«Тяжелый крейсер «Триумф» – корпус пробит в семи местах. Потеря хода. Системы жизнеобеспечения отказывают. Готовимся направить корабль на таран ближайшей цели. Было честью служить под вашим командованием.»

«Легкий крейсер «Святая Екатерина» – разгерметизация всех отсеков правого борта. Пожары не поддаются контролю. Эвакуация невозможна. Будем сражаться до конца. Прощайте, госпожа контр-адмирал…»

Зимина закрыла глаза на мгновение. Каждое сообщение – это сотни жизней, которые она привела сюда. Люди, которых она знала годами, чьи семьи ждали их возвращения. И все они погибали здесь, в этой космической мясорубке, потому что она приняла решение не отступать, остаться и принять бой.

– Госпожа контр-адмирал! – молодой офицер связи повернулся к ней, и в его глазах читался невысказанный вопрос. – Некоторые корабли запрашивают… Они спрашивают о возможности… Может быть, сигнал капитуляции?

– Нет, – голос Зиминой прозвучал твердо, несмотря на хаос вокруг. – Семнадцатая дивизия не сдается. Передайте всем кораблям – продолжаем сражение. Никакой капитуляции. Мы дали присягу и останемся ей верны…

В этот момент «Елизавету Первую» тряхнуло с такой силой, что Зимина едва удержалась в кресле. Второй корабль противника – тяжелый крейсер «Адмирал Сенявин» – протаранил их с левого борта. Теперь флагман был зажат между двумя вражескими кораблями, как между молотом и наковальней. Орудийные башни продолжали вести огонь, но их число неуклонно сокращалось – одна за другой замолкали установки, уничтоженные ответным огнем или выведенные из строя повреждениями систем наведения.

Через иллюминаторы мостика – бронестекло выдержало близкие взрывы – Зимина видела апокалиптическую картину постепенной гибели своей дивизии. Тяжелый крейсер «Флигель-де-Фам», охваченный пламенем от носа до кормы, на последнем издыхании таранил легкий крейсер противника. Оба корабля слились в огненном шаре взрыва – детонация боекомплекта уничтожила их одновременно, разметав обломки на километры вокруг. Линкор «Рафаил», с оторванной кормовой частью, все еще вел огонь из носовых орудий, медленно вращаясь вокруг своей оси, извергая струи газов из разорванных отсеков.

– Связь с машинным отделением потеряна! – старпом докладывал, прижимая к уху наушник. – Главный реактор выходит из-под контроля! Температура активной зоны приближается к критической!

Зимина кивнула. Она знала, что это означает – у них оставались минуты, может быть, меньше. «Елизавета Первая» доживала последние мгновения, как и вся 17-я «линейная» дивизия. Но они выполнили свою задачу – связали боем основные силы Усташи, дали время Александру Ивановичу на то…

Сражение достигло своего апогея. В пространстве сошлись в смертельной схватке почти восемьдесят кораблей. Они кружились друг вокруг друга, сталкивались, расходились, чтобы столкнуться вновь. Плазменные заряды и ракеты летели во всех направлениях, создавая смертоносную паутину огня. Корабли гибли каждую минуту – кто-то взрывался от детонации реакторов, кто-то разламывался от таранных ударов, кто-то просто разваливался на части от множественных попаданий.

Именно в этот момент сражения, когда хаос достиг предела, когда уже невозможно было отличить своих от чужих в этой круговерти смерти и разрушения, на тактических дисплеях всех уцелевших кораблей произошло нечто неожиданное…

…На мостике «Силистрии» первым изменения заметил молодой оператор систем наблюдения. Его крик прорезал грохот близких взрывов:

– Господин вице-адмирал! Массовое появление целей в секторе альфа-семь! Серая зона показывает активность!

Усташи, придерживаясь за поручни – «Силистрия» содрогалась от попаданий уцелевших орудий «Риги» – повернул голову на тактическую карту. То, что он увидел, заставило его кровь превратиться в ледяную воду.

Серая зона на краю сектора боя, которую он все это время игнорировал, считая остаточным следом от скрытного перемещения дивизии Зиминой, вдруг ожила десятками ярких точек. Корабли – множество кораблей – появлялись словно из ниоткуда, сбрасывая электронную маскировку РЭБ-глушилок.

