У Риггса была татуировка в виде горы на внутренней стороне бицепса, а под ней список известных вершин: Эверест, К2, Канченджанга, Лхоцзе и так далее. Все зачеркнуты, кроме Денали.

Он альпинист. Как странно, что единственная крупная вершина, на которую он не поднялся, располагалась на Аляске.

Как странно, что ты думаешь о его карьере альпиниста, в то же время помышляя его шантажировать. К чему я, кстати, сейчас и склонялась.

– Ладно! – Гретхен развернулась и приковала полный злобы взгляд к моему лицу. – Что ты хочешь взамен?

– Возьми меня с собой в Вашингтон, – выпалила я.

Таков единственный способ – по какой-то непостижимой причине я до сих пор его рассматривала – остаться в Штатах и дождаться Би Джея, даже после того, как он меня кинул.

Гретхен долго сверлила меня взглядом, после чего взмахнула руками и разразилась бесслезными рыданиями.

– Мне не разрешают взять с собой сотрудников. А тем более не станут рассматривать иностранку для работы в Белом доме.

– Мне нужен спонсор для визы. – Я скрестила руки на груди.

– Я могу это устроить! – Глаза Гретхен загорелись. – Могу организовать тебе собеседования во всех телекомпаниях на Манхэттене.

Я покачала головой.

– Я говорю не о собеседованиях. А о визе, с которой я смогу устроиться на работу куда угодно. Без каких-либо условий. – Я устала, что меня, образно говоря, держит за яйца телесеть, которой прекрасно известно: мое пребывание в стране зависит от нее. К тому же я хотела самостоятельно планировать рабочий график и договориться о более высокой зарплате. И хотя я склонялась к тому, чтобы остаться в новостной индустрии (она динамичная, гламурная и полна возможностей), все же не могла не признаться самой себе, что считала новости… скажем, довольно скучными.

Я повернулась и посмотрела Риггсу в глаза.

– Мэри Поппинс вполне большого ума.

– У меня тоже кое-что большое. – Риггс озорно подмигнул. Он сворачивал себе еще одну сигарету, умело облизывая край бумажки. – И не обижайся, но обычно умные люди не работают на тиранов.

– Я хотя бы с таким не сплю, – многозначительно заметила я.

Риггс предложил мне сигарету. Я помотала головой. Он пожал плечами.

– Из мудаков получаются прекрасные любовники и дерьмовые работодатели. Научно доказано.

– Сомневаюсь, что тебе известно, что такое наука. – Я смерила его сердитым взглядом.

– Конечно, известно. Такая хрень с пробирками, из которых валит дым. О, и не стоит забывать про смешные защитные очки.

Он относился к происходящему, будто это какая-то шутка.

– И тебя устраивает такое поведение? – Я указала на Гретхен, которая театрально рыдала в ладони, не выдавив ни слезинки, зато выдав вдоволь драматизма.

– Она моя партнерша, а не мать.

– Вернемся к теме! – встряла Гретхен, похоже, нисколько не смутившись оттого, что мы оба открыто заклеймили ее абьюзершей. – Как я должна обеспечить тебе визу? Не хватало мне еще вмешиваться в дела иммиграционной службы, пока работаю на президента.

– Есть и другие способы получить визу. – Я рассматривала свои ногти квадратной формы с лаком кремового цвета. Рассеяно задалась вопросом, не сошла ли я с ума, учитывая, что собралась предложить. Вполне возможно. Даже весьма вероятно. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

– Правда? – Гретхен посмотрела на меня с опаской.

– Я могла бы выйти за него замуж. – Я указала на Риггса.

Тот так удивился, что даже обернулся взглянуть, не стоит ли кто-то у него за спиной. Затем снова повернулся ко мне и ткнул себя в обнаженную грудь.

– Ты ведь не обо мне говорила?

– О тебе, конечно. Ты же американец?

Он зажег сигарету и глубоко затянулся.

– Мне хочется верить, что я гражданин мира.

– А путешествуешь по этому миру с синим паспортом, выданным в Соединенных Штатах Америки? – Я вскинула бровь.

Его бесстрастное выражение лица говорило само за себя.

– Да, если тебе так важны формальности.

