– Развод, Юль. Только развод. Пусть теперь живет, как хочет и с кем хочет. С меня хватит!

– Ты молодец, – тихо и искренне говорит Юля. – Сильная ты, Ника. Я бы, наверное, так не смогла.

Я вздыхаю, и в горле снова встает комок. Юля замечает это и ласково гладит мою руку.

– Не плачь, – нежно просит она. – Ты же знаешь, я рядом. Всегда.

Я не успеваю ничего ответить. Неожиданно раздается резкий, требовательный звонок в дверь. Мы обе вздрагиваем и переглядываемся.

– Кто это в такое время? – тревожно спрашивает Юля, вставая со стула.

– Кто угодно, только не Макс, – уверенно отвечаю я, хотя сердце уже неприятно ёкнуло. – После такого он точно не рискнет заявляться сюда.

Но звонок повторяется снова и снова – нервный, настойчивый, раздражающий.

Юля подходит к двери и осторожно смотрит в глазок. Она резко оборачивается, её лицо напряжено. Глаза как два блюдца.

– Ника, это Макс, – произносит она почти шёпотом.

Я чувствую, как кровь приливает к лицу, как бешено начинает стучать сердце. Я не готова сейчас к выяснениям отношений.

– Не открывай! – говорю я резко, вскакивая со стула и отставляя чашку. – Пусть уходит. Не хочу его видеть сейчас!

Но Макс, будто услышав мои слова, громко стучит в дверь:

– Вероника, я знаю, ты здесь! Открой дверь, нам нужно поговорить!

Юля смотрит на меня вопросительно, явно растерявшись.

– Ладно, открывай, – вздыхаю я, понимая, что бежать некуда. Я не стану прятаться. – Сейчас поговорим и закроем эту историю.

– Я возьму скалку, на всякий…– Юля бежит в кухню и хватает тяжелую скалку.

– Да, Юль, он дурак, но не настолько, – успокаиваю я, – он же знает, что я засужу его.

Юля нехотя поворачивает ключ в замке, и дверь резко открывается. На пороге стоит Макс взъерошенный, бледный, в мятом костюме. Он смотрит на меня глазами, полными ярости и боли одновременно.

– Ты с ума сошла? Что ты устроила сегодня? – начинает он с порога.

Глава 9

– Что устроила я? – спрашиваю я с вызовом, чувствуя, как меня захлёстывает волна негодования. – А ты? Ты вообще соображал, что делаешь?

Мы застыли друг перед другом в крошечной прихожей Юлькиной квартиры, воздух между нами словно искрит от напряжения. Макс тихо выдыхает и плечи его опускаются.

– Ника, ты же умная женщина, – тихо начинает он, делая осторожный шаг навстречу. – Зачем нам этот цирк, этот скандал? Мы ведь взрослые люди, мы можем поговорить, всё исправить. Поверь, ещё ничего не поздно.

– Исправить? – переспрашиваю я негромко. – Что именно ты собрался исправлять, Макс? Как ты исправишь свою измену?

Он проводит ладонью по лицу и вздыхает, словно перед ним глупый ребёнок, которому в сотый раз объясняют одно и то же.

– Ну подумай сама, мы можем представить всё это как нелепое недоразумение, шутку, розыгрыш, неудачную месть… да как угодно! Я поговорю с Виктором Григорьевичем, объясню ситуацию. Уверен, он поймет, войдёт в положение. Ника, у нас столько лет за плечами, неужели ты хочешь всё это перечеркнуть?

Я едва сдерживаю себя, чтобы не броситься на него и не вцепиться ногтями в эту самодовольную рожу. Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони до боли.

– Всё это? – хрипло повторяю я. – Ты изменял мне, лгал мне в лицо, унизил меня, а теперь хочешь, чтобы я помогла тебе выкрутиться? Ты в своём уме? Да ты даже подарки ей дороже делаешь, чем мне – твоей жене!

– С чего ты взяла? – так искренне изумляется он, что если бы своими глазами не видела чек, поверила бы.

– Кольцо! Ты подарил ей кольцо, а мне браслет дешевый!

– Никуля, солнышко, я куплю тебе сотни колец. – он умоляюще складывает руки, – я на все согласен!

Макс пытается приблизиться ещё, и я машинально отступаю назад. Видимо, это цепляет его, потому что в глазах появляется знакомая вспышка гнева.

