Наши на меня сами вышли, думали немцы, нагло с фонарём идут, но познали своего. Я препоясан командирским ремнём был, с кобурой, танковый комбез, пилотка. Вид не такой зачуханный как у других. С водой из-за затопления катакомб уже проблем не было, а вот с припасами, были. А так наши в трёх залах сосредоточились. Там баррикады, держали оборону, а всего их было четыре десятка. Причём ходячих всего семнадцать, включая самого майора Гаврилова. Знакомиться не нужно, Гена до войны встречался с ним, когда на дежурство в Крепости заступил. Шапочно знакомы. Так что описал что и как есть, явно того возрадовав, сообщил, что знал по нашим, куда армии отошли, явно расстроив. Дальше покормив бойцов, понемногу, вскрыли банки, сухари доставали, вещмешок я уже передал. Кормили понемногу, некоторые неделю не ели, скелеты ходящие, вот самых крепких отправляли дальше, искать выживших и сносить сюда, а я занимался ранеными. А те в таком состоянии, я не был уверен, что спасу часть, просто не успею. Тем более все до одного простывшие, а у двоих выявил пневмонию, хрипы слышал. Занимался самыми тяжёлыми, не давая уйти за кромку. Занят так плотно был, что до кофра, и чтобы во внутренний двор Крепости выйти, забрать пистолет и фонарик, руки не доходили. А пока оживающие бойцы сносили тех, кто не мог ходить, с трудом вчетвером одного несли, насколько ослабели, к тому первому бойцу, тот терпеливо ожидал. Сам я врачевал при пламени свечи, из хранилища, а лампой бойцы пользовались. Более того, дойдя до открытой двери, те уносили раненных, которых я уже обработал, дальше по тоннелю. Всех этой ночь, не заберём, раненых много, и что уж говорить, сил чтобы вынести всех, просто нет.

– Значит будем партиями выноситься, – решил Гаврилов, тут я в его подчинение перешёл, на что смотрел нормально.

Бойцы отдыхали, и носили раненых, накапливая в туннеле. В два приёма до конца туннеля, до выхода наверх. Потом за остальными. Кипятили в котелках воду, туда вываливали мясо из консервов, бульон мясной получался, однако даже его сильно разбавляли, как бы желудки не скрутило, однако за ночь, двенадцать раненых, включая первого встречного мной бойца, перенесли. Кстати, боец тот, красноармеец Торжков, девятнадцать лет, прошлой осени призыва, земляк из Казани. Даже когда ночь подошла к концу, я не прекращал. Медикаменты подходили к концу, уже середина дня была, когда я устало отошёл от очередного бойца, которому три операции на ногах провёл. Немного морфия было, но ранее в критических случаях использовал, этому раненому пограничнику уже не хватило, но терпел, скрипел зубами и терпел. Чудо, но за кромку никто не ушёл. Так что и дальше переносили раненых, хотя все припасы что я принёс, уже закончились, в несколько приёмов добили. Я велел не экономить, дойдём до штабного бункера, там припасов роту кормить, на две недели хватит. Так ладно это, приносили ещё раненых и, многие измождённые сами приходили. Состояние ужасное, но давали поесть, поддержать организм, и направляли к выходу. Причём, уходили не все. Тот же Гаврилов, с пятью самыми стойкими бойцами, оставался. Они прочешут всё тут, переберутся в катакомбы других казарм, там прямых проходов не было, может ещё кого найдут? А следующей ночью мы сюда ещё припасы принесём и заберём оставшихся. Теперь как бы раненых донести до штабного бункера. Тут по прямой километров восемь. Я их, к слову пробежал, направляясь сюда. С удовольствием это делал, давая нагрузку телу. Молодое, до сих пор с удовольствием принимал то, что тело новое и молодое. Осознавал это.

– М-да, телеги нужны, – после обсуждения проблемы доставки раненых, сказал очевидную вещь Гаврилов.

– Телеги и потом нужны будут, когда до своих двинем, – согласился я.