– Меня устраивает. Итак. Когда нам лучше пожениться? – спросила я деловито. Достала из сумочки телефон и сверилась с календарем. – Завтра после работы у меня запись на маникюр и педикюр, а в субботу косметолог, но в остальное время я свободна.

Хотя, пожалуй, могла бы отменить косметические процедуры, если ему нужно, чтобы я проявила уступчивость. Умение работать в команде – одна из моих сильных сторон.

– Прости, наверное, это из-за акцента. – Он выудил свою черную футболку из-за диванных подушек и натянул ее. – Но послышалось, будто ты только что выругалась.

– Женитьба – это не браное слово.

– Нет. Вовсе нет. – Риггс запустил пустую бутылку в мусорное ведро в другом конце комнаты, затягиваясь сигаретой. – Это хуже брани. Брань – это весело, креативно, забавно. Мат вообще бывает многоэтажный. Круто, правда?

– Ты хотел сказать трехэтажный. – Я наморщила нос. – Будем надеяться, что наши дети не унаследуют твои поразительные математические способности. – А теперь я просто дерзила. Раз уж речь зашла о подобном.

Риггс содрогнулся.

– Опять нецензурное слово. Теперь на букву «д». А ты и впрямь садистка, Поппинс.

Гретхен бегала взглядом между нами, поддаваясь отчаянию.

– Риггс, пожалуйста.

Он усмехнулся.

– Да ты чокнулась, если думаешь, что я на это соглашусь, сладкая попка.

– Это всего лишь клочок бумаги! Она уничтожит мою карьеру! – Гретхен вдруг бросилась к нему, словно девица в беде. Я стояла с отчетливым ощущением, что сегодняшний вечер тянулся уже месяцев пять. Сейчас ретроградный Меркурий?

Но Риггс не выразил ни намека на то, что готов уступить, напротив, стряхнул ее со своей руки.

– Так построй другую. Уверен, найдется маленькая задавленная репрессиями страна, которой нужен новый диктатор. Я ни на ком не женюсь ни по какой причине, никогда.

– Ты передо мной в долгу! – Гретхен уперлась ладонями ему в грудь, выглядя при этом чокнутой как никогда. – Прошу. Моя карьера не может так закончиться. Ты же знаешь, что женщине в политике после секс-скандала нет пути назад.

Она сползла вдоль его тела и стала умолять на коленях.

Риггс смотрел на нее сверху вниз. Челюсти напряжены, взгляд пустой. Я гадала, что же отвращало его больше: то, что она умоляла его пожертвовать ради нее свободой, или же перспектива жениться на мне?

Я знала, что я не из тех женщин, которых выбирают такие мужчины, как Риггс. И хотя я выглядела весьма неплохо, все же не была такой откровенно сексуальной, как Гретхен, которая, в свои сорок походила на голливудскую красотку: аппетитные формы, роскошные светлые волосы и полные губы, повидавшие больше шприцев, чем наркоман. Я же пошла по пути Кейт Миддлтон. Здоровые каштановые локоны, консервативные платья и стройная фигура, на которой особо не за что ухватиться. Эх. Вот бы можно было ухватиться за тревогу и нерешительность.

Риггс приподнял ее лицо за подбородок.

– Мне нравятся мольбы иного рода, и я не изменю решения. – Его голос прозвучал тихо, но непреклонно. – А теперь встань и отряхнись.

– Да чтоб тебя! – Теперь уже я потеряла терпение. – Я пошутила насчет детей. Я скорее вырву себе зубы щипцами, чем позволю тебе портить мою ДНК. Да брось, приятель.

– Извини, Поппинс, моногамия не мое. – Он докурил сигарету.

– А не мое – бредовые расстройства, – ответила я, закатив глаза. – Все будет фикцией. Только на бумаге.

– Этому не бывать.

– Я тебе заплачу, – выпалила я в порыве отчаяния.

Риггс насмешливо разинул рот.

– Хочешь сказать, я получу доступ к непостижимому богатству и роскоши, накопленным скромной помощницей с новостного кабельного канала?

– Национального, – поправила я. – И судя по твоей одежде, тебе не помешает любая помощь.