– Ты сама не идеальна, Ника, – раздраженно бросает он. – Не выставляй себя жертвой. У нас обоих были ошибки, но семья важнее. Давай забудем эту чушь. Я прощу тебе эту глупую выходку и будем жить как раньше.

– Ты простишь? Мне? – Я усмехаюсь. – Щедрый какой! За что же ты меня прощаешь, Макс? За то, что я не закрыла глаза на твою ложь?

– Да перестань ты играть драму! – резко повышает голос он. – Не доводи ситуацию до абсурда. Я не дам тебе развода, поняла? Даже не мечтай об этом!

– Не дашь развода? – Я смотрю на него уже с открытым презрением. – Хочешь сказать, будешь удерживать меня силой?

Макс делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Но глаза его полны ярости и даже отчаяния.

– Ты сама не понимаешь, что творишь! Я сделаю всё, чтобы твоя жизнь превратилась в ад, если ты сейчас уйдёшь. Ты потеряешь работу, репутацию, всех друзей… ты будешь жалеть всю жизнь, что посмела унизить меня.

Он почти шипит, приближаясь вплотную, словно пытаясь подавить меня одним лишь своим видом. Я чувствую, как внутри что-то надрывается и ломается окончательно. Страх сменяется ненавистью, а затем холодной, железной решимостью.

– Уходи, Макс, – говорю я тихо и твёрдо. – Уходи и больше никогда не появляйся в моей жизни.

– Ты об этом ещё пожалеешь, – угрожающе произносит он, нависая надо мной. – Я тебе даю последний шанс!

Я открываю дверь и с трудом удерживаю себя в руках, чтобы не толкнуть его в спину.

– Уходи. Сейчас же.

Макс замирает на пороге, смотрит на меня в упор, словно пытается что-то прочесть в моём лице. Наверное, ищет там слабость, нерешительность, но я не даю ему этого удовольствия.

Он медленно выходит, бросая на меня последний взгляд, полный ненависти от которой меня даже передергивает. Дверь закрывается за ним с резким хлопком, и я тут же опускаюсь на пол, чувствуя, как силы окончательно покидают меня.

Из кухни выходит Юля, на её лице смесь тревоги и восхищения.

– Ты как? – осторожно спрашивает она, садясь рядом и обнимая меня за плечи.

– Не знаю, – честно признаюсь я, чувствуя, как по щекам текут слёзы. – Наверное, это только начало.

Глава 10

Утром я первым делом иду в суд, подаю заявление на развод и еду на работу.

Настроение гаже некуда, совсем нет желания встречаться с клиентами, разбираться в делах.

Сейчас бы забиться куда-нибудь под тёплый плед и наплакаться вволю. А потом уехать далеко-далеко. Так далеко, чтобы прошлое осталось где-то позади, чтобы почувствовать себя свободной, как птица!

Только не могу я сейчас агентство бросить, это единственное, что у меня осталось.

Я вижу большой торговый центр и, повинуясь минутному порыву, сворачиваю к нему. Нужно срочно себя чем-то порадовать, иначе я и работать не смогу!

Я не спеша иду вдоль бутиков и прислушиваюсь к себе. Чего бы мне хотелось? Но сердце не откликается ни на туфли из последней коллекции, ни на брендовые сумочки, ни на шикарное нижнее бельё. Зачем мне это всё, если я потеряла семью и мужа, которого все еще продолжаю любить против своей воли?

Вдруг в витрине я замечаю сарафан, белый в мелкий цветочек, миленький до невозможности. Усмехаюсь: ещё только кокошника не хватает. Прохожу мимо.

Смотрю на себя в отражении сверкающих стёкол и вижу деловую женщину в строгом костюме и стильных очках.

Это я. Я такая – всегда собранная, всегда по делу. Какие уж тут сарафаны? Да и не подойдёт он мне…

Но ноги почему-то сами несут меня назад, к этому магазину.

«Я только посмотрю ещё раз, чтобы убедиться, что это абсолютно бесполезная для меня вещь», – уговариваю я себя и захожу в бутик.

– Добрый день, что желаете? – тут же подходит ко мне улыбчивая девушка. – Блузки, юбки, пиджаки?

– Добрый день, покажите мне сарафан, который на витрине у вас, – говорю я.

Она мельком оглядывает меня, и в ее глазах мелькает сомнение, но профессиональная этика не дает ей высказать его. Она снова улыбается:

– Да, конечно, сейчас принесу!

