– Однажды я была беременна. Я тебе рассказывала? – Я слегка покачала головой. Она посмотрела на свои руки. – Уэйн заставил меня избавиться от ребенка. – На ее глаза навернулись слезы. – Я не хотела, но он сказал, что не готов заводить детей и не останется со мной, если я решу родить этого ребенка. Поэтому я сделала аборт.

Мой желудок медленно перевернулся: казалось, меня вот-вот стошнит.

– О, Кай… Мне так жаль!

Ты сказала мне, что сделала аборт… Я не хотел ее семь лет назад, и я не хочу ее сейчас.

По щеке Кайлы скатилась слеза.

– Я сама виновата. Послушалась его. Сделала так, как он хотел. Предпочла его собственному ребенку. И посмотри, к чему это привело: в конце концов он все равно меня бросил! Я ненавижу себя за то, что сделала, и никогда себе этого не прощу. Моему ребенку сейчас было бы пять лет…

Я села на диван рядом с ней и взяла ее руки в свои.

– Кайла, ты хороший человек. – Я не знала, что еще сказать, и поэтому замолчала. Просто взяла ее за руки и сжала их. Она была хорошим человеком. Я хотела бы сказать ей, как простить себя, но… если бы я знала ответ на этот вопрос, возможно, мне и самой было бы намного легче. Я вздохнула, в последний раз сжав ее руки, прежде чем отпустить. – Давай прекратим себя корить, Кай! Родни хочется, чтобы мы как раз этим и занимались – перебирали все моменты, за которые нам должно быть стыдно. Давай не будем давать ему такую власть над собой? Откажись от «Доритос» и позвони мне, если тебе захочется с кем-нибудь поговорить, хорошо? А что касается силы притяжения, я думаю, у нас есть еще немного времени, прежде чем она начнет красть наши активы.

Я положила руки на грудь, приподнимая ее над топом бикини и пытаясь хотя бы немного подбодрить подругу, и подмигнула, изображая беззаботность, которой совсем не чувствовала. На самом деле я ощущала себя хрупкой, как будто могла разбиться вдребезги только от того, что кто-то не так на меня посмотрит.

Кайла улыбнулась.

– Ладно. У тебя сегодня назначена встреча с твоим парнем?

Я приподняла бровь:

– С моим парнем? Какое там! Просто еще один платежеспособный клиент.

– Ну не знаю… Мне послышалось что-то особенное в твоем голосе, когда ты рассказывала мне о нем по дороге сюда.

Я закатила глаза, подошла к зеркалу и вытерла пятнышко под глазом.

– Он хорошо платит. И после сегодняшнего вечера я смогу внести достаточно денег, чтобы в гараже начали чинить мою машину.

– Ага. А вдруг он станет тем, кто сразит тебя наповал? Тебе бы этого хотелось? Чтобы кто-то о тебе заботился?

– Ой, да ладно тебе! Жизнь устроена иначе. И вообще: я прекрасно могу о себе позаботиться.

Я повернулась к ней, ощущая странную боль в сердце. По правде говоря, я поймала себя на том, что думаю о Габриэле Далтоне чаще, чем мне бы хотелось. Я просыпалась, вспоминая нежность в его глазах, изгиб его губ, когда он улыбался, и то, как он запаниковал, когда я приблизилась, – выражение его лица было таким, будто внутри него разбередили острым лезвием старую рану. Больно видеть его таким. Не то чтобы я испытывала к нему сильную симпатию, но все это беспричинно заставляло меня страдать, хотя я не могла понять причины, нервничала и беспокоилась. Он заставлял меня чувствовать это.

«Я хочу остаться самим собой. Вот в чем мне нужна твоя помощь!»

Мне захотелось оттолкнуть эти слова. Я почувствовала себя смущенной и беззащитной, ведь он произнес их после того, как я сказала, что могу помочь ему мысленно отстраниться от физического контакта. Я, сама того не желая, открылась ему, и теперь он знал обо мне гораздо больше, чем мне хотелось бы.

Раздался стук в дверь, и Энтони просунул голову внутрь:

– Кристал, Гейб пришел.

– Помяни черта! – рассмеялась Кайла.