С этим дело не встало, тот отправил трёх бойцов, грязных и заросших, в мокрой форме, наверх, пробежаться до дороги и добыть транспорт, желательно именно гужевой. Патронами я к слову поделился. Да и вообще когда сюда направился, хранилище пустым не было, медикаменты и припасы, несколько пачек патронов к винтовкам, пистолетам и револьверам. Всё это давно передал, сейчас пустое, даже майор к своему пистолету боезапас пополнил. Так что бойцы, зарядив оружие, к своему давно закончилось, трофейным пользовались, и двинули. Более того, майор приказал поднимать наверх раненых, и забираться измождённым. С этим проблемы. Там туннель вверх и скобы. Так что искали верёвки, обвязывать и поднимать раненых наверх. Уже назначены те, кто этим займётся, а трое бойцов, как уже сказали, побежали добывать транспорт. Причём тихо, о нас не должны знать. На какое-то время я заимел свободное время, уже четыре часа дня, на руке часы с майора-интенданта, хорошие хронометры с секундной стрелкой, самое то мне как врачу, поэтому направился в сторону катакомб нашего Триста Тридцать Третьего стрелкового полка. За кофром двинул. С собой никого не брал, да и всем ходячим дело было, лишних бойцов не имелось. Дважды пришлось переплывать затопленные залы, однако добрался. Точнее добрался до выхода, тут остатки спуск, со сгоревшей лестницей. Нужно выйти, пробежать метров семьдесят к другому зданию и спустится в катакомбы, именно там я кофр и оставил. А отпустили меня легко, я майору сказал, что там спрятал документы. Нужно вернуть, раз тут нахожусь.

Понятно делать это днём и не подумаю. Тут часовые и наблюдатели, нарвусь на пулемётную очередь и поминай как звали, так что отошёл в соседний зал, укрылся за кучей битых кирпичей, и свернувшись калачиком, вскоре уснул. Мне не холодно было, напомню про климат, но лежать неудобно, то тут то там острые края битых кирпичей впивались в бока. Впрочем, я так устал, что уснул уже через минуту. А разбудил шорох кирпичей, замер наблюдая как мимо проходит с десяток немецких солдат. Даже сплюнул вслед. Принесла же нелёгкая. Судя по часам, спал я часа два. Шли те настороже, двое дозорных впереди, и шли уверенно, они тут явно не в первый раз. Следом спустились четверо солдат в грязных когда-то белых халатах, начали грузить тела на носилки и выносить. У тех на руках толстые перчатки из резины, некоторые трупы разлагались. Двое были в масках, противогазы, другие видимо не брезгливые. Вот так и старался не шевелиться, чтобы не обнаружили, хотя фонариками светили во все стороны, я сжался на кирпичах, благо те меня скрыли, и осматривать их не стали. Скорее всего те в прошлый раз тут всё внимательно изучили. Это зря, за такое время тут засаду поставить можно, но бойцы Гаврилова так обессилили, что уже не до этого было. Пришлось дважды менять места укрытия, потому как возвращаясь санитары и за кучу кирпичей заглянули, где я ранее лежал, там два тела было, из наших, погрузили и вынесли. А когда темнеть начало, немцы стали уходить. Кстати, далёкую перестрелку слышал, видимой до баррикад дошли. Между прочим, раненого несли. Оставаться в подземелье ночью те не желали и покидали их. Я же вздохнул с облегчением. А что, ремень пустой, я кобуру с пистолетом и запасным магазином отдал старшине Огородникову, он второй из командиров что ходить мог. Именно он командовал выносом раненых в туннель.

Выждав час, с момента как стемнело, я двинул дальше. У выхода лёг и дальше полз по-пластунски, медленно. Почти час заняло, чтобы добраться до пролома в подвал соседней казармы. А тут неожиданность, натянутая леска противопехотной мины, снял к слову, прихватив ту, пока в хранилище. Так что щупая рукой перед собой на предмет препятствий, спустился, дальше зажёг свечу, и осторожно шагая, тут трупов хватало, немало свежих было, пахло свежесгоревшим порохом, и двинул дальше.

– Стой, – хрипло прошептал кто-то.

Это явно из наших, гундосит в нос, простывший. В темноте поблёскивали глаза у баррикады.

– Кто такие? – командным голосом спросил я.

– А вы кто?

