Попыталась обойти ее, но Диана преградила дорогу, толкнула меня к ограде.

– Ты не расторопная, – заиграла на ее полных губах ехидная улыбка.

– Избавь от своего общества, – нервировала меня сама ситуация и то, что присутствия вампиров в моей жизни стало слишком много.

– Жаль, мне запрещено обижать тебя, – притворно вздохнула она. – Но видеться и разговаривать с тобой он не запрещал. Так что слушай, что я тебе скажу, малышка Гройсс.

Моя спина упиралась в изгородь, бежать было некуда, только и оставалось, что слушать ее змеиные речи.

– Не воображай, будто стала любимицей Никласа, – шипела Сворбуж. – Я пришла предупредить тебя, он с тобой играется. Ты для него игрушка, как были другие девушки до тебя. Он сведет с ума, заставит ползать перед ним на коленях и исполнять все его прихоти. Знаешь, что случилось с его предыдущими игрушками?

– Нет. Но ты ведь поделишься подробностями? – старалась держаться гордо и независимо, хотя внутри поднималось нечто темное. Игрушка, значит? Я тебе покажу игрушку, Никлас Эйлертон! Еще неизвестно, кто перед кем на коленях будет ползать.

– Бедняжки свихнулись от любви и доживают свои дни в сумасшедшем доме, – продолжала обрисовывать мои перспективы Диана. – Не хочешь как они, послушай моего совета. Уноси из Форста ноги, милочка, пока еще не поздно.

– А зачем ты мне это рассказала? – прищурилась я и вдруг догадалась. – Постой-ка…, ты влюблена в Никласа, а он не отвечает тебе взаимностью. И ты бесишься, что вместо тебя, он выбирает игрушку человечку.

– Заткнись! – рявкнула Диана.

Ого…Да мои слова и правда задели ее. Выходит, я права.

– Диана, я же просил не подходить к Виталине Гройсс, – подкралась темная сила незаметно, натуральный зверь на мягких лапах. А я улыбнулась. Почувствовала себя под защитой того, кто меньше всего подходил на роль моего защитника.

ГЛАВА 6. ПЕРЕЖИВАНИЯ

Могу поклясться, Виталина обрадовалась моему появлению. Пусть лишь и только в связи с тем, что я избавил ее от Дианы, но все же…

– Она тебя обидела? – перемахнул через изгородь, оттесняя Сворбуж от моей маленькой фройляйн.

– Оказала мне услугу, – чуть подумав, ответила Вита. – Разъяснила причину твоего интереса ко мне.

– Вот как, – с удовольствием свернул бы Дианке шею, да жаль будет нашей дружбы с Феликсом.

– Я твоей игрушкой не стану. Понял? – воинственно глядела на меня девушка.

– Не груби, – безумно нравилась она мне такой разгневанной, но я не хотел и дальше злить ее, потому сменил тему прежде, чем Гройсс убежала. – Что сказал Бернар?

– Пастор не видел тел. Он предполагает, Оливия и Лисандер могли погибнуть в давке, – сменился гнев в аквамариновых глазах на задумчивость. Виталина больше не думала обо мне, ее мысли унеслись в прошлое, прошлое, которого она не могла помнить. – Я пойду, – повернулась бесстрашно к нам спиной.

Не стал преследовать девчонку, пусть почувствует иллюзорность свободы. Ей все равно не уйти от меня.

Я все думал о том, что она сказала в розарии сегодня утром. «Если бы ты был человеком, я бы предположила, что ты попросту влюбился в меня.» Неужели я действительно веду себя, как влюбленный мужчина? Попытался припомнить свои ощущения из прежней человеческой жизни, когда мне нравилась какая-нибудь девушка. К двадцати семи годам, до того момента, как я стал вампиром, у меня случались и любовные интрижки, и любовные романы. Лица тех женщин почти стерлись из памяти, никаких сожалений или волнений по поводу утраченного. Но все-таки в воспоминаниях кое-что сохранилось – грохочущее сердце, учащенный пульс. Только теперь-то мое сердце не бьется. И пульс молчит. Так по каким признакам понять мне, что эта девушка нечто большее для меня, чем обычная игрушка? Может быть, вот по такому признаку, когда замечаю забытую на лавочке пелерину, подбираю искусно связанную вещицу и радуюсь поводу, который появляется для новой встречи? Или по тому, как начинает жечь горло, стоит почуять вблизи особый теперь для меня аромат гардении, исходящий от ее кожи? И горло жжет вовсе не от голода, а от странной потребности быть рядом с девушкой.

