– Нет. Ты не народ, ты мальчик. Тебя зовут Витя.

– Но я не хочу, чтобы меня звали Витя.

– Меня это не интересует. С завтрашнего дня никаких имён! – мама развернулась и открыла дверь.

– То есть сегодня мы ещё можем поиграть?

Дверь захлопнулась без ответа.

Ночью я не сомкнул глаз. Я не мог расстаться со своими именами. Они были живыми. Они были частью меня – каждое по-своему. Ваня играл на саксофоне. Петя рисовал акварелью море. Костатин занимался борьбой. И вдруг меня озарила гениальная мысль. Что если мне самому научиться играть на саксофоне, заняться борьбой и рисованием?

Утром я вбежал в родительскую спальню и выпалил:

– Мама, мам, я хочу пойти в художественную школу, в музыкальную школу и в спортивную школу! Тогда я все свои имена сведу в одно.

Мама со сна долго не могла понять, о чём я твержу, а потом села на кровати и очень серьёзно произнесла:

– Идея хорошая, но придётся выбрать что-то одно.

– Но мам, я же тебе говорю, в том-то и весь смысл, что я должен заняться всем сразу, тогда мне будут не нужны дополнительные имена.

– А я тебе говорю, что взрослые люди должны выбирать. Ты не можешь делать всё сразу и быть всеми одновременно.

– Но как я выберу?

– Ну, начни с чего-нибудь, а там посмотрим.

С того самого дня прошёл почти год, а я успел перебрать всего два имени. Я попробовал рисовать, ничего не вышло, и я понял, что я не Петя. Затем я начал заниматься борьбой, но мне не понравилось, и я понял, что я не Костатин. Завтра я пойду в музыкальный класс. Я очень боюсь, потому что вдруг окажется, что я не Ваня?

– Мам, а мне жизни хватит, чтобы выбрать себе имя?

– Должно хватить.

– А если не хватит, то ты не расстроишься?

– Я не расстроюсь, но тебе хватит жизни. А теперь спи.

– Мам, подожди, я хотел у тебя ещё кое-что спросить.

– Что?

– А ты не рассердишься?

– Не рассержусь.

– Правда, я похож на маленького сверчка?

Хочу такую маму

Я очень люблю маму. Мне иногда кажется, что она волшебница. Не настоящая, но такая моя, домашняя колдунья. Когда я болею, она всегда знает, как меня лечить. Хотя она совсем не врач. Когда я не могу заснуть, она иногда ложится рядом, гладит меня по голове и усыпляет. Моя мама умеет прогонять все страхи и всё грустное. Перед сном я иногда просто спрашиваю у неё: «Не бывает?» Я имею в виду привидений и всё страшное, всё, чего я боюсь. А она уже давно знает, чего я боюсь, и просто отвечает: «Не бывает». И мне становится спокойно, я знаю, что мой мир – это зелёная трава, дача в соснах и большие красные яблоки. Когда я ухожу в школу или ещё куда-то и мне грустно, мама говорит: «Просто помни, что дома тебя ждут большие красные яблоки».

В общем, моя мама самая лучшая в мире, но только не на даче. На даче она всегда работает. Дома тоже, но дома это как-то не замечается. А вот на даче… Все идут купаться, а мама с бумагами сидит. Все в лес – мама что-то пишет, у неё голова болит, настроения нет. Мы с папой играем в бадминтон, с бабушкой готовим сырники, с друзьями гуляем, а мама – она всё пишет и пишет что-то.