– Идентификация! – голос Усташи сорвался на фальцет. – Немедленная идентификация целей!

– Это… – оператор сверился с данными, и его лицо побелело. – Твою же мать! Это 5-ая «ударная» дивизия вице-адмирала Хромцовой! Господин вице-адмирал, это Агриппина Ивановна Хромцова! Тридцать два корабля! Линкор «Паллада» идентифицирован как флагман!

Усташи смотрел на дисплей, где тридцать свежих вымпелов выстраивались в идеальный атакующий клин, и его единственный глаз расширился от осознания чудовищности ловушки, в которую он только что угодил. Все это время, пока он разбирался дивизией Зиминой, пока атаковал её у Константинова Вала, пока добивал в ближнем бою – все это время корабли Хромцовой, оказывается, спокойно прятались в «тумане войны». Мощнейшие генераторы помех создавали зону электронной тени, невидимую для радаров, и он не обратил на неё внимания, посчитав техническим артефактом от движение кораблей 17-ой «линейной»…

И тут до него дошло с ужасающей, парализующей ясностью. Тот эмоциональный разговор между Васильковым и Зиминой в открытом эфире несколькими минутами ранее… Мольбы Александра Ивановича отступить к фортам, категорический отказ Настасьи Николаевны, её решение остаться и сражаться… Это был гребаный спектакль! Блестяще разыгранный спектакль для одного-единственного зрителя – для него, Валида Усташи!

Зимина специально осталась на открытом пространстве. Специально отказалась отступать. Её корабли стали наживкой – кровавой, жертвенной приманкой, которая заставила его бросить все силы в атаку. И теперь его эскадра была рассеяна, перемешана с остатками балтийцев, связана ближним боем – в худшем из возможных положений для встречи свежего противника.

– Дистанция до кораблей Хромцовой? – Усташи говорил механически, уже зная, что ответ не оставит надежды.

– Меньше миллиона километров и сокращается быстро! При их текущей скорости – десять минут до огневого контакта!

Десять минут. Если бы он атаковал Зимину у Константинова Вала, как планировал изначально, у него было бы время – двадцать, может быть, тридцать минут – чтобы перегруппироваться, выстроить оборону, встретить Хромцову организованным строем. Но здесь, в этой свалке, где его корабли были перемешаны с противником, где половина из них уже получила повреждения, где командиры потеряли друг друга из виду…

– Немедленно свяжите меня с Мамедовым и Должинковым! – приказал Усташи, хватаясь за последнюю соломинку. – Немедленно, я сказал!

Экран связи раздвоился, показывая мостики двух кораблей. Слева – капитан первого ранга Рустам Мамедов, его лицо в крови, китель разорван, за его спиной полыхало пламя. Справа – контр-адмирал Должинков на мостике «Владивостока», относительно невредимый, но с выражением обреченности на лице, так как тоже видимо уже увидел и оценил, что происходит в секторе.

– Выводим корабли из боя! – Усташи говорил быстро, захлебываясь словами. – Немедленно выходим из ближнего боя! Строимся в оборонительную линию!

– Не могу, господин вице-адмирал! – голос Мамедова едва пробивался сквозь помехи. – Мы связаны! Эти безумцы из семнадцатой дивизии нас не отпускают! Они идут на таран, цепляются за нас! Я потерял уже пять кораблей!

– У меня та же ситуация! – Должинков покачал головой. – Пять моих кораблей все еще у станции, остальные пытаются пробиться к основным силам, но застряли в перекрестном огне! Господин вице-адмирал, это мышеловка! Нас заманили!

Усташи отключил связь, не желая тратить драгоценные секунды на очевидное. Да, это была ловушка. Блестящая, жестокая, требующая чудовищной жертвы ловушка. И он, опытный флотоводец с тридцатилетним стажем, попался в неё как желторотый кадет…

…Я же наблюдал за всем происходящим с мостика линкора «Афина», и не мог сдержать мрачного удовлетворения. План, разработанный совместно с Настасьей Николаевной и Агриппиной Ивановной еще за сутки до начала битвы, сработал идеально. Цена была чудовищной – семнадцатая дивизия фактически погибла, принося себя в жертву. Но эта жертва не была напрасной.