Черт? Нет, ангел, как я и подумала сначала. И ангелам не место в аду. Что он мне сказал? «Забавно, я подумал о тебе то же самое». С чего бы ему так думать обо мне? Именно здесь мое место! В любом случае больше мне идти некуда. Некуда.

Захотелось закричать. Боже, мне нужно вырваться из этого… состояния.

– Спасибо, Энтони! Я буду через секунду.

Он кивнул и закрыл за собой дверь.

Кайла встала:

– Что ж, через пятнадцать минут у меня танцы. Нужно подготовиться. – Она обняла меня. – Спасибо за разговор!

– Всегда пожалуйста! – пробормотала я.

Кайла вышла, закрыв за собой дверь. Несколько секунд я постояла, пытаясь обрести равновесие и создать вокруг себя защитную броню. Воспоминания о матери, наряду с непонятными чувствами, которые вызывал во мне Габриэль, заставили меня ощутить себя разбитой, как будто я вывернулась наизнанку, и у меня возникло короткое, но сильное желание заплакать. Заплакать. Меня потрясло это чувство. Когда я плакала в последний раз? Я действительно не могла вспомнить. Я не была плаксой. Зачем плакать, если этим ничему не помочь? Зачем быть такой, как она? Моя мать была плаксой. Она плакала все время – и что это в итоге дало? Ничего. Абсолютно ничего.

Я схватила толстовку и натянула ее поверх костюма, сделала глубокий прерывистый вдох и вышла из гримерки, направляясь в комнату для приватных танцев. Когда я открыла дверь, Габриэль стоял у дивана. На этот раз на нем была футболка вместо рубашки на пуговицах, которую он надевал в первые два визита сюда. Одним беглым взглядом я окинула его загорелые руки, рельефные мышцы, широкие плечи – не как у спортсмена, а как у человека, который использует физическую силу во время работы. Меня удивило, что я вообще обратила на это внимание. В какой-то момент все мужские тела стали казаться мне одинаковыми. Толстые, худые, хорошо сложенные – какое это имело значение? Все они использовали свои тела одинаково: причиняли боль другим и доставляли удовольствие себе.

При моем появлении Габриэль слегка вздрогнул, но тут же улыбнулся теплой открытой улыбкой, которая заставила меня насторожиться. Но когда он увидел мое выражение лица, его улыбка померкла.

– Привет! Все в порядке?

Я поняла, что хмурюсь, и заставила себя улыбнуться.

– Конечно.

Он поднял руку и протянул мне маленький букетик белых цветов.

– Это тебе.

Мгновение я смотрела на цветы.

– Ты не обязан дарить мне цветы, сладкий. Просто принеси мне наличные.

Его улыбка увяла. Он поднес руку к затылку и, слегка поморщившись, потер его.

– Я так и знал, что это глупая идея. Я увидел их, когда шел к своему пикапу, и подумал о тебе.

– Подумал обо мне, когда увидел цветы? – тихо усмехнулась я. – Что ж, такого я еще не слышала!

Его скулы порозовели. Я понимала, что ставлю его в неловкое положение и причиняю ему боль, и что-то маленькое и подлое внутри меня получало от этого удовольствие. Я попыталась удержать это поверхностное чувство, но меня захлестнуло раскаяние, и на мгновение я отвернулась, чтобы он не увидел сожаления в моих глазах. Когда я взглянула на него снова, он пристраивал цветы на подлокотник дивана. Отвергнутый подарок.

– Готов приступить к работе? – Мой голос звучал глухо.

Он помолчал, нахмурив брови.

– Конечно. Ничего, если мы просто немного поговорим?

Я вздохнула: я уже почти выговорилась.

– Хорошо. О чем ты хочешь поговорить?

Я села на диван, и он тоже. Мы приняли те же позы, с которых начинали в прошлый раз.

Он улыбнулся, повернувшись ко мне, и положил ладони на колени. Пару секунд я изучала его руки, лежащие вот так ровно, и не могла не думать о том, какие они по-мужски красивые: длинные и изящные пальцы, гладкая загорелая кожа…

– Как прошел твой день?

– Просто восхитительно! – Я скрестила ноги, и его глаза проследили за моим движением. Он сглотнул, и на его скулах снова проступил легкий румянец. – А как у тебя, сладкий? Как прошел твой день?

Какое-то мгновение он смотрел на меня оценивающе, словно хотел узнать все мои самые сокровенные секреты. Внутри меня, в животе, нарастало отчаяние.

