мою реакцию. – Я хотел сказать, что нам снова нужна катапульта, сила, которая не оставит нам выбора, кроме как двигаться вперед, в сторону заветного города.

– А где ее взять? – Ляля передвинулась под мою тень. – Может, отправиться в мир, где их еще используют?

Я посмотрел на Лялю, и мне пришла на ум интересная идея.

– А что, если катапульта – это ты?

– Я? Знаете, для женщины это не совсем комплимент.

– Да какой комплимент, Ляля! Ты же умеешь выталкивать в другой мир, ровно как катапульта в Транзабаре. Кажется, у меня появилась новая идея, которую стоит проверить. – У меня аж раззуделось внутри от нетерпения.

– Что ты придумал? – Антош посмотрел на меня с подозрением.

– Значит, так: мы с тобой представляем что-то эдакое, за что неспособно зацепиться наше воображение, а Ляля попытается нас вытолкнуть, притом что мы сидим в позе для совместных перемещений, чтобы не потерять Лялю. Вдруг не получится вернуться за ней. Как вам?

– Не знаю, как-то ненадежно, – засомневался змей.

– А мне может не хватить эмоций, чтобы вас вытолкнуть.

– Я обещаю дать тебе столько эмоций, что ты сможешь вытолкнуть Луну с ее орбиты.

– Один момент! – Змей поднял хвост, призывая обратить на него внимание. – Я сам не помню, но ты, Жорж, и ты, Ляля, рассказывали, что перемещение между мирами происходило в движении. Я считаю, это важно.

– Точняк! Ты прав, Антош. Сидя на жопе, в Транзабар не попасть. Нам нужна фигура, в которой удобно перемещаться.

– Я охвачу вас так же, как и прежде, только вы будете стоять на ногах и двигаться, – предложил змей.

– Вот ты хитрюля, Антош, при любом раскладе лишь бы на ручках. Поди, не червячок дождевой, полцентнера в тебе есть.

– Я все продумал, этот вариант оптимален для нас. Ну же, не будем откладывать эксперимент, вперед, к новым мирам! – Змей взял нас с Лялей в плотные кольца в два оборота и просунул свою голову между нашими. – Куда идем? – Антош лучился энергией.

– В Страну чудес или Зазеркалье, – предложил я. – Туда, где улыбка без кота, Мартовский Заяц, Болванщик и Червонная Королева. – Более сюрреалистичного мира я представить не мог.

– Как туда попасть? – спросил змей.

– Говорят, в том мире, чтобы оставаться на месте, надо бежать со всех ног, а чтобы куда-то попасть, надо бежать в два раза быстрее.

– Как это? – изумилась Ляля.

– Не знаю, было бы просто, если бы мы всё понимали с первой попытки.

– И скучно.

– Ну, чтобы не надорваться под весом нашего хладнокровного друга, я начинаю представлять себе это место, а ты, Лялечка, выталкивай нас изо всех сил.

– Я не обещаю…

– Ты сможешь. Вообрази себе что-нибудь, что заставит тебя мысленно толкнуть нас.

– В прошлый раз ты оскорблял меня, но сейчас этот прием не сработает, я буду знать, что ты играешь.

– Да? Ты считаешь меня таким плохим актером, который каждый раз играет одинаково?

– А что ты еще умеешь? – Ляля усмехнулась.

Меня это здорово взбесило.

– Антош, приподними голову, – попросил я змея.

– Зачем?

– Просто подними! – заявил я уже приказным тоном.

Змей повиновался. Ляля смотрела на меня с крайним любопытством, переливающимся в ее желтых глазах. Я резко притянул ее голову к себе и поцеловал прямо в губы. Не быстро, как подросток на первом свидании, а затянул, чтобы дать кошке время понять, что происходит, и выработать реакцию. Ее пришлось ждать несколько секунд. Даже змей успел начать шептать что-то беспокойное, прежде чем Ляля ударила меня по лицу.

– Ты! Я! Зачем?!

– Вот только не говори, что тебе не понравилось. – Я вложил в голос непоколебимую уверенность в том, что мои поцелуи настолько хороши, для того, чтобы дать выплеснуться кошачьим эмоциям. – Антош, опускай уже голову, чтобы она меня не покусала. Я начинаю генерировать бред.

Мое подсознание попыталось представить картинку Страны чудес, собранную из разных экранизаций, плюс собственные сгенерированные воображением иллюзии. Громкое кошачье дыхание мешало сконцентрироваться. Злые флюиды проникали в мою картинку и смывали все краски. Я чувствовал, как Ляля материализует из воздуха образ вероломной макаки. Меня так и подмывало сказать ей какую-нибудь гадость, но приходилось пересиливать себя ради цели, к которой мы шли.

Только успокоившись, я ощутил, как что-то начало получаться. Я увидел густые лопухи сине-зеленой растительности, образующие свод над тропинкой. На стебле одного из растений кто-то сидел. Я чувствовал его, но разглядеть не мог. Картинка становилась насыщеннее, появилось ощущение объема, послышались звуки.

– Что ни день, то новый сюрприз. – Громкий голос заставил меня открыть глаза.

Это был тот мир, который я себе представлял. Не берусь судить, похож он был на Страну чудес или нет. Ни Алисы, ни Мартовского Зайца я не увидел. Только голос, который неизвестно кому принадлежал. Ляля и Антош смотрели по сторонам.

– Это я перенесла? – спросила Ляля.

Она посмотрела на меня с искрящимся в глазах негодованием.

– Прости, это была импровизация. В следующий раз я дерну тебя за хвост. – Я ответил на мысленный вопрос, который прочитал в ее глазах.