У меня на даче давно появился друг Никита. Кстати, я помню его с песочницы. Правда. Я помню, как мы вместе сидели в песочнице, во что-то играли. Сейчас, конечно, всё по-другому. Просто гуляем, бегаем, болтаем, на великах гоняем, в футбол. Никита классный, он мой дачный Паша. В городе лучший друг Паша, на даче – Никита. И мама у Никиты классная – красивая, весёлая, рассказывает всякие смешные истории, шутит с нами, постоянно дарит что-то – то конфеты какие-то прикольные из-за границы привезёт, то футболку. А ещё делает фантастические блинчики с шоколадом. И когда бы я ни заглянул к Никите, у него дома всегда порядок, всегда куча вкусной еды, которую мама наготовила. У Никиты день рождения летом, так мама ему такие вечеринки закатывает – ого-го! Его папа тоже время от времени приезжает, но всем в основном заправляет мама. Крутая мама с крутой тачкой, с крутой причёской. Может нас запросто в любое время на озеро отвезти, не на ближнее – туда мы пешком ходим, – а на дальнее, где красота и раздолье сумасшедшее. Она с нами на пляже часами сидит, загорает, играет иногда в волейбол. И я очень люблю бывать с Никитой и его мамой, но каждый раз расстраиваюсь, мне стыдно, потому что в голове крутится мысль: хочу такую маму. Такую. Весёлую, классную, которая не сидит, сгорбившись над бумагами, у которой не болит голова. И мне стыдно, потому что моя мама лучше всех в мире.

Однажды я не выдержал и, когда родители уехали в город, рассказал всё бабушке. Бабушка жила со мной на даче постоянно, а с Никитой постоянно – мама. И бабушка дружила с Никитиной мамой. Я уже не помню, с чего начал, но закончил этой фразой: «Хочу такую маму!» Я чуть не расплакался.

Бабушка улыбалась. Она почти никогда не переставала улыбаться.

Она сидела в кресле напротив меня, а я с ногами забрался на кровать.

– Твоя мама самая лучшая! Твоя мама замечательная. Твоя мама лучше всех невесток в мире. Она моя гордость. Понимаешь, твоя мама… личность. Она умница, красавица и личность.

– Личность должна всё время работать?! – надрывался я.

– Да, – уверенно сказала бабушка.

Уверенности ей было не занимать. С такой же уверенностью она рассуждала о том, что у меня никогда не заболит живот от жареной картошки, если есть её именно на даче.

– И я должен из-за этого страдать? Из-за того, что личность работает?

Бабушка засмеялась.

– Ладно тебе, ничего ты не страдаешь, – она прищурилась, – верно ведь?

– Ну… нет, не страдаю, – нехотя признался я, – но… мне бы хотелось, чтобы мама больше веселилась со мной. И готовила блинчики с шоколадом.

– Господи, да сама я тебе блинчики приготовлю, уймись!

Я перестал спорить с бабушкой. Решил больше никому ничего об этом не говорить, а просто забыть. Но не забыл. Проходит время. Я по-прежнему знаю, что моя мама лучше всех, но иногда я всё-таки хочу другую маму. А фишка в том, что этого никогда не получится, потому что другой мамы – нет.

Я тебе покажу – обещание!

Мой папа человек слова. Когда он даёт обещание, можно не сомневаться – он его сдержит. И поскольку он его действительно сдержит, то потом очень удивится, когда я закричу:

– Ну папа! Ты же обещал!

Этот крик сопровождает бедного папу с его обещаниями всю нашу жизнь. Потому что папа, как фея-недоучка, исполняет желания, исходя из своих скромных возможностей.

Однажды, когда я в очередной раз закричал: «Ну папа! Ты же обещал!», папа мне так и ответил:

– Надо исходить не только из твоих желаний, но и из моих возможностей.

– Но ведь ты обещал мне настоящий велосипед! – расстраивался я, уныло глядя на блестящий красный складной велосипед с выгнутым рулём, женской рамой и всего тремя скоростями.

– Так я и купил велосипед! – гордо говорил папа.

Я не знал, как ему объяснить, что я хотел чёрный горный велик с кучей скоростей и нормальной рамой… А не это девчачье убожество!

В следующий раз я кричал «Ну папа!», когда после музея папа отвёл меня перекусить… в индийский ресторан. Я ненавижу индийскую еду, я чуть горло себе не спалил. Когда я целый месяц просил: «Папочка, давай, пожалуйста, вместе где-нибудь перекусим», то надеялся, что мы пойдём есть пиццу!

– Пицца – это вредно, – неумолимо повторял папа.

– А здесь даже десерта нормального нет!

И опять я не мог упрекнуть папу в том, что он не сдержал слова. Ведь он сдержал. По-своему. Поэтому в следующий раз я решил предельно чётко сформулировать желание, чтобы папа ну никак не мог выкрутиться. «Я тебе покажу – обещание!» – подумал я. И для точности написал своё желание на бумажке:

«Пойти на концерт группы “Крутые пацаны” в клуб Go-go в пятницу 23 октября в 19:00».