– Не так уж и плохо, – наконец пробормотал он. – Теперь хорошо. Я рад тебя видеть.

Я неуверенно рассмеялась.

– Что ж, если я стала лучшей частью твоего дня, значит, он вряд ли был так уж хорош, сладкий.

Он снова наморщил лоб и наклонил голову набок.

– Почему ты так говоришь?

Я пожала плечами, разглядывая маникюр.

– Так ты планируешь начать терапию или нет? Я не хочу отнимать твое время.

– Что не так? Пожалуйста, скажи мне.

– Все в порядке, – отозвалась я, но это прозвучало слишком пронзительно, неправильно и странно отстраненно. – Пожалуйста, Гейб! Мы можем просто начать? Я хочу помочь тебе.

Он снова посмотрел на меня в упор, и в его взгляде было столько сострадания, что я снова почувствовала себя неопытной и уязвимой. Обездоленной. Почему он так на меня смотрит? Я не знала, как реагировать на этот взгляд. Мне захотелось убежать, как можно скорее убраться из этой комнаты.

– Я тоже хочу помочь тебе, – мягко сказал он.

Я рассмеялась, и это прозвучало холодно и горько даже для меня самой.

– Но я не просила тебя о помощи, Гейб.

– Нет, не просила. Но я могу быть твоим другом. Мы могли бы пойти выпить кофе и поговорить. Где-нибудь еще, только не здесь.

Я покачала головой.

– Ты не друг. Ты – клиент. И ты мне платишь. – Мои руки дрожали, и я прижала их к бедрам.

Его взгляд переместился с моих рук на глаза, и он слегка улыбнулся.

– Тогда ты можешь угостить меня кофе. Возможно, я даже съем кусочек пирога. Ты угощаешь! – Он наклонил голову и взглянул на меня так умоляюще, мило и кокетливо! Я смотрела на него в ответ, чувствуя, как по коже бегут мурашки, и вдруг осознала, что он даже не понимает, насколько привлекателен.

– Кофе? Большинство мужчин заказывают секс втроем! В последний раз, когда я встречалась с парнем, с которым познакомилась здесь, он пришел в ресторан с другом, и они спросили, можно ли им по очереди заняться со мной сексом в ванной. У них была какая-то фантазия, понимаешь?

С мгновение он выглядел шокированным, а затем выражение его лица стало печальным. Мне хотелось оттолкнуть его, а не заставить грустить! Я отвела взгляд.

– Думаю, я не такой, как большинство парней, – тихо сказал он.

Да, он определенно был не таким! Он не мог даже взять меня за руку, не испытывая приступа паники. Возможно, даже был самым надежным человеком на планете. Так почему же он заставлял меня чувствовать себя так неуверенно? Мой ноготь впился в палец, и когда снова взглянула на Гейба, он пристально изучал меня все с тем же печальным выражением лица.

– Я думаю, ты все неправильно понял, Гейб.

Он сжал губы.

– Откуда у тебя этот синяк? – спросил он, указывая на мою скулу.

Я пыталась скрыть его косметикой, но за последние пару дней синяк стал темно-фиолетовым, и, естественно, Габриэль его заметил. Я слегка коснулась лица.

– Работа опасная! Ударилась щекой о шест.

Он медленно кивнул, но явно не поверил.

– Мы уже можем начать?

– Хорошо.

Я кивнула, одним резким движением прижав подбородок к груди, и придвинулась ближе. Он замер. Выражение его лица слегка изменилось, но он не сдвинулся с места. Я придвигалась, а он смотрел мне в глаза, и его единственной реакцией на соприкосновение наших бедер был тихий вздох. Мое сердце забилось быстрее, и я почувствовала, что слегка покраснела – такая же реакция у меня была, когда я коснулась его в прошлый раз. Мне это не понравилось. Я позволила своим мыслям блуждать, переводя взгляд с его глаз на подбородок, сосредотачиваясь на небольшой ямочке, изгибе челюсти, едва начавшей пробиваться щетине. Щетина была темной, с небольшими золотыми вкраплениями. Если он когда-нибудь отрастит бороду, она будет светлее волос на его голове…

– Не оставляй меня, – прошептал он.

Как только он закончил говорить, мой взгляд переместился на его губы.