– Военврач Караваев, медсанбат Шестой стрелковой дивизия. Кто такой боец, представьтесь.

Вот и зазвучали голоса.

– Боец Никифоров, конвойный батальон.

– Боец Терешков, конвойный батальон.

– Красноармеец Слава, механик-водитель разведбат Шестой стрелковой дивизии…

Всего тут оказалось девять бойцов, плюс ещё двое, но они ранены были и без сознания. Командиров не было, командовал Никифоров, и стоят те тут уже трое суток в одиночестве. Держатся за счёт трофеев. И кстати, питание оттуда же, с немцев. Оголодали, и сильно, но не так катастрофически, как у Гаврилова. Почему те меня за своего признали, понятно, двое бойцов опознали, их Геннадий зашивал в первый день боёв, в моей памяти это тоже было. Опознали. Описав про тайный туннель, и как добираться, отправил к пролому, чтобы по-пластунски и по моим следам к нашим. Тут внутренний двор переползут, волоча раненых, а там в соседних катакомбах меня будут ждать. Я там же собирался возвращаться. Так что те двинули, по одиночке, кроме тех что вдвоём волокли раненых, очень медленно, к соседнему зданию, мину к слову передал, а я поспешил дальше, узнавая эти места. Вот то самое где очнулся и хабар снял, тела к стене отнесли, освободив тропу, а так точно тоже самое место. Ну и быстрее в нужный зал, прикрывая пламя свечи. Убедившись, что зал пуст, забрался за кирпичи, и стал разгребать кучу, пока не наткнулся на ткань френча. Уф-ф, на месте кофр. Вот так вытащив тот на открытое место, попытался убрать и фиг вам. Не хватает места, около килограмма. Открыв защёлки, обнаружил сверху на вещах лист, рукописный, с инструкцией что и как делать с разными вещами. На двух сторонах всё мелким почерком исписано. Язык магического мира. Всё содержимое убрал в хранилище. Один кофр пустой остался. Но запер его и прихватил с собой. Дальше что, оставил тот у входа, а мало ли пригодится и пополз к тому месту, где в прошлый раз меня обнаружили. С этого пролома ближе. Хотя в прошлый раз катакомбы я покидал через другой.

Поискать пришлось, но крупный кусок спаянных кирпичей нашёл, пошарил, пришлось покопать, и нашёл, и пистолет, и фонарик. Это хорошо убрал в карманы комбеза, и пополз обратно, иногда замирая и пережидая. Там забрал кофр, бесшумно его перемещал, потом сам следом, и вот так добрался до пролома. К счастью, бойцы были тут и их не обнаружили, хотя немцы время от времени пускали осветительные ракеты, в этот момент те замирали. Да и я попадал несколько раз под это дело, прячась в воронках. Так что собрав бойцов, те тех двоих несли, один к слову очнулся, и дальше, я зажёг свечу, а те за мной. Один боец нёс мой кофр. Так и добрались, тут уже наши встречали, опознались, я подтвердил, что это свои. Кстати, светать скоро должно. Впрочем, особо наши не торопились. Майор, опросив бойцов, которых я привёл, подошёл и сообщил, что его бойцы добыли две повозки, полицаи ехали, с белыми повязками, как я их и описывал. Взяли на прицел, на лесной дороге, разоружили, в лес и не смотря на мольбы о пощаде, отработали ножами. Там один боец, лютый на немцев и предателей, всё сделал. В телегах картошка в мешках и окорок. Даже хлеб был. Шесть караваев. Так что частично проблемы с едой сняты. Также используя ремни с повозок, поднимали раненых наверх. Почти всех уже перенесли, и половину подняли. Я же поспешил на выход. До рассвета часа два, мы прошли через затопленные участки, дальше в туннель, всё под мою свечу, фонарик у майора остался, и так до выхода. Свечу и коробок спичек, к слову, тоже оставил, там и наверх. Бойцы запрягали лошадей, по две в каждом, грузили раненых. Кто мог идти, с нами. Трое гражданских было. За телеги будут держаться, остальные остаются, следующей ночью перевезём. Вот так выехали на дорогу, и поспешили к лесу, где было убежище.