– Господин контр-адмирал, – капитан Жила, ухмыльнулся и покачал головой. – Вы снова всех перехитрили! Но… Контр-адмирал Зимина знала, чем это ей грозит?

– Знала, – я кивнул, не отрывая взгляда от дисплея. – Она сама вызвалась добровольцем для этой миссии. Отчего уважение к Настасье Николаевне у меня прибавилось до предела…

– Но как… как можно было пойти на такое?

Я повернулся к нему, и капитан невольно отступил от выражения моего лица:

– Война требует жертв, Аристарх Петрович. Иногда – таких больших жертв. Космоморяки 17-ой «линейной» отдали и отдают в данный момент свои жизни, чтобы враг оказался там, где мы хотели его видеть – связанным боем, дезорганизованным, неспособным к маневру.

На дисплее корабли Хромцовой неслись к сектору боя в идеальном построении. Острый клин с «Палладой» на острие, за ней – линкоры и тяжелые крейсера, на флангах – легкие корабли поддержки. Тридцать два свежих корабля против примерно шестидесяти потрепанных, застрявших в ближнем бою кораблей Усташи. И это не считая «гуляй-города» – тридцати фортов Константинова Вала, которые медленно, но неуклонно приближались с противоположной стороны.

– Александр Иванович! – в эфире послышался голос появившегося на экране Айка Пападакиса. – Форты полностью развернуты и начали движение! Еще минут пятнадцать, и мы сможем открыть огонь!

– Отлично, дружище, – кивнул я. – Готовь системы наведения. Приоритетные цели – крупные корабли противника, начиная с «Силистрии».

Пападакис исчез, а я вернулся к наблюдению за сражением. В секторе творился абсолютный хаос. Корабли Усташи отчаянно пытались оторваться от остатков семнадцатой дивизии, но те цеплялись за них с яростью смертников. «Баян 2», уже пылающий, с разрушенной кормой, таранил тяжелый крейсер противника. «Святой Андрей» сцепился с «Варягом-2» борт к борту, и оба корабля расстреливали друг друга в упор, превращая броню в решето. Даже маленькие эсминцы шли на таран линкоров, зная, что это означает верную смерть, но не давая противнику вырваться из смертельных объятий.

Клещи начинали смыкаться. С одной стороны – свежая дивизия Хромцовой, с другой – приближающиеся форты. А в центре – дезорганизованная, связанная боем эскадра Усташи, которая билась в агонии, как муха в паутине…

…По мостику «Силистрии» же раздавался устрашающий рев вице-адмирала Усташи, которому надо было край вырваться из этой свалки и сделать это быстро, иначе их просто расстреляют как мишени в тире.

– Всем кораблям! – его голос прогремел по всем частотам связи, срываясь от напряжения. – Слушай мою команду! Выходите из боя! Любой ценой выходите из ближнего боя! Выстраивайте фалангу! Повторяю – немедленно выходите из боя и стройтесь в фалангу! Сукины дети, выполняйте приказ, или мы все покойники!

Глава 3

Место действия: столичная звездная система HD 30909, созвездие «Ориона».

Национальное название: «Сураж» – сектор Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется силами императора.

Точка пространства: межзвездный переход «Сураж-Лида».

Дата: 13 августа 2215 года.

Голос Валида Усташи разрывался в эфире, переходя от командного рыка к почти отчаянным призывам. Адмирал с ужасом наблюдал, как его некогда стройная эскадра превратилась в хаотическое месиво из семидесяти кораблей, безнадежно перемешанных с остатками семнадцатой линейной дивизии. Каждая попытка вырваться из этих смертельных объятий оборачивалась новой катастрофой.

– Капитан второго ранга, почему не выполняете приказ?! – Усташи вцепился в микрофон связи, наблюдая на тактическом дисплее, как один из его тяжелых крейсеров замер на месте, не решаясь начать маневр отхода. – Я приказываю немедленно выйти из боя!