– Хорошо, – согласился папа. – Обещаю.

И папа, по моему глубокому убеждению, угодил в ловушку. Теперь-то он точно не сможет сказать, что сдержал слово. Я даже специально заставил его повторить обещание.

– Что ты мне обещаешь? – лукаво спросил я.

– То, что ты сказал, – ответил папа.

– Ага. А что я сказал? – не отставал я.

– Пойдём на концерт «Крутых пацанов».

– Куда?

– Да успокойся ты, в клуб твой дурацкий Go-go.

– Ты там ни разу не был, – обиженно заметил я.

– Ладно-ладно, – папа усмехнулся, похлопал меня по плечу и отправился на кухню.

Но не тут-то было. Я пошёл за ним:

– Эй, ты не сказал, когда именно мы пойдём?

– Да что с тобой такое? – изумился папа.

– Нет! Ты скажи!

– В пятницу, двадцать третьего октября, в семь вечера. Ты готовишься составить полицейский отчёт?

Папа не понимал, на что соглашается. Для того чтобы сдержать слово, он должен был:

1. Вовремя вернуться с работы.

2. Вовремя забрать меня с урока фехтования.

3. Купить себе беруши (шутка).

Когда я рассказывал про индийскую еду и девчачий велик, я не упомянул о хоккее, на который папа отвёл меня вместо футбола, о лыжах, на которые он меня поставил вместо коньков, но главное – я не упомянул о том, что мой папа никогда не жертвовал своим временем ради других, поэтому они расстались с мамой. И на мой последний день рождения папа пригласил всех, кроме мамы – она была в командировке, а папа не мог перенести вечеринку на другой день.

Когда настала пятница, я ждал папиного провала на всех этапах. Я готовился закричать «Ну ты же обещал!», но мы как будто вдруг очутились в параллельном мире, где мой папа – фея-отличница, а не фея-недоучка.

Ровно в шесть папа забрал меня с фехтования, и уже в половину седьмого мы вошли в клуб. Я ринулся вперёд, как вдруг увидел на афише приколотое скрепкой большое объявление, где значилось, что концерт переносится на следующий день. Я остолбенел.

– Да уж… Не повезло, – вздохнул папа.

Я чувствовал, что начинаю раздражаться, но попытался взять себя в руки:

– Ну и ладно, пойдём завтра! Ничего страшного… Ничего страшного, да?

Я смотрел на папу и по его кислому выражению лица понимал, что… Нет-нет, я заранее знал, что он не сможет! Я заранее знал, что он предатель, который никогда не пожертвует своими делами и своим временем. Мне было так обидно, что папа снова выкрутился, снова якобы сдержал своё липовое обещание, которое гроша ломаного не стоит. Не стоит! Ведь он всегда думает только о себе! И когда папа открыл рот, чтобы сказать, как ему жаль, у нас обоих одновременно вырвалось:

– Ты предатель!

– Конечно, пойдём.

А затем по очереди:

– Что?

– Что?

– Раз перенесли на завтра – пойдём завтра, – спокойно произнёс папа.

– А я думал, ты… решил меня кинуть по полной программе, – неуверенно пробормотал я.

В киоске рядом с клубом мы купили мороженого и утешались им по дороге домой. Я радовался, что папа становится примерной феей, и вдруг меня охватила тревога: суббота была маминым днём, то есть днём, который я всегда провожу с мамой, и вот тут план мог провалиться.

– Слушай, пап, а если мама не разрешит пойти? – спросил я, когда мы уже подходили к дому.

– Как-нибудь выкрутимся, – уклончиво ответил папа.

– Обещаешь? – хитро улыбнулся я.

– Обещаю.

– И что же ты обещаешь? – я затаил дыхание.

– Что мама разрешит.

Бинго! Я знал, что мама разрешит мне уйти с папой на весь субботний вечер только в одном случае: если она сама пойдёт с нами. К тому же «Крутые пацаны» её любимая группа.

«Что ж, – подумал я, – значит, завтра. Завтра я тебе покажу – обещание!»