Ну вот, даже продавщица видит, что он мне совсем не подойдёт! Но я не из тех, кто останавливается на полпути! Я гордо вздергиваю подбородок и иду в примерочную.

Сарафан кажется невесомым по сравнению с моей привычной одеждой. Конечно, я и платья ношу, и юбки, и летом топики, благо фигура позволяет, но в основное рабочее время моя одежда – это пиджаки, строгие платья, юбки-карандаш. На отдыхе я предпочитаю шорты и майки.

Ну что за юрист в сарафане, скажите мне?!

Я осторожно натягиваю нежнятину на тонких бретельках и смотрю на себя в зеркало. Удивительно! Мало того, что он сел как влитой, так словно изменил мою фигуру. Талия стала тонкой, а грудь и бедра наоборот приобрели соблазнительные формы.

Струящаяся ткань нежно облегает и подчёркивает всё в нужных местах. Я снимаю очки и распускаю волосы. Выхожу из примерочной кабинки, чтобы получше рассмотреть себя.

– Боже! – ахает продавщица, – вам изумительно идет!

Я встряхиваю тяжелой копной своих русых волос, и они рассыпаются по плечам. Ни дать ни взять – русская красавица! Голубые глаза без очков кажутся огромными, оголенные плечи – мягкими и соблазнительными.

Поразительно! Как будто и не я вовсе!

– Беру! – решительно говорю я.

Не знаю, где и когда я буду его носить, но без него я уже не могу! Может, и правда, после развода взять отпуск на недельку и рвануть куда-нибудь на курорт?

Я переодеваюсь в свой костюм, словно кольчугу надеваю, и вот уже готова жить дальше. Я точно знаю, что скоро станет легче и проще, а сейчас нужно сжать зубы и двигаться вперёд.

Как только я захожу в офис, ко мне подбегает взволнованная Юля.

– Ник, там Метельский пришёл… – шепчет она, округлив глаза.

– Метельский?! Что ему нужно? – неприятно удивляюсь я.

Тревога заползает в сердце холодной змеёй. Ох, не к добру это…

Глава 11

– Где он? – спрашиваю я.

– В переговорной…

Я расправляю плечи, бросаю взгляд в зеркало, проверяю макияж. Чтобы ни случилось, я справлюсь!

Захожу в кабинет и вижу своего главного врага и конкурента Роберта Метельского, который уже успел удобно развалиться в кресле.

Надменный, уверенный в себе и очень неприятный тип. Даже находиться в одном кабинете с ним мне противно.

В городе его знают все, особенно те, кто хотя бы немного связан с юридическими вопросами. Его фамилия вызывает дрожь даже у опытных адвокатов.

Он часто выигрывает дела, но не потому, что так гениален, а потому, что у него есть связи. Он действует жестко и часто грязно, не брезгуя никакими методами.

– Роберт Игоревич, какими судьбами? – спокойно спрашиваю я, усаживаясь. – Соскучились по мне?

Теперь между нами массивный письменный стол и мне, если честно, так спокойнее!

Он усмехается и слегка наклоняется вперёд, внимательно глядя на меня. В нос бьет запах его парфюма. Резкий, вонючий.

– Вероника Андреевна, я сегодня здесь не из-за сентиментальных воспоминаний, к сожалению, – говорит он спокойно. – Я представляю интересы вашего супруга, Максима Александровича Воронцова.

– Почти бывшего супруга, – поправляю я.

– Вот поэтому я и здесь, – продолжает он, не обращая внимания на мой комментарий. – Максим Александрович искренне заинтересован в примирении. Он понимает, что произошло недоразумение, которое вышло из-под контроля. Он готов забыть всё, что произошло, и не допустить дальнейших последствий.

– Недоразумение? – я честно стараюсь держать себя в руках, – Роберт Игоревич это “недоразумение” не прощается. Примирения не будет.

Метельский чуть прищуривается и спокойно продолжает:

– Вероника Андреевна, я понимаю, как вы себя сейчас чувствуете. Но подумайте здраво: Максим Александрович готов сохранить вашу семью и не доводить ситуацию до суда. Это выгодно в первую очередь вам!

– Продолжайте, у меня мало времени – от моего тона кажется в кабинете стало на пару градусов холоднее, но Метельского это вообще не смущает.