Теперь я понимаю откуда у Миранды настолько шикарные актерские таланты. Она долгие годы притворяется тем, кем не является.

– До меня доходили слухи, что Элли нашла тебя в канаве.

– Так и было. И я сделаю все, чтобы их с Патриком дни закончились в той же самой канаве.

– Месть, – шепчу я.

Миранда отрицательно качает головой.

– Я уже не помню, что такое месть. Я десятки раз пробиралась в их комнаты и стояла у дужки кровати с ножом в руках. У меня были сотни возможностей лишить их жизни и тем самым отомстить за папу, но я не смогла переступить черту.

– Почему?

Миранда пожимает плечами.

– Это было слишком просто. Слишком просто для них. Элли не так сильно держится за свое существование, она дорожит детищем, что взращивала в Адриане, властью, силой и могуществом. И я хочу лишить ее всего этого. Хочу загнать ее и Патрика в канаву, а я буду стоять на вершине и смотреть на них. Мелких и ничтожных.

– Напомни мне, чтобы я не переходила тебе дорогу, – говорю я, чтобы разрядить гнетущую обстановку и вынуть Миранду из ада хотя бы на мгновение.

Она улыбается и хмыкнув, говорит:

– Ты уже перешла.

– Когда?

Как мне удается наживать врагов, даже не поднимая пятой точки? Вглядываюсь в лицо собеседницы и успеваю заметить там эмоцию, которой не должна была увидеть. Жалость к себе… Как часто я сама это испытываю?

Слишком знакомо.

Слишком печально.

– Когда стала женой Адриана. Это было мое место.

Просто, твою мать, замечательно.

– Из-за Элли? Из-за нее ты хотела стать его женой? – аккуратно спрашиваю я, чтобы не разрушить хрупкое доверие Миранды.

– Не совсем, – размышляя, отвечает она. – Элли годами рассказывала мне о нем. Описывала Адриана, как совершенно невероятного, доброго, чуткого и любящего человека. Я ей не верила, а потом и сама начала задавать вопросы о нем. Элли описывала настолько идеального человека, что его образ не умещается у меня в голове. А потом я впервые его увидела. Следом поговорила с ним. Была рядом, когда он выкарабкивался с того света, и я поняла, Элли преуменьшала его качества.

Миранда мягко улыбается, но словно опомнившись, снова натягивает на лицо маску безразличия и непримиримости.

Как так случилось, что мы сидим друг напротив друга и разговариваем о личном?

Уму непостижимо, ведь еще меньше часа назад я думала, как бы мне добраться до рюкзака и достать оттуда нож, чтобы убить Миранду.

Теперь ее мотивы стали более понятными. Она точно испытывает нежные чувства к Адриану, но я не уверена, что данная особа его достойна. Кажется, что рядом с Адрианом должна быть нежная и чуткая девушка. Но кто знает, может быть за фасадом надменности скрывается ранимая и мягкая натура?

– Зачем ты рассказываешь мне все это? – серьезно спрашиваю я.

Собеседница снова пожимает плечами.

– Чтобы ты поверила мне. Чтобы не сбегала, как сумасшедшая, как только откроется дверь хижины. Чтобы не думала, что мир крутится вокруг тебя. Чтобы ты знала, свести счеты с Элли не только твоя цель.

Тишина больше не кажется давящей или недружелюбной.

Не могу сказать, что я поверила Миранде на сто процентов, но зерно сомнения она во мне уже посадила и даже начала его поливать.

– Элли чудовище, – говорю я.

– Она хуже, – бросает Миранда.

Названная наследница Дэйли кивает и отходит, прихватив с собой аптечку. Дальше каждая из нас занимается своим делом. Миранда чистит оружие и пополняет запасы воды, а я воюю с гнездом. Их не расчесать. Как бы я не пыталась разделить их на пряди и привести в более-менее подобающий вид, ничего не получается, узлы становятся только больше. Ухожу в ванную, нахожу там длинные серебристые ножницы и с жалостью отрезаю волосы до плеч. Непривычная легкость нервирует. Собираю длинные пряди с пола и закидываю их в мусорное ведро. Провожу параллель – новый этап новой жизни. Касаюсь живота и трезво понимаю, что как прежде уже никогда не будет.