– Никлас, Диана? – вышел из кирхи Бернар. – Тоже хотите церемонию венчания обговорить?

– Было бы неплохо, – взяла меня под руку вампирша.

– Она шутит, – высвободился из ее захвата. – Не собираемся мы жениться, – оставил Диану одну и направился в участок жандармерии.

Вампирские пары складываются часто. Обоюдное влечение скрепляет подобный союз. Так удобно. Удобно быть вместе. Можно обойтись и без свадьбы. Но свадьба – это нечто человеческое, то, чего мы лишились. Устраивая праздник, вампиры создают видимость для самих себя, будто в нашей жизни осталось что-то прежнее, и мы не стали тем хищным видом, что питается исключительно кровью и вызывает оторопь у простых горожан. Я, конечно, не собирался жениться на Диане, о чем она прекрасно знает, хотя упорно и не оставляет надежд на нашу связь.

Матиаса на месте не было, вместо жандарма – тяжелый замок на арочной двери. С помощью замка Матиас сообщал посетителям о своем отсутствии. Видимо, ловит очередную пропавшую кошку. Что ж… зайду позже.

Поразмыслив немного, решил, что пелерину занесу Вите уже завтра и позову девушку пойти со мной в жандармерию. Лучше пусть сама посмотрит, чем будет сомневаться в моих словах.

Остаток дня занял себя тем, что составлял карту. На этот раз Дортмунда, где побывал не так давно.

– Чертишь? – заглянула в мое крыло Диана.

Старый замок мы восстановили таким образом, чтобы у каждого из нас было отдельное пространство. Четыре башни, смотрящие на четыре стороны света. Я обосновался в восточной, и мне вполне было комфортно тут одному, но, что Памела, что Диана считали нормальным вторгаться в мои покои в любое время суток.

– Мне интересно. Ты же знаешь.

– Никлас, я все про тебя знаю, – принялась наблюдать она за моей работой. – Сколько у тебя уже карт?

– Я не считал, – в целом не возражал я компании Дианы. Когда сестра Феликса не пыталась меня соблазнить, то бывала вполне милой.

– А куда потом направишься?

– Еще не думал, – сосредоточился на прорисовывании улочек и даже самых незначительных обозначений.

– Ой ли, – не поверила Ди. – Ты всегда знаешь, какой маршрут будет следующим.

Она права. Всегда знал. Но впервые сомневался в том, что покину Форст даже на день, пока Виталина Гройсс интересует меня.

В воскресный день я заявился в особняк Фьеля спозаранку. Не стал вламываться в окно, повел себя, как подобает среди людей – постучал в дверь. Когда открыла мне заспанная Виталина, запоздало сообразил, что у Эмили может быть выходной. Вообще, наличие служанки в доме Гройссов свидетельствовало об их достатке. Возможность держать прислугу мало кто мог себе позволить.

– Опять ты? – поправила она съехавший рукав халата, накинутого на ночную рубашку. Я успел заметить белоснежное кружево той рубашки.

Пусть мое сердце больше и не стучит, но эмоции одолевают такие, каких не испытывал никогда прежде. Внутри меня разворачивается бесконечное небо, неизбежность. Невыносимая, болезненная притягательность. Хочу бросить девчонку на кровать и получить ее себе, хочу прижать к своей груди и баюкать, защищать от всех угроз внешнего мира. Как она может выглядеть так грешно и невинно одновременно? Я думать не могу, глядя на нее такую.

– За тобой пришел, – не удержался, обвил рукой хрупкий стан.

– Уходи прочь, – пыталась оттолкнуть она меня, но не кричала, боялась разбудить отца и Оскара. А я прибавил к своему мысленному списку еще одну черту ее характера – Вита оберегала покой близких людей. Вероятно, она не стала бы без предупреждения врываться в мои комнаты, как это делают Ди и Пэм.

– Ты не так поняла, – усмехнулся, освобождая ее из своего плена. – Идем в жандармерию. У Матиаса должен храниться архив с именами всех погибших в тот… в тот день.