Его футболка выцвела, ремень почти порвался. Мое замечание оставило кислый привкус во рту: комментировать чужую одежду – проявление дурного тона, но мчащийся по венам адреналин побуждал к сомнительным высказываниям и поступкам.

Риггс округлил глаза, и у меня возникло чувство, что его средства или их отсутствие здорово его заботили.

– Ты самая мелочная, стервозная и злобная женщина, которую я встречал, а я повидал немало.

В животе будто ползали ядовитые змеи. Обычно меня ничем не прошибешь, но впечатление Риггса обо мне задело, потому что… ну, потому что я была вполне с ним согласна.

– Просто уйди, Риггс. – У Гретхен сорвался голос. Она безжизненно опустила голову, словно обмякнув. – Помогать ты мне не станешь, и от тебя сейчас никакого толку.

– Не нужно просить дважды. – Он сунул ноги в грязные армейские ботинки и закинул старый рюкзак на плечо. – Удачи.

Риггс умчался, оставив нас стоять, как на дуэли.

Может, это и была дуэль. Может, между мной и Гретхен Битти всегда шла дуэль.

Правда, теперь одно можно сказать наверняка.

Она знала, что мой пистолет заряжен, взведен и готов к выстрелу.

Глава 3. Риггс

Эммет Стос – тупица.

Это не только мое мнение, а факт. Еще один не слишком забавный факт: этот тупица – мой начальник.

Ирония в том, что мне не нужен начальник. Или работа, если уж на то пошло.

Перед тем как сыграть в ящик, дедушка оставил мне модную империю стоимостью в миллиард и триста миллионов долларов, восемьсот миллионов из которых обналичены. Я не просто богат, а неприлично богат. Из числа тех богачей, которых ненавидели из принципа. Но поскольку я вырос среди состоятельных людей и наблюдал, как сильно деньги развращают душу, то отказывался поддаваться их соблазну. Видите ли, люди не знали, что на свете нет ничего скучнее, чем быть миллиардером. Ты всю жизнь скачешь с одной ярмарки тщеславия на другую. Ставки всегда невысоки. Исход и успеха, и неудачи всегда одинаков. И лучше не будем упоминать о людях, которые липнут к миллиардерам, как угри к акулам. Питаются остатками их добычи.

Именно поэтому я всегда жил, будто нищий.

Деньги – отличная замена счастья, но разница неизменно ощутима, потому как деньги, в отличие от счастья, все время боишься потерять.

Как правило, я гордился своим решением жить как обычные люди. А сегодня хотел врезать себе за это.

– Риггс, нужно, чтобы ты остался после совещания. – Эммет постучал ручкой по блокноту, сидя в другом конце конференц-зала. – Я должен обсудить с тобой кое-что важное. Возможность, какая выпадает раз в жизни. Поблагодаришь потом.

Ага, держи карман шире, болван.

Я редко присутствовал на ежемесячных редакционных собраниях журнала Discovery, предпочитая путешествовать по миру и заниматься непосредственно фотографией. Иногда я показывался в главном офисе между командировками, но не часто. У меня мурашки от замкнутых пространств.

Я кивнул и снова посмотрел на телефон. Гретхен со вчерашнего вечера забрасывала меня сообщениями, умоляя помочь в ситуации с ее личной помощницей. Я ей сочувствовал, но не настолько, чтобы жениться на незнакомке. Тем более на той, что говорила и вела себя, как злодейка из «Гарри Поттера».

Поппинс оказалась не только ужасной переговорщицей, но к тому же грубой, властной и заносчивой. Хотя была знойной. Тут надо отдать ей должное. Впрочем, Каролина Рипер^[5] тоже, но я не хотел совать в него свой член.

Гретхен:

Нам нужно срочно поговорить.

Гретхен:

Как она смотрит на меня на работе, Риггс. Ты бы видел. Уверена, она уже договаривается, чтобы продать нашу историю.

Гретхен:

Я сегодня даже не могла сосредоточиться на дне рождения Лирик.

Гретхен:

Подумай, пожалуйста. Тебе даже не придется с ней видеться. Все будет только на бумаге. Она проводит бо́льшую часть своего времени, пытаясь поднятья в социальных кругах Нью-Йорка и скупая подержанные дизайнерские сумки. Как та фальшивая наследница из документалки. Только не такая утонченная.