Возвращаюсь в комнату и ложусь на кровать, Миранда устраивается на другой стороне. Вырубаюсь в одну секунду, и весь сон брожу по лесу. То бегу от кого-то так быстро, что падаю и просыпаюсь. То падаю с обрыва, то меня хватает дерево. Все это сопровождается тихим детским плачем. Не понимаю одного, бегу я на звук или от него?

Но никакие ужасы сна не способны испортить отдых для тела на мягкой постели, под крышей и в безопасности от мутировавших.

Просыпаюсь первой и потянувшись, встаю с кровати. Миранда даже спит, как королева. Не знаю, кому она продала свою душу, чтобы круглосуточно выглядеть так, как она выглядит, но мне кажется, что я пускала слюни и храпела, как объевшийся на ночь толстый мужик.

Привожу себя в порядок, но стараюсь не смотреть в зеркало, чтобы не видеть коротких волос. Воспоминания тут же уносят меня в детство, ведь только тогда у меня не было длинной косы. Воспоминания, если не брать в расчет маму, не радужные, поэтому я посылаю их к чертям и все-таки поднимаю взгляд.

– Черт, – пищу я. – Еще и неровно.

Одна сторона длиннее другой примерно на пять сантиметров. Оно и неудивительно, ведь стричь себе волосы левой рукой не самое легкое занятие. Легкие волны сглаживают безобразие, но все-таки когда я выберусь из леса и вернусь в Салем, нужно будет сделать из остатков что-нибудь более приемлемое. Кажется, что голова стала весить на порядок меньше.

Примерно через пятнадцать минут мы собираемся на перекус перед дорогой. Вскрываю банку с мясом и овощами. Принимаюсь за еду, но Миранда к своей не притрагивается.

– Ты и это отравила? – спрашиваю я, намекая про вырубивший меня и Адриана газ.

– Нет. А тебя разве не должно тошнить по утрам? – резко спрашивает она.

Давлюсь мягким куском моркови и, прокашлявшись, шепчу:

– Откуда мне знать.

Миранда не отвлекаясь сканирует меня вдумчивым взглядом.

– Я не много беременных видела. Одна из них Лиза и ее рвало так, что я опасалась, как бы ребенок через рот не вышел. И это было на протяжении всего срока.

– И ты решила сообщить мне об этом в момент, когда я… ем? Нравится смотреть на блюющих людей?

– Нет. Просто я надеюсь…

– На что? – резче необходимого спрашиваю я.

– На то, что ты не беременна.

– А тебе что от этого?

Миранда ковыряет вилкой в банке и морщится перед тем, как сказать:

– От этого уже меня начинает тошнить. У Адриана ребенок.

На ее лице появляется такая боль, что мне становится неуютно.

– Он тебе нравится, – шепчу я, вспомнив вчерашний разговор.

На мгновение ставлю себя на ее место и мне до ужаса становится плохо. Если бы мне пришлось спасать беременную девушку Брайана, я бы… скорее всего я бы даже не попыталась это сделать. Скинула бы беднягу с ближайшей скалы.

– Нравится? – переспрашивает Миранда. – Прыгать с парашютом, принадлежать самой себе и не выполнять бредовые приказы, читать книги, играть в шахматы – это мне нравится.

У нас с Адрианом как-то был разговор, и я до сих пор считаю, что он больше остальных достоин встретить человека, который будет ему подходить по всем параметром и души в нем не чаять. И, кажется, этот человек сейчас передо мной.

– Даже если я действительно беременна, то это не его ребенок, – признаюсь я.

Миранда, как громом поверженная немеет и пару раз открывает и закрывает рот, так и не сказав ни единого слова.

Зря я ей сказала. Что если все рассказы, что я слышала накануне, – ложь?

Нет. Это чистая правда. Ведь эмоции, мелькающие на лице Миранды, невозможно подделать.

– Не поняла, – выдавливает она из себя.

– Все ты поняла.

Продолжаю есть и, когда поднимаюсь, чтобы выкинуть банки, слышу голос Миранды:

– Теперь у меня больше желания вернуть тебя в Салем.

Возможно, я только что спасла себя от падения с ближайшей скалы.