Она непонимающе уставилась на меня.

– Вита, пастор Бернар неправ. Твой брат не погиб в давке. То, что случилось тогда, обросло домыслами, чертовщиной и нелепыми подробностями. Прежде, чем мы расправились с военными, у женщин и детей была возможность убежать. Никто никого не давил.

– Но ведь они не вернулись, Никлас, – как-то жалобно взглянула она на меня, а я желал бы, чтоб она почаще произносила мое имя. – Что ты предлагаешь посмотреть в архиве?

– Списки. Списки убитых. Мне и самому стало интересно, упоминается ли в тех списках еще кто-либо из детей и женщин, кроме твоих родственников.

– Хорошо. Идем. Подожди только, я переоденусь.

Вита не заставила долго ожидать себя, удивив меня тем, что собралась довольно-таки быстро. Она успела не только надеть теплое уличное платье, но и уложить волосы в затейливую косу.

– А завтракать ты не будешь? – спросил, когда она скинула домашние туфли и принялась обуваться в сапожки.

– Нет аппетита.

– Можем зайти в кондитерскую. Нам по пути. И они рано открывают. Я куплю тебе пряников или пирожное, – сам от себя не ожидал, что произношу подобные слова.

Виталина растерянно моргнула, затем отрицательно помотала головой.

– Спасибо. Я правда не хочу.

– Ты сказала мне спасибо, – заметил довольно.

– Никлас, не лопни от счастья, – заставила она меня тихо рассмеяться.

Матиас на этот раз находился на рабочем месте, читал свежий газетный листок.

– Во как…, – ухмыльнулся жандарм при нашем появлении. – Про вас читаю, а вы тут как тут.

– Про нас? – забрала Виталина у него газету.

Я заглядывал ей через плечо и прочел очерк быстрее. В нем говорилось о симпатии вампира Никласа Эйлертона к дочери фабриканта Гройсса. «Что же это? Настоящие чувства или прихоть вампира? Следите за новостями» – как всегда блестяще закидывал Лужиц крючок для аудитории. Несомненно, последующие выпуски будут расхватываться в считанные минуты, и типография вновь увеличит тираж газеты.

– Ну… Оскар. И когда только успел, – рассердилась девочка. – Еще и картинку состряпал.

– А мне нравится, как он нас изобразил, – сложил я лист так, чтобы не согнуть на рисунке, и убрал его в карман своего камзола.

– Да, красиво вышло, – поддакнул Матиас. – Обычно наш Оскар шаржи рисует, а тут вы прямо влюбленная парочка.

– Это и есть шарж! – грозно зыркнула на жандарма моя рассерженная фройляйн. – Вот я Оскару задам! Влюбленная парочка! Это ж надо было так придумать!

– Да ты не серчай, милая, – примирительно заметил Матиас. – Ничего дурного ведь не написано. А про вас и без статьи весь город судачит.

– Это все из-за тебя, Эйлертон! – направила она свой гнев на меня. – Вот зачем ты в семинарию за мной приходил? Оттого все и болтают.

– Хватит. Не ругайся, – остановил ее. – Лучше давай списки смотреть.

Ответом мне стал сердитый взгляд.

Я объяснил Матиасу, что нам нужно, и уже через десять минут мы с Витой вдвоем просматривали архивную папку.

– Записи не я составлял. Мой предшественник, – пояснил жандарм. – Так что, если потребуется, разъяснений дать не смогу. – Не стал мешать нам Матиас, ушел во двор обдирать плоды поздней яблони.

Девушка водила пальчиком по строкам, а я ждал, когда она прочтет все имена сверху вниз. Мне на то требовалось гораздо меньше времени.

Десять страниц рукописного текста были изучены Витой дважды.

– Что скажешь? – показалось мне, что девочка как-то сникла.

– Никлас, я не понимаю, – приложила она ладошку к своему лбу. – Их нет в списках.

– Судя по годам рождения, что тут указаны, в списках вообще нет ни одного ребенка. И всего несколько женщин. Говорю же тебе, тогда были убиты гарнизонные и слишком воинственные мужики. А женщины из списка, скорее всего, те, кто по личным причинам использовал нашествие для бегства из Форста.