– Чтобы ты знала, я не претендую на Адриана, – говорю я, желая расставить хотя бы одни точки над i.

– Ты его жена.

Оборачиваюсь.

– И в нашем случае это ничего не значит.

При этих словах испытываю странные чувства, но даже не буду стараться в них разобраться. Как я уже выяснила – чувства не по моей части.

– Ладно, – протягивает Миранда и осматривает меня с головы до ног.

Выходим из хижины и направляемся дальше по тропе. Как я понимаю, мы миновали расстрельную хижину.

Как же я устала быть мишенью. Когда-нибудь настанет тот день, когда мне не придется уклоняться от пуль и летящих в меня ножей?

Но он будет потом, а сегодня…

Останавливаюсь и тут же теряю мысль, что зрела в голове.

– Твой транспорт стоял тут? Через пятьсот метров от хижины? – недоверчиво спрашиваю я.

– Да. Тебе нужен был отдых. Да и мне тоже.

Миранда встает на выступ и перекидывает ногу через сиденье квадроцикла. Переодевает рюкзак и вешает его себе на грудь. Без лишних разговоров сажусь позади и хватаюсь за ручки, что расположены по бокам.

Это не мотоцикл, но меня все равно напрягает вид транспорта, а следующие слова Миранды и вовсе заставляют сжать ладони сильнее, даже обоженную.

– Прокачу с ветерком, – заявляет она и поворачивает ключ в замке зажигания.

Стоит нам тронуться с места, я обхватываю талию водителя и сжимаю зубы от боли в ладони, которой я схватилась так крепко, будто позабыла об ожоге. А ведь не позабыла, но страх свалиться и свернуть шею сам продиктовал правильные действия тела.

Мы несемся по тропе, изредка притормаживаем перед выбоинами и ухабами.

Останавливаемся на дозаправку один раз, после чего Миранда прикрепляет пустые канистры обратно к чудо-транспорту.

В какие-то моменты я даже наслаждаюсь поездкой, в основном когда мы останавливаемся, чтобы сверить маршрут, который хранится в голове водителя. На закате мы останавливаемся окончательно. Миранда сверяет время и достает из рюкзака прибор, значение которого для меня до сих пор загадка.

– Что это? – спрашиваю я, расхаживая мимо нее туда и обратно.

– Средство связи с Элли. Нужно сообщить ей, что пока я тебя не нашла.

– И она поверит тебе?

– Пока верит, но как долго это продлится? Вопрос.

Действительно.

Какая-то часть меня даже переживает за Миранду. Если Элли уже знает, что приемная дочь переметнулась на сторону противника?

Миранда позволяет себе улыбку. Не сучью, как это бывает обычно, а милую и трогательную. Девушка моментально становится другой. Живой и настоящей.

– Я иногда сама себя не понимаю. Вот сейчас я даже допустила мысль, что когда-нибудь мы с тобой подружимся.

Она что-то делает в приборе и убирает его.

Подружимся? Были ли у меня когда-то подруги? Не было. Ни одной.

От этих мыслей становится тоскливо и в груди сжимается до легкой боли.

– У нас есть еще сутки, чтобы доставить тебя до Салема, – обреченно говорит Миранда и убирает прибор.

– Почему сутки?

– Потому что матушка решила, что я нужна ей. А мне еще необходимо вернуться.

– Скажи мне, куда двигаться и возвращайся.

– Не могу.

Дальше мы молча продолжаем движение. В какой-то момент съезжаем с тропы, потом снова возвращаемся.

Останавливаемся только трижды, а потом кончается топливо.

– Черт, – причитает Миранда, со злостью смотря на транспорт.

– Далеко еще?

– Нет.

Идем еще два часа и когда выходим на вертолетную площадку, у меня подкашиваются ноги. Миранда подхватывает меня.

– Не вздумай умереть, – приказывает она.

– И не собиралась.

Миранда поворачивается ко мне и отступает на шаг.

– Ваша вертушка не улетела, – замечает она, кивнув в сторону одинокого вертолета. – Лети и позаботься о себе, пока Адриана нет.

– А ты?

– За меня не переживай. Я и не из такого положения найду выход.

– Адриан…